Странная идея – ведь в свои тридцать два года Лизиан вряд ли входила в группу риска. Однако никакие медицинские обследования не могли разубедить ее. Лизиан желала пройти особый тест, и когда доктор отказался его проводить, она восприняла это как свидетельство того, что что-то все же не в порядке.
– Дорогая, – прошептал Жиль. Он нежно обнял ее и увидел, как прекрасные темные глаза, полные муки, обратились к нему. – Ничего не случилось. Я здесь.
– Жиль. – Она еле слышно произнесла его имя. – Я обману твои ожидания. У меня будет девочка.
Несмотря на усталость, Жилю едва удалось подавить рвущийся наружу смех. Еще одна навязчивая идея! Он нежным движением убрал со лба жены прядь волос. Она была так уверена, что «обманет его ожидания»; вот, оказывается, в чем проблема.
Когда Лизиан работала у Унгаро, она была самой красивой моделью в Париже, намного превосходя, по мнению Жиля, американскую манекенщицу Элис. Однако, как большинство моделей, она была убеждена, что далеко не так привлекательна, как кажется окружающим.
Странная, но очень распространенная болезнь. В раздевалках перед показами мод самые известные манекенщицы кричали в отчаянии: «Ах, разве вы не видите? У меня такой безобразный нос!» «Боже мой, это никуда не годится. Мои глаза слишком близко посажены!» Жиль никогда не переставал изумляться этой особенности. Очаровательные женщины были невероятно красивы, но всегда находили в себе нечто, что приводило их в отчаяние.
Теперь, обнимая свою ангелоподобную возлюбленную, Жиль был смущен и чувствовал немалую беспомощность. Лизиан всегда не хватало любви: грубый отец в маленьком бретонском городке, водитель грузовика, который отвез ее в Париж, когда ей было всего пятнадцать лет, и там бросил, потом какой-то фотограф, что подобрал ее в одном из придорожных ночных кафе и забрал к себе домой. Он преобразил Лизиан, обучил, как пользоваться своей хрупкой красотой, а потом, когда она ему наскучила, оставил, предоставив заботиться о себе самой.
Жиль поцеловал жену в лоб. Он обожал Лизиан, но она была на восемь лет старше его и считала, что слишком поздно обрела настоящую любовь, уверенная, что через несколько лет Жиль обязательно бросит ее. Вот о чем размышляла его любимая жена!
Напротив, Жиль, как никогда, нуждался в своей жене. Он страстно желал поговорить с ней, как это было прежде, до ее беременности. Лишь она одна могла бы понять положение, в которое он попал у Джексона Сторма в Доме моды Лувель.
Жиль чувствовал себя уничтоженным. Его талант растрачивался впустую: американцев интересовало не искусство, а только то, что могло принести им деньги. Никто не советовался с ним. С главным дизайнером обращались хуже, чем со швеями в ателье. Последним унижением был этот чудовищный рекламный трюк с приглашением девчонки Медивани на место его ассистентки. Все знают о ее увлечении наркотиками и раскованными сексуальными похождениями! Точь-в-точь, как ее скандально известная старшая сестра!
– Я обожаю маленьких девочек, – прошептал Жиль, мысленно отодвигая образ принцессы Джеки на задворки своего сознания. Он поклонялся Лизиан; знал, что будет испытывать те же нежные чувства и к своей дочери. Единственное, на что он смел надеяться, это то, что она с возрастом не превратится в неконтролируемого подростка с угрюмой мордашкой.
– Мне бы очень хотелось иметь ласковую маленькую девочку, – он нежно ткнулся носом в гладкую щеку жены, – такую же, как ее прекрасная мамочка.
Лизиан подняла руку и положила ее на свой большой круглый живот.
– Это грешно, – произнесла она с очаровательной прямотой, – желать заняться с тобой любовью теперь. Нет, это хуже, чем грешно, – это смехотворно.
– Милая моя, не думай так, – откликнулся Жиль. – Нет ничего смехотворного в желании заняться любовью.
– В самом-то желании – нет. – На ее лице появилось выражение меланхоличной чувственности, которое всегда так очаровывало его. – Но желать любить тебя… когда я в таком виде!
Сердце Жиля переполняла нежность.
– Солнышко мое, – прошептал он, осторожно привлекая ее к себе. – Я думаю, если бы мы…
– Нет, нет! – Теперь она внезапно склонилась над ним, одной рукой вдавливая его в кровать. – Не могу, только не так, я страшно заторможена. Но, ах, Жиль… – Ее великолепные темные глаза были полны страсти. – У меня никогда не было возможности показать, как я люблю тебя. Это ты всегда стараешься проявить свою любовь.
