— Сделаю все возможное, чтобы этого не случилось. Спокойной ночи, молодцы! Спокойной ночи, Бойд! — И, кивнув трактирщику, Рем исчез за дверями пивнушки.
Бойд принялся протирать бокалы и протирал их так долго, что они засверкали. Завсегдатаи таверны вернулись к своим немудреным занятиям. Бойд сделал для них еще три порции джина. Мужчины мерно продолжали попойку.
Только убедившись в том, что публика пьяна настолько, что не заметила бы, как войска Веллингтона добивают армию Наполеона, даже если бы это происходило у всех на глазах, Бойд выскользнул в подсобное помещение, находившееся в дальней части трактира, и впустил Рема.
— Все спокойно?
Бойд улыбнулся одними губами:
— Все в порядке. Что сказал Бриггс?
Рем привычным движением слегка наклонил голову и искоса осмотрел все помещение, убеждаясь, что в комнате нет никого, кроме него и Бойда. Удостоверившись в полной безопасности, он тем не менее был все время настороже Лорд Гришэм прислонился спиной к стене и, внимательно наблюдая за Бойдом, произнес:
— Британские торговые суда пропадают. Все иностранные державы были под подозрением, но все оказались ни при чем. То же касается контрабандистов. Стихийные бедствия исключены.
Бойд прослужил под началом Гришэма с дюжину лет, последние годы служил ему верой и правдой на суше, поэтому ему было вполне достаточно скупых объяснений бывшего командира.
— Наполеон? — предположил трактирщик.
— Это невозможно. — Ни один мускул не дрогнул на лице Ремингтона Уорта. — Вся информация, которой мы обладаем, тотчас же переправлялась Веллингтону. К концу лондонского сезона отречение Наполеона станет неизбежной очевидностью для всех.
Бойд почесал затылок:
— Может быть, Америка?
— Нет.
— Сдается мне, ты совершенно уверен в том, что злоумышленник находится здесь, в Англии, — заключил Бойд. Жизненный опыт привел их обоих, его и Уорта, к мысли о том, что, если речь идет о больших деньгах, большинство людей сочтет возможным поступиться и принципами и честью. Человеческие добродетели меркнут перед блеском золота и возможностью властвовать.
— Значит, Бриггс отдал это дело полностью в твои руки?
— Да.
— Кто тебе нужен в помощники?
— Дай мне пару дней на размышление. Сейчас я направляюсь в Лондон.
Бойд кивнул:
— Я понимаю, что многое зависит от того, где ты будешь проводить сезон.
— Совершенно верно. А теперь мне нужно добраться до дома и поспать пару часиков. На рассвете я загляну в доки — постараюсь кое-что разведать. После этого я свяжусь с тобой и… с парнями с Боу-стрит. И тогда я буду точно знать, кто конкретно и для чего мне нужен.
— Хорошо.
Рем оторвался от стены:
— Итак, я найду тебя завтра.
— До или после того, как доставишь Бареттам карету? Рем словно очнулся:
— Черт возьми! Я совсем забыл об этом.
— Не волнуйся, я обо всем позабочусь, оставь только адрес.
— Нет! — Слово сорвалось с губ графа Гришэма раньше, чем он понял, что сказал, но, заметив удивление на лице Бойда, добавил: — Может, Саманта Баретт и юна, но совсем не глупа. Давай не будем подкармливать ее любопытство, предлагая ей тебя вместо меня. Я обещал ей доставить экипаж — и я это сделаю. Она ждет меня с двух до четырех пополудни. Так или иначе, все утро у меня свободно, и я успею обшарить Вест-Индский и Лондонский доки. Давай встретимся в половине второго у театра «Ковент-Гарден». К этому времени я уже успею сообщить тебе, кого из людей с Боу-стрит надо взять на заметку. Но я попрошу тебя заняться починкой экипажа Бареттов. Найдется ли у тебя такая возможность?
— Несомненно.
— Хорошо. Тогда жду тебя с починенным экипажем. — Тут Ремингтон Уорт нахмурился: — Я отдал свой экипаж девушке, не одолжишь ли мне лошадь, чтобы добраться до Лондона верхом?
— Выбирай сам. — И Бойд махнул рукой в сторону конюшни. — Я приступаю к выполнению заданий и жду назначенной встречи.
Ремингтон Уорт кивнул с благодарностью и уважением. Это был проверенный старый друг, на которого можно было положиться, как на себя самого.
— Бойд, постарайся хоть немного вздремнуть.
— Постараюсь.
