Я дам вам знать, какую цену мы получили, как только операции будут закончены.
— Благодарю вас, мистер Грендалл. Я буду рада, если в будущем вы станете придерживаться моих распоряжений относительно подобных операций. Этого желаем сэр Ланс и я.
— Понимаю, леди Клаверинг.
Меня проводили к портшезу.
Когда я вернулась, Ланс был дома и ждал меня.
— Кларисса, я беспокоился о тебе. Где ты была?
— Я ездила к мистеру Грендаллу.
— А-а, — улыбнулся Ланс.
— Я сказала ему, чтобы акции, купленные на мои деньги, были проданы.
— Проданы! Но биржевой курс повышается!
— Я распорядилась, чтобы он их продал и чтобы в будущем подобные операции проходили через меня, и только через меня. Думаю, любой другой мужчина впал бы в ярость. Но не Ланс. Он посмотрел на меня с удивлением и рассмеялся. Без сомнения, в его глазах сквозило восхищение.
— Кларисса, моя великолепная Кларисса, значит, я прощен?
Я не могла больше сопротивляться и сказала, что прощаю его.
— С моей стороны это было самонадеянно. Я поступил не правильно, даже глупо. Но, поверь мне, я думал только об удовольствии поставить тебя перед фактом, что ты стала еще богаче.
— Я вполне удовлетворена тем, что имею.
— Феноменальное явление! Довольная женщина!
— О, Ланс, — взмолилась я, — откажись от всего этого риска. Зачем это? У нас достаточно всего. Зачем рисковать в надежде получить больше?
— Дело не в деньгах, — серьезно ответил он. — От этого получаешь удовольствие… приятное волнение. Ты никогда не поймешь. Однако, моя милая Кларисса, ты преподнесла мне урок. Я обещаю, что больше не натворю таких глупостей. Но сейчас мои грехи отпущены, так?
— Конечно, ведь я знаю, что ты пытался сделать то, что считал лучшим для меня.
И мы помирились.
На следующий день от мистера Грендалла пришло известие о том, что он продал мои акции. Они были куплены по сто фунтов за штуку, а проданы по тысяче. Таким образом, мои пять тысяч стали пятьюдесятью тысячами.
Я быстро стала очень богатой женщиной.
Никогда не забуду последующих месяцев. Весь Лондон лихорадило, когда цены на акции «Компании» поднимались. Ланс ни разу не сказал мне: «Я говорил тебе!», но как-то не утерпел и заметил, что я была бы гораздо богаче, если бы не продала свои акции.
Сам он вложил все деньги, которые смог собрать, в эту «Компанию»; несколько раз он собирался продать свои акции, но не мог решиться, потому что чувствовал, что на следующий день цены опять повысятся.
Все говорили о чуде «Компании южных морей». Сэр Роберт Уолпол с самого начала считал этот план обреченный и призывал людей не увлекаться избыточными вложениями. Оказалось однако, что он сам купил несколько акций, но, как и я, продал с большой выгодой.
Принц Уэлльский также вложил деньги и затем выгодно продал акции. Вся страна была охвачена эйфорией, и все, кто смог наскрести несколько фунтов, требовали акций.
— Подумай, сколько тебе нужно было бы сейчас заплатить за те акции, которые ты купила по сотне за : штуку, — напомнил мне Ланс.
— Мне не нужно думать, потому что я не собираюсь больше покупать.
— Ты отказываешься от состояния.
— Наоборот, я сделала состояние.
— Но, моя дорогая Кларисса, подумай, насколько богаче ты могла бы быть, если бы не продала акции.
— На бумаге, — уточнила я, — Нет, я очень хорошо сделала.
— Благодаря, как ты считаешь, моему дурному поступку.
Я согласилась.
— Но, — решительно сказала я, — мои деньги останутся на своем месте.
— Это окончательно? — умоляюще спросил Ланс. У него самого не осталось ничего, на что он мог бы играть, поэтому у него чесались руки завладеть моими деньгами.
— Окончательно, — многозначительно ответила я.
Он водил меня в кофейни, где только и говорили о чуде «Компании»; там обсуждались планы, как потратить вновь приобретенное богатство. Даже продавцы имбирных пряников и водяного кресса говорили о тех чудесных временах, когда все будут богаты.
Все лето эта лихорадка не спадала, но я наотрез отказывалась быть втянутой в нее.
Потом мечты о процветании стали уходить так же внезапно, как и пришли.
Я помню, стоял жаркий август. Мы должны были жить за городом, но Ланс не мог оторваться от лондонских треволнений. Каждый день он изучал цены и подсчитывал, насколько богаче сделали его акции «Компании».
Однажды он вошел в гостиную, где я сидела с книгой, и лицо у него было очень напряженное.
Я взглянула на него и спросила, что случилось. Ланс бросился в кресло и сообщил:
— Акции понизились до восьмисот пятидесяти фунтов.