– Конечно, и ты можешь любить меня. – Скуластое молодое лицо Жиля застыло от удивления. – Просто… – Он пытался подобрать слова. – Любовь моя, я хочу заботиться о тебе, защищать, потому что ты самое красивое, дорогое существо в моей…
Она приложила кончики своих изящных пальцев к его губам.
– Не хочу показаться слишком настойчивой, но я чувствую себя так… прямо не знаю, – прошептала она. – Меня это гнетет.
– Все угодно, что только доставит тебе удовольствие, дорогая моя. – «Лишь бы только, – подумал Жиль, – не эти тягостные депрессии, когда она с отвращением смотрела на себя и о сексе не могло быть и речи». – Я хочу, – выдавил из себя Жиль, – чтобы ты была счастлива.
Она тяжело вздохнула.
– Так странно, Жиль, но сама я не чувствую желания! Но, ах, Жиль, милый, как я хочу любить тебя! Ты скучаешь по мне, любовь моя?
– Постоянно, – честно признался Жиль. – Но ты была так несчастна, что я не смел попросить…
– Ш-ш-ш. – Ее пальцы легко скользнули под покрывалом, лаская его бедра. Нетерпеливым движением она откинула покрывало. Тело Жиля, смуглое и могучее на фоне белоснежных простыней, внезапно оказалось неприкрытым. Немного неуверенно Лизиан дотронулась до него, смыкая теплые пальцы вокруг его твердой плоти.
Жиль приподнялся на кровати.
– Дорогая, – сказал он, – есть вещи, которые я могу сделать для тебя. Позволь мне тоже…
– Нет, нет! – Ее пальцы нежно и искусно ласкали его. Склонившись над ним, Лизиан прочертила теплым ртом след по напряженным мускулам его живота.
– Я хочу переполнить тебя наслаждением. – Она подняла голову и заглянула в темные глаза мужа. – Жиль, ты хочешь, чтобы я любила тебя?
– Да, милая! – Он с трудом перевел дыхание.
Его жена забыла о неуклюжем теле и, встав на четвереньки, продолжала свои ласки, приводившие Жиля в состояние утонченного удовольствия.
– Дорогая, так нечестно. – Жиль ловил ртом воздух. – Я должен тоже что-то сделать для тебя.
Говоря это, он понимал, что ему лучше не трогать ее теперь. Впервые за многие месяцы Лизиан казалась счастливой. Почему-то то, как она любила его, доставляло ей радость. По какой-то сумасшедшей логике ее уже не заботили обыденные проблемы, собственные несовершенства и даже не пугало предстоящее рождение ребенка.
«Это чудо», – думал Жиль, задыхаясь от наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Дорогая, – прошептал Жиль. Он нежно обнял ее и увидел, как прекрасные темные глаза, полные муки, обратились к нему. – Ничего не случилось. Я здесь.
– Жиль. – Она еле слышно произнесла его имя. – Я обману твои ожидания. У меня будет девочка.
Несмотря на усталость, Жилю едва удалось подавить рвущийся наружу смех. Еще одна навязчивая идея! Он нежным движением убрал со лба жены прядь волос. Она была так уверена, что «обманет его ожидания»; вот, оказывается, в чем проблема.
Когда Лизиан работала у Унгаро, она была самой красивой моделью в Париже, намного превосходя, по мнению Жиля, американскую манекенщицу Элис. Однако, как большинство моделей, она была убеждена, что далеко не так привлекательна, как кажется окружающим.
Странная, но очень распространенная болезнь. В раздевалках перед показами мод самые известные манекенщицы кричали в отчаянии: «Ах, разве вы не видите? У меня такой безобразный нос!» «Боже мой, это никуда не годится. Мои глаза слишком близко посажены!» Жиль никогда не переставал изумляться этой особенности. Очаровательные женщины были невероятно красивы, но всегда находили в себе нечто, что приводило их в отчаяние.
Теперь, обнимая свою ангелоподобную возлюбленную, Жиль был смущен и чувствовал немалую беспомощность. Лизиан всегда не хватало любви: грубый отец в маленьком бретонском городке, водитель грузовика, который отвез ее в Париж, когда ей было всего пятнадцать лет, и там бросил, потом какой-то фотограф, что подобрал ее в одном из придорожных ночных кафе и забрал к себе домой. Он преобразил Лизиан, обучил, как пользоваться своей хрупкой красотой, а потом, когда она ему наскучила, оставил, предоставив заботиться о себе самой.
Жиль поцеловал жену в лоб. Он обожал Лизиан, но она была на восемь лет старше его и считала, что слишком поздно обрела настоящую любовь, уверенная, что через несколько лет Жиль обязательно бросит ее. Вот о чем размышляла его любимая жена!
Напротив, Жиль, как никогда, нуждался в своей жене. Он страстно желал поговорить с ней, как это было прежде, до ее беременности. Лишь она одна могла бы понять положение, в которое он попал у Джексона Сторма в Доме моды Лувель.
