Интересно, я права или мне это только кажется?
Он кивнул, подтверждая верность ее предположения, и быстрым движением руки в перчатке открыл калитку. Эммелайн возобновила свое занятие, решив, что он не нуждается в вежливом обхождении. Конистан подошел к ней поближе и спросил: неужели она не рада его приезду на день раньше назначенного срока?
— Вы прекрасно знаете, что я вам вовсе не рада, — покачала головой Эммелайн. И хотя глупо было об этом упоминать, все-таки не удержалась и спросила:
— Но скажите, Бога ради, почему вы решили явиться сюда на день раньше? Я просто сгораю от любопытства.
— Да я уж вижу, что вам не терпится это узнать! — Конистан приложил руку к груди с самым невинным видом. — Но уверяю вас, речь идет всего лишь о досадном недоразумении. Я просто решил, что сегодня — это уже завтра.
— Чушь!
Он на мгновение умолк, а потом вновь заговорил с фатоватым и томным выражением:
— Уж если хотите знать всю правду, я в вас без памяти влюбился и приехал только для того, чтобы завоевать ваше сердце.
— Вот уж это — самое бессовестное вранье, какое мне когда-либо приходилось от вас слышать! И не трудитесь, я и без ваших объяснений отлично понимаю, зачем вы сюда явились. Вы собирались лишить меня душевного покоя и расстроить мои планы, но вам это не удастся. Предупреждаю вас заранее, я своего добьюсь.
Повернувшись к нему спиной, Эммелайн принялась изучать листья водосбора и потому не сразу заметила, какой гнев обуял Конистана при этих словах. Но она почувствовала, как его рука ухватила ее за локоть, словно тисками.
— Вы своего не добьетесь, дорогая моя мисс Пенрит, — прошипел он. — Вы скрестили клинки не с желторотым юнцом, слишком неопытным, чтобы справиться со вздорными прихотями глупой девчонки. Я уже выезжал в свет, когда вы еще только начинали учиться рукоделию.
Эммелайн уставилась на него с деланным недоверием.
— Надо же! Мне и в голову не приходило, что вы — такая древность, милорд, — бросила она в ответ. Если он собирался ее запугать, что ж, стрела пролетела мимо цели. — Представьте, мне было всего пять, когда я впервые продела нитку в иголку, — продолжала Эммелайн, — поскольку искусство вышивания привлекало меня с самых ранних лет. А теперь мне уже двадцать пять, и это означает, что ваша милость полирует бронзу в своем городском доме вот уже двадцать лет! Стало быть, по самым скромным подсчетам, если предположить, что вам вряд ли удалось стать любимцем великосветских гостиных еще до того, как вы достигли совершеннолетия, выходит, вам сейчас уже за сорок!
Ошеломленное выражение, появившееся на его лице, доставило Эммелайн несказанное удовольствие. Она даже не удивилась, когда виконт с печальной улыбкой выпустил ее руку, и решила нанести еще один удар.
— Подумать только! Ни одного седого волоса! Время оказалось милостивым к вам, милорд, и если бы я могла…
— Перестаньте, мисс Пенрит, — прервал ее Конистан. — Вы и так уже выбили у меня почву из-под ног. Не стоит продолжать.
— Удар засчитан? Вот за это я вас особенно ценю. Мне бы хотелось, чтобы мы стали настоящими друзьями. Хотя бы на время. Не хотите заключить перемирие?
— Не уверен, что это верный шаг. Дело в том, что я вам не очень-то доверяю.
Немыслимо дерзкая проказа пришла ей на ум, и она заговорила с самым что ни на есть невинным видом:
— Мне было бы гораздо легче простить вам преждевременный приезд, если бы вы хоть иногда, для разнообразия, обращались со мною повежливее! Идемте, позвольте мне показать вам ваши апартаменты. Скоро уже матушка позовет нас к чаю.
Конистан искоса взглянул на нее и покачал головой.
— Что-то мне не нравится этот изумрудный блеск в ваших глазах! А если хотите назвать меня своим другом, простите, но ничего не выйдет, пока вы не откажетесь от коварных замыслов в отношении моего брата.
— Ах, какая досада! — насмешливо покачала головой Эммелайн, взяв виконта под руку и направляясь к конюшне. — А я-то надеялась, что мы с вами станем закадычными друзьями! Увы, нам, как видно, суждено остаться врагами на всю жизнь.
Она продолжала беспечно щебетать в надежде, что ее болтовня отвлечет его внимание от места, к которому они направлялись, поскольку она вела его не назад к дому, а к большому амбарному строению, где располагались конюшни.
Если он и поглядывал на нее с подозрением, пока они приближались к каменной ограде, возведенной вокруг загона и защищавшей лошадей от суровых зимних ветров, то вслух ничего не сказал.