Сорок минут спустя граф Гришэм плеснул себе в рюмку бренди и попытался расслабиться, сидя в гостиной собственного дома в Лондоне. Он продрог до мозга костей, но не беспокоился из-за этого, зная, что бренди и тепло скоро сделают свое дело. Кроме того, сразу после разговора с Бриггсом Ремингтон Уорт почувствовал себя охотником, выслеживающим добычу: сердце ритмично билось, прокачивая застоявшуюся кровь по венам, все чувства как бы обострились. Подобные изменения происходили с ним всякий раз перед ответственной работой, организм как бы настраивал себя на недели жесткой внутренней дисциплины.
Опасность, дерзкий вызов противника, сбрасывание покровов с тайны и обнажение истины — вот что предвкушал граф Гришэм.
Государственные дела чрезвычайной важности, за которые он неизменно брался, давали ему возможность не только удовлетворить свои авантюристические наклонности, но и способствовать тому, чтобы справедливость торжествовала.
В его жизни были и другие времена, когда только море было способно заполнить пустоту внутри него. Он упивался предчувствием смертельной опасности всякий раз, когда бросал прекрасно вооруженный английский флот в битву, но всякий раз мальчишеская глупость нашептывала ему, что смерть — это нечто несуществующее.
Как резко все изменилось!
Юношеское сумасбродство сменилось внутренней сумятицей, а та в свою очередь — оскорбленным чувством справедливости. Стремительный внутренний рост происходил по мере того, как молодой капитан осознавал, что плата за войну — человеческая смерть и наряду с грешниками на войне умирают и порядочные, добрые люди. Каждая следующая битва развеивала его незрелое, романтически-приподнятое представление о войне: сначала был Копенгаген, потом сражение в Средиземном море, потом в Атлантике и кульминацией всему стал Трафальгар.
Жестоко страдая, Ремингтон гнал от себя призраки, но из клубка своей памяти никак не мог вырвать мучительное воспоминание о том, как его глубоко чтимый друг и наставник, не знающий себе равных адмирал лорд Нельсон, лежит в луже собственной крови на палубе корабля «Виктория». Стоило Уорту прикрыть глаза, как перед глазами словно оживала картина содрогающееся от удушья тело адмирала на глазах у потрясенных матросов переносят в каюту судового хирурга. Нельсон испустил дух, не дождавшись окончания сражения, которое должно было вознести его на вершину флотоводческой славы: флот Наполеона был полностью уничтожен.
Никогда раньше Ремингтон не испытывал такой пустоты внутри и такого бессилия. Ему было горько и тяжело.
Граф Гришэм решил подать в отставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Бойд принялся протирать бокалы и протирал их так долго, что они засверкали. Завсегдатаи таверны вернулись к своим немудреным занятиям. Бойд сделал для них еще три порции джина. Мужчины мерно продолжали попойку.
Только убедившись в том, что публика пьяна настолько, что не заметила бы, как войска Веллингтона добивают армию Наполеона, даже если бы это происходило у всех на глазах, Бойд выскользнул в подсобное помещение, находившееся в дальней части трактира, и впустил Рема.
— Все спокойно?
Бойд улыбнулся одними губами:
— Все в порядке. Что сказал Бриггс?
Рем привычным движением слегка наклонил голову и искоса осмотрел все помещение, убеждаясь, что в комнате нет никого, кроме него и Бойда. Удостоверившись в полной безопасности, он тем не менее был все время настороже Лорд Гришэм прислонился спиной к стене и, внимательно наблюдая за Бойдом, произнес:
— Британские торговые суда пропадают. Все иностранные державы были под подозрением, но все оказались ни при чем. То же касается контрабандистов. Стихийные бедствия исключены.
Бойд прослужил под началом Гришэма с дюжину лет, последние годы служил ему верой и правдой на суше, поэтому ему было вполне достаточно скупых объяснений бывшего командира.
— Наполеон? — предположил трактирщик.
— Это невозможно. — Ни один мускул не дрогнул на лице Ремингтона Уорта. — Вся информация, которой мы обладаем, тотчас же переправлялась Веллингтону. К концу лондонского сезона отречение Наполеона станет неизбежной очевидностью для всех.
Бойд почесал затылок:
— Может быть, Америка?
— Нет.
— Сдается мне, ты совершенно уверен в том, что злоумышленник находится здесь, в Англии, — заключил Бойд. Жизненный опыт привел их обоих, его и Уорта, к мысли о том, что, если речь идет о больших деньгах, большинство людей сочтет возможным поступиться и принципами и честью. Человеческие добродетели меркнут перед блеском золота и возможностью властвовать.
— Значит, Бриггс отдал это дело полностью в твои руки?
— Да.
— Кто тебе нужен в помощники?
— Дай мне пару дней на размышление. Сейчас я направляюсь в Лондон.