— До восьмисот пятидесяти! — повторила я. Я мало интересовалась биржей и нарочно отказывалась слушать об этом, но я помнила, что продала свои акции за тысячу.
— Не могу понять, в чем дело, — продолжал Ланс. — Все это произошло за один день. Это из-за подложных компаний, возникающих с целью запятнать репутацию нашей Компании. Было доказано, что это фальшивые компании, и люди паникуют. Это пройдет.
Но это не прошло. На следующий день цены снизились до восьмисот двадцати, а еще через два дня — до семисот.
Улицы Лондона изменились. В кофейнях лица у всех стали угрюмыми; уличные торговцы выглядели встревоженными и разговаривали приглушенными голосами.
— Это пройдет, — говорил Ланс. — Это кратковременная паника. Потом акции подскочут еще выше. Люди начинают продавать. Когда акции поднимутся, придется платить дороже, чтобы вернуть их.
К середине сентября акции оставались на отметке сто пятьдесят. Удивительно: то, что я продала за тысячу, не принесло бы сейчас даже ста пятидесяти. Я содрогалась при мысли о том, как быстро можно нажить состояние и потерять его.
Даже Ланс теперь нервничал. В последний день сентября акции упали ниже сотни. Я очень хорошо помню тот день, потому что никогда прежде не видела Ланса таким удрученным.
Когда он вошел, я в испуге подбежала к нему.
— Ланс, что случилось? — воскликнула я. Он ответил:
— Фрэнк Уэллинг покончил с собой. Я знала Фрэнка Уэллинга. Он был одним из первых друзей Ланса, с которым я познакомилась после свадьбы, — состоятельный человек, владевший загородными имениями и великолепным городским домом на Сент-Джеймс-стрит. Я знала, что он тоже любил играть и часто с Лансом ходил в клуб.
— Он застрелился, — сказал Ланс. — Он потерял все.
— Как ужасно для его семьи!
— Боюсь, будут и другие жертвы.
Меня охватила ярость. Почему они не могли остановиться? Ведь известно же, какой это риск. Как можно быть такими безрассудными?
Я подумала о жене Фрэнка Уэллинга и о его трех детях. Какая трагедия вторглась в их спокойную жизнь — и все из-за непреодолимого желания быстро разбогатеть, поставив все на карту.
Случай с Фрэнком Уэллингом был один из многих. Возбужденные завсегдатаи кофеен обсуждали случившееся с нами трагедию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Благодарю вас, мистер Грендалл. Я буду рада, если в будущем вы станете придерживаться моих распоряжений относительно подобных операций. Этого желаем сэр Ланс и я.
— Понимаю, леди Клаверинг.
Меня проводили к портшезу.
Когда я вернулась, Ланс был дома и ждал меня.
— Кларисса, я беспокоился о тебе. Где ты была?
— Я ездила к мистеру Грендаллу.
— А-а, — улыбнулся Ланс.
— Я сказала ему, чтобы акции, купленные на мои деньги, были проданы.
— Проданы! Но биржевой курс повышается!
— Я распорядилась, чтобы он их продал и чтобы в будущем подобные операции проходили через меня, и только через меня. Думаю, любой другой мужчина впал бы в ярость. Но не Ланс. Он посмотрел на меня с удивлением и рассмеялся. Без сомнения, в его глазах сквозило восхищение.
— Кларисса, моя великолепная Кларисса, значит, я прощен?
Я не могла больше сопротивляться и сказала, что прощаю его.
— С моей стороны это было самонадеянно. Я поступил не правильно, даже глупо. Но, поверь мне, я думал только об удовольствии поставить тебя перед фактом, что ты стала еще богаче.
— Я вполне удовлетворена тем, что имею.
— Феноменальное явление! Довольная женщина!
— О, Ланс, — взмолилась я, — откажись от всего этого риска. Зачем это? У нас достаточно всего. Зачем рисковать в надежде получить больше?
— Дело не в деньгах, — серьезно ответил он. — От этого получаешь удовольствие… приятное волнение. Ты никогда не поймешь. Однако, моя милая Кларисса, ты преподнесла мне урок. Я обещаю, что больше не натворю таких глупостей. Но сейчас мои грехи отпущены, так?
— Конечно, ведь я знаю, что ты пытался сделать то, что считал лучшим для меня.
И мы помирились.
На следующий день от мистера Грендалла пришло известие о том, что он продал мои акции. Они были куплены по сто фунтов за штуку, а проданы по тысяче. Таким образом, мои пять тысяч стали пятьюдесятью тысячами.
Я быстро стала очень богатой женщиной.
Никогда не забуду последующих месяцев. Весь Лондон лихорадило, когда цены на акции «Компании» поднимались. Ланс ни разу не сказал мне: «Я говорил тебе!», но как-то не утерпел и заметил, что я была бы гораздо богаче, если бы не продала свои акции.