Амбар, когда-то в прошлом служивший помещением для слуг, представлял собой вытянутое двухэтажное строение, в которое свет попадал через небольшие квадратные окошки, прорубленные с обеих сторон. Конюхи трудились, не покладая рук, чтобы подготовить стойла к предстоящему нашествию молодых щеголей на чистокровных рысаках.
Сеновал был до самых потолочных стропил забит сеном, а в двух дальних стойлах уже чавкала желанным кормом выхоленная пара серых коней Конистана.
Скотби, главный конюх, вышел поприветствовать визитеров, как только ему доложили о появлении молодой хозяйки. Эммелайн, ни минуты не колеблясь, представила Конистана человеку, которому предстояло заботиться о его лошадях в течение месяца. Виконт осмотрел рысаков от раздувающихся ноздрей до топочущих копыт и с явным одобрением заметил:
— Вы заслуживаете похвалы, Скотби. Оба лоснятся, как шелк. Ни пятнышка грязи! Отличный уход.
Мистер Скотби поклонился и, поблагодарив его милость за добрые слова, в свою очередь, заметил, что лошади виконта подобраны на славу, волосок к волоску, и что ему, Скотби, за всю жизнь не приходилось видеть таких великолепных рысаков.
Эммелайн позволила мужчинам подробно обсудить стати обеих лошадей, но, как только в обмене мнениями возникла первая же маленькая пауза, она воспользовалась ею, чтобы быстро провести Конистана мимо главного конюха, при этом проговорив нарочито громко, чтобы ее расслышали все работники конюшни:
— А теперь, милорд, позвольте показать вам вашу спальню.
Суета в конюшне мгновенно затихла, и под сводчатым потолком громадного амбара установилась мертвая тишина. Эммелайн осталась чрезвычайно довольна результатом.
— Мою спальню? — переспросил виконт. Он был явно удивлен, но все еще хранил на лице насмешливую улыбку.
— Ну, разумеется, — ласково улыбнулась Эммелайн. — Разве вы позабыли собственные слова на балу у миссис Уитригг в Лондоне? Ну так я вам напомню. Вы поклялись, что готовы спать в конюшне, если нам не хватит комнат для гостей. — Она беспомощно развела руками. — Мне ужасно жаль, лорд Конистан, но ничего иного не остается, как определить вас на постой в сарае за конюшней.
Только окриками и пинками, да и то не сразу, старшим конюхам удалось вернуть своих потрясенных помощников к работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Он кивнул, подтверждая верность ее предположения, и быстрым движением руки в перчатке открыл калитку. Эммелайн возобновила свое занятие, решив, что он не нуждается в вежливом обхождении. Конистан подошел к ней поближе и спросил: неужели она не рада его приезду на день раньше назначенного срока?
— Вы прекрасно знаете, что я вам вовсе не рада, — покачала головой Эммелайн. И хотя глупо было об этом упоминать, все-таки не удержалась и спросила:
— Но скажите, Бога ради, почему вы решили явиться сюда на день раньше? Я просто сгораю от любопытства.
— Да я уж вижу, что вам не терпится это узнать! — Конистан приложил руку к груди с самым невинным видом. — Но уверяю вас, речь идет всего лишь о досадном недоразумении. Я просто решил, что сегодня — это уже завтра.
— Чушь!
Он на мгновение умолк, а потом вновь заговорил с фатоватым и томным выражением:
— Уж если хотите знать всю правду, я в вас без памяти влюбился и приехал только для того, чтобы завоевать ваше сердце.
— Вот уж это — самое бессовестное вранье, какое мне когда-либо приходилось от вас слышать! И не трудитесь, я и без ваших объяснений отлично понимаю, зачем вы сюда явились. Вы собирались лишить меня душевного покоя и расстроить мои планы, но вам это не удастся. Предупреждаю вас заранее, я своего добьюсь.
Повернувшись к нему спиной, Эммелайн принялась изучать листья водосбора и потому не сразу заметила, какой гнев обуял Конистана при этих словах. Но она почувствовала, как его рука ухватила ее за локоть, словно тисками.
— Вы своего не добьетесь, дорогая моя мисс Пенрит, — прошипел он. — Вы скрестили клинки не с желторотым юнцом, слишком неопытным, чтобы справиться со вздорными прихотями глупой девчонки. Я уже выезжал в свет, когда вы еще только начинали учиться рукоделию.
Эммелайн уставилась на него с деланным недоверием.
— Надо же! Мне и в голову не приходило, что вы — такая древность, милорд, — бросила она в ответ. Если он собирался ее запугать, что ж, стрела пролетела мимо цели. — Представьте, мне было всего пять, когда я впервые продела нитку в иголку, — продолжала Эммелайн, — поскольку искусство вышивания привлекало меня с самых ранних лет. А теперь мне уже двадцать пять, и это означает, что ваша милость полирует бронзу в своем городском доме вот уже двадцать лет! Стало быть, по самым скромным подсчетам, если предположить, что вам вряд ли удалось стать любимцем великосветских гостиных еще до того, как вы достигли совершеннолетия, выходит, вам сейчас уже за сорок!
