— Да, Жанна, конечно.
— Я хочу быть с вами. Мы уедем из этого дома… вы поедете к вашему мужу, и я с вами. Я рада этому. Мне не хотелось бы оставаться здесь без вас. А вы позволили мне поехать с вами, и сэр Ланс согласился. «Я слышал, вы едете с нами, Жанна, — сказал он, — это хорошо, очень хорошо». Вот что он сказал и улыбнулся своей красивой улыбкой. Он красивый джентльмен.
— Я рада, что ты одобряешь его, Жанна.
— Для вас я выбрала бы только его. Перестаньте думать об этом… Диконе. Он мальчик. Он далеко. И он вам не подходит.
— Откуда ты знаешь?
— Что-то говорит мне об этом. Его не будет четырнадцать лет, этого мальчика. Четырнадцать лет! Мой Бог! Он заведет себе жену там, в чужом месте. Вероятнее всего, негритянку. Нет, сэр Ланс — именно то, что вам нужно.
— В твоем лице он имеет хорошего защитника.
Она кивнула, улыбаясь.
— Как же ты покинешь Эндерби? — спросила я. Несколько секунд она молчала, держа щетку над моей головой и рассматривая его. Потом довольно резко сказала:
— Я счастлива. Я уезжаю с вами, и это хорошо.
Эндерби — нехороший дом.
— Нехороший дом! Что ты хочешь сказать?
— Тени… шепот… шум по ночам. В нем есть духи… те, кто давно умер, но не нашел себе покоя.
— Ну, Жанна, не может быть, чтобы ты верила во все это. Где твой французский здравый смысл?
— Это дом, где счастье поселяется ненадолго, может быть, на некоторое время… а потом уносится прочь. Я рада, что мы уезжаем. Я не смогу здесь выдержать, если не уеду с вами. А теперь я счастлива. Быть горничной у леди — это то, чего я всегда хотела. Я помню вашу красавицу матушку. Клодин, ее горничная, была очень важной, не такой как все остальные. Я всегда хотела быть горничной: причесывать волосы, делать макияж, ставить маленькие черные мушки… это была моя мечта. Жермен ревновала Клодин, потому что тоже хотела быть горничной. А теперь горничная я, и еду с вами и вашим красивым мужем. Мы поедем в Лондон… Ах, это великое место…
— И иногда будем жить за городом.
— Это тоже хорошо.
— И будем приезжать сюда, в Эндерби, в гости.
— В гости — это не то же самое, что жить здесь.
— Ты говоришь так, словно мы убегаем от каких-то злых чар.
— Может быть, — сказала Жанна, пожимая плечами.
Она посмотрела на мои руки.
— Вы собираетесь надеть это кольцо на вашу свадьбу?
Я повертела кольцо, которое теперь было надето на средний палец. Я изменилась с тех пор, как лорд Хессенфилд дал мне это кольцо.
— Это мое безоаровое кольцо, — сказала я. — Необычное кольцо.
— Оно не подходит к вашему платью.
— Все равно я его не сниму. Не смотри на меня так, Жанна. Это очень дорогое кольцо. Королева Елизавета дала его одному из моих предков, и у него особые свойства. Оно служит противоядием.
— Что вы имеете в виду?
— Если кто-нибудь даст мне питье с мышьяком или с каким-то другим ядом, это кольцо поглотит яд. Оно действует как губка.
Жанна вздрогнула от отвращения.
— Хорошенькая история, — сказала она, взяла мою руку и стала рассматривать кольцо. — Королева Елизавета, сказали вы? Это было ее кольцо?
— Да, и это делает его очень ценным. Внутри кольца есть ее инициалы.
— Ну, в таком случае, можете носить его.
— Спасибо, Жанна.