Сам он вложил все деньги, которые смог собрать, в эту «Компанию»; несколько раз он собирался продать свои акции, но не мог решиться, потому что чувствовал, что на следующий день цены опять повысятся.
Все говорили о чуде «Компании южных морей». Сэр Роберт Уолпол с самого начала считал этот план обреченный и призывал людей не увлекаться избыточными вложениями. Оказалось однако, что он сам купил несколько акций, но, как и я, продал с большой выгодой.
Принц Уэлльский также вложил деньги и затем выгодно продал акции. Вся страна была охвачена эйфорией, и все, кто смог наскрести несколько фунтов, требовали акций.
— Подумай, сколько тебе нужно было бы сейчас заплатить за те акции, которые ты купила по сотне за : штуку, — напомнил мне Ланс.
— Мне не нужно думать, потому что я не собираюсь больше покупать.
— Ты отказываешься от состояния.
— Наоборот, я сделала состояние.
— Но, моя дорогая Кларисса, подумай, насколько богаче ты могла бы быть, если бы не продала акции.
— На бумаге, — уточнила я, — Нет, я очень хорошо сделала.
— Благодаря, как ты считаешь, моему дурному поступку.
Я согласилась.
— Но, — решительно сказала я, — мои деньги останутся на своем месте.
— Это окончательно? — умоляюще спросил Ланс. У него самого не осталось ничего, на что он мог бы играть, поэтому у него чесались руки завладеть моими деньгами.
— Окончательно, — многозначительно ответила я.
Он водил меня в кофейни, где только и говорили о чуде «Компании»; там обсуждались планы, как потратить вновь приобретенное богатство. Даже продавцы имбирных пряников и водяного кресса говорили о тех чудесных временах, когда все будут богаты.
Все лето эта лихорадка не спадала, но я наотрез отказывалась быть втянутой в нее.
Потом мечты о процветании стали уходить так же внезапно, как и пришли.
Я помню, стоял жаркий август. Мы должны были жить за городом, но Ланс не мог оторваться от лондонских треволнений. Каждый день он изучал цены и подсчитывал, насколько богаче сделали его акции «Компании».
Однажды он вошел в гостиную, где я сидела с книгой, и лицо у него было очень напряженное.
Я взглянула на него и спросила, что случилось. Ланс бросился в кресло и сообщил:
— Акции понизились до восьмисот пятидесяти фунтов.
— До восьмисот пятидесяти! — повторила я. Я мало интересовалась биржей и нарочно отказывалась слушать об этом, но я помнила, что продала свои акции за тысячу.
— Не могу понять, в чем дело, — продолжал Ланс. — Все это произошло за один день. Это из-за подложных компаний, возникающих с целью запятнать репутацию нашей Компании. Было доказано, что это фальшивые компании, и люди паникуют. Это пройдет.
Но это не прошло. На следующий день цены снизились до восьмисот двадцати, а еще через два дня — до семисот.
Улицы Лондона изменились. В кофейнях лица у всех стали угрюмыми; уличные торговцы выглядели встревоженными и разговаривали приглушенными голосами.
— Это пройдет, — говорил Ланс. — Это кратковременная паника. Потом акции подскочут еще выше. Люди начинают продавать. Когда акции поднимутся, придется платить дороже, чтобы вернуть их.
К середине сентября акции оставались на отметке сто пятьдесят. Удивительно: то, что я продала за тысячу, не принесло бы сейчас даже ста пятидесяти. Я содрогалась при мысли о том, как быстро можно нажить состояние и потерять его.
Даже Ланс теперь нервничал. В последний день сентября акции упали ниже сотни. Я очень хорошо помню тот день, потому что никогда прежде не видела Ланса таким удрученным.
Когда он вошел, я в испуге подбежала к нему.
— Ланс, что случилось? — воскликнула я. Он ответил:
— Фрэнк Уэллинг покончил с собой. Я знала Фрэнка Уэллинга. Он был одним из первых друзей Ланса, с которым я познакомилась после свадьбы, — состоятельный человек, владевший загородными имениями и великолепным городским домом на Сент-Джеймс-стрит. Я знала, что он тоже любил играть и часто с Лансом ходил в клуб.
— Он застрелился, — сказал Ланс. — Он потерял все.
— Как ужасно для его семьи!
— Боюсь, будут и другие жертвы.
Меня охватила ярость. Почему они не могли остановиться? Ведь известно же, какой это риск. Как можно быть такими безрассудными?
Я подумала о жене Фрэнка Уэллинга и о его трех детях. Какая трагедия вторглась в их спокойную жизнь — и все из-за непреодолимого желания быстро разбогатеть, поставив все на карту.
Случай с Фрэнком Уэллингом был один из многих. Возбужденные завсегдатаи кофеен обсуждали случившееся с нами трагедию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95