Ошеломленное выражение, появившееся на его лице, доставило Эммелайн несказанное удовольствие. Она даже не удивилась, когда виконт с печальной улыбкой выпустил ее руку, и решила нанести еще один удар.
— Подумать только! Ни одного седого волоса! Время оказалось милостивым к вам, милорд, и если бы я могла…
— Перестаньте, мисс Пенрит, — прервал ее Конистан. — Вы и так уже выбили у меня почву из-под ног. Не стоит продолжать.
— Удар засчитан? Вот за это я вас особенно ценю. Мне бы хотелось, чтобы мы стали настоящими друзьями. Хотя бы на время. Не хотите заключить перемирие?
— Не уверен, что это верный шаг. Дело в том, что я вам не очень-то доверяю.
Немыслимо дерзкая проказа пришла ей на ум, и она заговорила с самым что ни на есть невинным видом:
— Мне было бы гораздо легче простить вам преждевременный приезд, если бы вы хоть иногда, для разнообразия, обращались со мною повежливее! Идемте, позвольте мне показать вам ваши апартаменты. Скоро уже матушка позовет нас к чаю.
Конистан искоса взглянул на нее и покачал головой.
— Что-то мне не нравится этот изумрудный блеск в ваших глазах! А если хотите назвать меня своим другом, простите, но ничего не выйдет, пока вы не откажетесь от коварных замыслов в отношении моего брата.
— Ах, какая досада! — насмешливо покачала головой Эммелайн, взяв виконта под руку и направляясь к конюшне. — А я-то надеялась, что мы с вами станем закадычными друзьями! Увы, нам, как видно, суждено остаться врагами на всю жизнь.
Она продолжала беспечно щебетать в надежде, что ее болтовня отвлечет его внимание от места, к которому они направлялись, поскольку она вела его не назад к дому, а к большому амбарному строению, где располагались конюшни.
Если он и поглядывал на нее с подозрением, пока они приближались к каменной ограде, возведенной вокруг загона и защищавшей лошадей от суровых зимних ветров, то вслух ничего не сказал.
Амбар, когда-то в прошлом служивший помещением для слуг, представлял собой вытянутое двухэтажное строение, в которое свет попадал через небольшие квадратные окошки, прорубленные с обеих сторон. Конюхи трудились, не покладая рук, чтобы подготовить стойла к предстоящему нашествию молодых щеголей на чистокровных рысаках.
Сеновал был до самых потолочных стропил забит сеном, а в двух дальних стойлах уже чавкала желанным кормом выхоленная пара серых коней Конистана.
Скотби, главный конюх, вышел поприветствовать визитеров, как только ему доложили о появлении молодой хозяйки. Эммелайн, ни минуты не колеблясь, представила Конистана человеку, которому предстояло заботиться о его лошадях в течение месяца. Виконт осмотрел рысаков от раздувающихся ноздрей до топочущих копыт и с явным одобрением заметил:
— Вы заслуживаете похвалы, Скотби. Оба лоснятся, как шелк. Ни пятнышка грязи! Отличный уход.
Мистер Скотби поклонился и, поблагодарив его милость за добрые слова, в свою очередь, заметил, что лошади виконта подобраны на славу, волосок к волоску, и что ему, Скотби, за всю жизнь не приходилось видеть таких великолепных рысаков.
Эммелайн позволила мужчинам подробно обсудить стати обеих лошадей, но, как только в обмене мнениями возникла первая же маленькая пауза, она воспользовалась ею, чтобы быстро провести Конистана мимо главного конюха, при этом проговорив нарочито громко, чтобы ее расслышали все работники конюшни:
— А теперь, милорд, позвольте показать вам вашу спальню.
Суета в конюшне мгновенно затихла, и под сводчатым потолком громадного амбара установилась мертвая тишина. Эммелайн осталась чрезвычайно довольна результатом.
— Мою спальню? — переспросил виконт. Он был явно удивлен, но все еще хранил на лице насмешливую улыбку.
— Ну, разумеется, — ласково улыбнулась Эммелайн. — Разве вы позабыли собственные слова на балу у миссис Уитригг в Лондоне? Ну так я вам напомню. Вы поклялись, что готовы спать в конюшне, если нам не хватит комнат для гостей. — Она беспомощно развела руками. — Мне ужасно жаль, лорд Конистан, но ничего иного не остается, как определить вас на постой в сарае за конюшней.
Только окриками и пинками, да и то не сразу, старшим конюхам удалось вернуть своих потрясенных помощников к работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82