Теперь я была почти готова. Совсем уже скоро я поеду в церковь и стану женой Ланса. Я чувствовала и возбуждение и страх. Хотелось бы мне забыть о том визите в спальню Ланса, об Эльвире, сидящей у зеркала; они были такие беззаботные, такие естественные. Как много мне еще придется узнать! Я не смогла противиться искушению ускользнуть от Жанны и заглянуть в спальню новобрачных, где мне предстояло провести ночь с Лансом. Это была та самая комната, отделанная красным бархатом, которую Дамарис переделала, когда приехала в Эндерби. Теперь комната была отделана белым и золотым Дамаском и украшена в честь свадьбы голубыми и зелеными лентами. Две служанки привязывали к столбикам кровати ветки розмарина.
Они хихикали между собой и вдруг замолчали, увидев меня.
— Очень красиво, — сказала я, пытаясь скрыть волнение.
Я никогда не любила эту комнату. Может быть, потому, что будучи еще ребенком, когда мы с Дамарис были очень близки, я чувствовала ее неприязнь к этой комнате. Моя тетя почти никогда не входила в нее, но это была, конечно, самая подходящая и самая большая спальня, — и было вполне естественно, что ее отвели для новобрачных.
— Это знаменательный день, мисс Кларисса, — сказала одна из девушек.
Я согласилась.
Когда я возвратилась в свою комнату, Жанна всюду искала мою пропавшую туфлю.
— Я везде посмотрела, — сказала она. — Без сомнения, обе туфли были здесь. Куда она могла деться? Нельзя же вам выходить замуж в одной туфле!
Я присоединилась к поискам, но безуспешно; в это время вошла Дамарис.
— Ты очень красива, дорогая, — сказала она. О, Кларисса, я так счастлива за тебя!
Дорогая Дамарис! Я знала, что она вспоминает о том дне, когда нашла меня в подвале. Она обняла меня, потом Жанну.
— О, мадам, пожалуйста, не надо слез сегодня. Слезы портят глаза, — сказала Жанна.
Мы засмеялись, и таким образом Жанна предотвратила весьма эмоциональную сцену.
— Ну, где же туфля? Мы не знаем, куда она девалась.
— Ее нужно найти, — сказала я. — Сегодня утром Сабрина входила ко мне и смотрела платье. Туфли были там.
— А! — воскликнула Жанна. — Одну минутку, пожалуйста.
Она вышла и вскоре вернулась, держа Сабрину за руку. В другой ее руке была туфля.
— Это нехорошая девочка спрятала ее, — объявила Жанна.
— О, Сабрина! — воскликнула Дамарис.
— Я это сделала, чтобы Кларисса не смогла выйти замуж, — объяснила Сабрина.
— Ты заставила всех очень волноваться, и тебя надо отшлепать, — сказала Жанна. Личико Сабрины сморщилось.
— Я только хотела, чтобы Кларисса не уезжала и не оставляла меня, — объяснила она.
Дамарис склонилась над ней и обняла ее.
— Дорогая, Кларисса будет очень счастлива. Ты хочешь этого, так ведь? Сабрина кивнула.
— Я тоже хочу быть счастлива, — сказала она, Дамарис была тронута, но мне показалось, что Сабрина сделала это скорее из озорства, чем из желания помешать моей свадьбе. Так или иначе, туфля была найдена, туалет мой закончен, и я была готова к свадьбе.
Ланс ждал в церкви вместе со всей семьей из Эверсли-корта. Прадедушка Карлтон наблюдал за всем с гордостью, которую старался скрыть; Ли был там с Бенджи и Анитой. Они, наверно, думали о Харриет и Грегори, как и следовало в такой момент. Арабелла и Присцилла то радовались, то пускали слезу, как все женщины в подобных случаях.
Итак, нас объявили мужем и женой. Выходя с Лансом из церкви, я старалась подавить в себе какие-то тревожные чувства и уверить себя, что сделала правильный выбор. Было бы глупо продолжать думать о мальчике, сосланном за моря, которого я не увижу, пока не стану гораздо старше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95