Жиль чувствовал себя уничтоженным. Его талант растрачивался впустую: американцев интересовало не искусство, а только то, что могло принести им деньги. Никто не советовался с ним. С главным дизайнером обращались хуже, чем со швеями в ателье. Последним унижением был этот чудовищный рекламный трюк с приглашением девчонки Медивани на место его ассистентки. Все знают о ее увлечении наркотиками и раскованными сексуальными похождениями! Точь-в-точь, как ее скандально известная старшая сестра!
– Я обожаю маленьких девочек, – прошептал Жиль, мысленно отодвигая образ принцессы Джеки на задворки своего сознания. Он поклонялся Лизиан; знал, что будет испытывать те же нежные чувства и к своей дочери. Единственное, на что он смел надеяться, это то, что она с возрастом не превратится в неконтролируемого подростка с угрюмой мордашкой.
– Мне бы очень хотелось иметь ласковую маленькую девочку, – он нежно ткнулся носом в гладкую щеку жены, – такую же, как ее прекрасная мамочка.
Лизиан подняла руку и положила ее на свой большой круглый живот.
– Это грешно, – произнесла она с очаровательной прямотой, – желать заняться с тобой любовью теперь. Нет, это хуже, чем грешно, – это смехотворно.
– Милая моя, не думай так, – откликнулся Жиль. – Нет ничего смехотворного в желании заняться любовью.
– В самом-то желании – нет. – На ее лице появилось выражение меланхоличной чувственности, которое всегда так очаровывало его. – Но желать любить тебя… когда я в таком виде!
Сердце Жиля переполняла нежность.
– Солнышко мое, – прошептал он, осторожно привлекая ее к себе. – Я думаю, если бы мы…
– Нет, нет! – Теперь она внезапно склонилась над ним, одной рукой вдавливая его в кровать. – Не могу, только не так, я страшно заторможена. Но, ах, Жиль… – Ее великолепные темные глаза были полны страсти. – У меня никогда не было возможности показать, как я люблю тебя. Это ты всегда стараешься проявить свою любовь.
– Конечно, и ты можешь любить меня. – Скуластое молодое лицо Жиля застыло от удивления. – Просто… – Он пытался подобрать слова. – Любовь моя, я хочу заботиться о тебе, защищать, потому что ты самое красивое, дорогое существо в моей…
Она приложила кончики своих изящных пальцев к его губам.
– Не хочу показаться слишком настойчивой, но я чувствую себя так… прямо не знаю, – прошептала она. – Меня это гнетет.
– Все угодно, что только доставит тебе удовольствие, дорогая моя. – «Лишь бы только, – подумал Жиль, – не эти тягостные депрессии, когда она с отвращением смотрела на себя и о сексе не могло быть и речи». – Я хочу, – выдавил из себя Жиль, – чтобы ты была счастлива.
Она тяжело вздохнула.
– Так странно, Жиль, но сама я не чувствую желания! Но, ах, Жиль, милый, как я хочу любить тебя! Ты скучаешь по мне, любовь моя?
– Постоянно, – честно признался Жиль. – Но ты была так несчастна, что я не смел попросить…
– Ш-ш-ш. – Ее пальцы легко скользнули под покрывалом, лаская его бедра. Нетерпеливым движением она откинула покрывало. Тело Жиля, смуглое и могучее на фоне белоснежных простыней, внезапно оказалось неприкрытым. Немного неуверенно Лизиан дотронулась до него, смыкая теплые пальцы вокруг его твердой плоти.
Жиль приподнялся на кровати.
– Дорогая, – сказал он, – есть вещи, которые я могу сделать для тебя. Позволь мне тоже…
– Нет, нет! – Ее пальцы нежно и искусно ласкали его. Склонившись над ним, Лизиан прочертила теплым ртом след по напряженным мускулам его живота.
– Я хочу переполнить тебя наслаждением. – Она подняла голову и заглянула в темные глаза мужа. – Жиль, ты хочешь, чтобы я любила тебя?
– Да, милая! – Он с трудом перевел дыхание.
Его жена забыла о неуклюжем теле и, встав на четвереньки, продолжала свои ласки, приводившие Жиля в состояние утонченного удовольствия.
– Дорогая, так нечестно. – Жиль ловил ртом воздух. – Я должен тоже что-то сделать для тебя.
Говоря это, он понимал, что ему лучше не трогать ее теперь. Впервые за многие месяцы Лизиан казалась счастливой. Почему-то то, как она любила его, доставляло ей радость. По какой-то сумасшедшей логике ее уже не заботили обыденные проблемы, собственные несовершенства и даже не пугало предстоящее рождение ребенка.
«Это чудо», – думал Жиль, задыхаясь от наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76