Бойд кивнул:
— Я понимаю, что многое зависит от того, где ты будешь проводить сезон.
— Совершенно верно. А теперь мне нужно добраться до дома и поспать пару часиков. На рассвете я загляну в доки — постараюсь кое-что разведать. После этого я свяжусь с тобой и… с парнями с Боу-стрит. И тогда я буду точно знать, кто конкретно и для чего мне нужен.
— Хорошо.
Рем оторвался от стены:
— Итак, я найду тебя завтра.
— До или после того, как доставишь Бареттам карету? Рем словно очнулся:
— Черт возьми! Я совсем забыл об этом.
— Не волнуйся, я обо всем позабочусь, оставь только адрес.
— Нет! — Слово сорвалось с губ графа Гришэма раньше, чем он понял, что сказал, но, заметив удивление на лице Бойда, добавил: — Может, Саманта Баретт и юна, но совсем не глупа. Давай не будем подкармливать ее любопытство, предлагая ей тебя вместо меня. Я обещал ей доставить экипаж — и я это сделаю. Она ждет меня с двух до четырех пополудни. Так или иначе, все утро у меня свободно, и я успею обшарить Вест-Индский и Лондонский доки. Давай встретимся в половине второго у театра «Ковент-Гарден». К этому времени я уже успею сообщить тебе, кого из людей с Боу-стрит надо взять на заметку. Но я попрошу тебя заняться починкой экипажа Бареттов. Найдется ли у тебя такая возможность?
— Несомненно.
— Хорошо. Тогда жду тебя с починенным экипажем. — Тут Ремингтон Уорт нахмурился: — Я отдал свой экипаж девушке, не одолжишь ли мне лошадь, чтобы добраться до Лондона верхом?
— Выбирай сам. — И Бойд махнул рукой в сторону конюшни. — Я приступаю к выполнению заданий и жду назначенной встречи.
Ремингтон Уорт кивнул с благодарностью и уважением. Это был проверенный старый друг, на которого можно было положиться, как на себя самого.
— Бойд, постарайся хоть немного вздремнуть.
— Постараюсь.
Сорок минут спустя граф Гришэм плеснул себе в рюмку бренди и попытался расслабиться, сидя в гостиной собственного дома в Лондоне. Он продрог до мозга костей, но не беспокоился из-за этого, зная, что бренди и тепло скоро сделают свое дело. Кроме того, сразу после разговора с Бриггсом Ремингтон Уорт почувствовал себя охотником, выслеживающим добычу: сердце ритмично билось, прокачивая застоявшуюся кровь по венам, все чувства как бы обострились. Подобные изменения происходили с ним всякий раз перед ответственной работой, организм как бы настраивал себя на недели жесткой внутренней дисциплины.
Опасность, дерзкий вызов противника, сбрасывание покровов с тайны и обнажение истины — вот что предвкушал граф Гришэм.
Государственные дела чрезвычайной важности, за которые он неизменно брался, давали ему возможность не только удовлетворить свои авантюристические наклонности, но и способствовать тому, чтобы справедливость торжествовала.
В его жизни были и другие времена, когда только море было способно заполнить пустоту внутри него. Он упивался предчувствием смертельной опасности всякий раз, когда бросал прекрасно вооруженный английский флот в битву, но всякий раз мальчишеская глупость нашептывала ему, что смерть — это нечто несуществующее.
Как резко все изменилось!
Юношеское сумасбродство сменилось внутренней сумятицей, а та в свою очередь — оскорбленным чувством справедливости. Стремительный внутренний рост происходил по мере того, как молодой капитан осознавал, что плата за войну — человеческая смерть и наряду с грешниками на войне умирают и порядочные, добрые люди. Каждая следующая битва развеивала его незрелое, романтически-приподнятое представление о войне: сначала был Копенгаген, потом сражение в Средиземном море, потом в Атлантике и кульминацией всему стал Трафальгар.
Жестоко страдая, Ремингтон гнал от себя призраки, но из клубка своей памяти никак не мог вырвать мучительное воспоминание о том, как его глубоко чтимый друг и наставник, не знающий себе равных адмирал лорд Нельсон, лежит в луже собственной крови на палубе корабля «Виктория». Стоило Уорту прикрыть глаза, как перед глазами словно оживала картина содрогающееся от удушья тело адмирала на глазах у потрясенных матросов переносят в каюту судового хирурга. Нельсон испустил дух, не дождавшись окончания сражения, которое должно было вознести его на вершину флотоводческой славы: флот Наполеона был полностью уничтожен.
Никогда раньше Ремингтон не испытывал такой пустоты внутри и такого бессилия. Ему было горько и тяжело.
Граф Гришэм решил подать в отставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82