Мысль о матери, как о существе, глубоко ему чуждом, сознательно вычеркнутом из жизни много лет назад, он сразу же решительно отбросил, пребывая в твердом убеждении, что никогда не будет питать к ней никаких иных чувств, кроме легкого отвращения, испытываемого всякий раз, когда воспоминание о ней случайно всплывало у него в памяти.
Поэтому он ничуть не удивился, когда его умом, властно вытесняя все остальные мысли, завладел образ стройной, утонченно прекрасной, златокудрой Эммелайн. Теплая вода, мягкий вкус шерри и воспоминание об Эммелайн внесли умиротворение в его полную смятения душу. Конистан охотно предался размышлению о ней, с особым удовольствием вспоминая, как засверкали ее изумрудные глаза, когда она, повернувшись к нему, воскликнула: «Вот вы и остались в дураках, милорд!» Она, безусловно, не считала нужным с ним церемониться, и ему это нравилось. Очень нравилось.
При малейшем колебании воздуха внутри и сарая пламя свечей отбрасывало прихотливо движущийся рисунок на выбеленный известью потолок комнаты. Вот так и Эммелайн: то она выводила его из себя, то пробуждала сильнейшее волнение у него в груди. Ему не хотелось называть это чувство любовью: по мере того, как о шерри согревало его кровь, Конистан попросту решил, что наряду с другими обитателями Фэйр-феллз он стал жертвой некоего странного летнего помешательства.
Когда вода в ванне стала остывать, по спине его пробежала зябкая дрожь, и он заставил себя вернуться к более насущным мыслям о Дункане и Грэйс. Дункан передал ему содержание своего последнего разговора с Грэйс в надежде развеять его опасения, но Конистан никак не мог успокоиться. Что могло еще больше сблизить двух молодых людей, чем искреннее признание дамы и полученное в ответ не менее искреннее заверение кавалера в своей дружбе и преданности? Он не сомневался, что Эммелайн никак не могла подстроить эту задушевную беседу, и теперь злился на себя за то, что изменил своему первоначальному решению и сам напросился в гости в Фэйрфеллз вместо того, чтобы помешать приезду Дункана, как намеревался. Его собственные коварные планы по завоеванию сердца Эммелайн, казалось, только отдаляли его от цели с каждой новой попыткой, а Дункану — и все из-за его наивности! — грозила явная опасность пасть жертвой юной девицы, такой же наивной и бесхитростной, как он сам.
— Какой же я дурак! — пробормотал Конистан, поднимаясь из ванны. А услыхав в ответ глухое ворчание верного камердинера, пробормотавшего сквозь зубы какие-то невнятные, но явно неодобрительные по отношению к хозяину слова, он понял, что по крайней мере один из хорошо знающих его людей разделяет его нелестное мнение о себе.
22
В четверг, ближе к полудню, Эммелайн повела своих гостей к озеру, где для них был приготовлен завтрак на траве. На берегу уже вовсю суетились слуги, расставляя стулья и расстилая одеяла вокруг длинного, покрытого льняной скатертью стола, уставленного рукотворными чудесами поварихи. Не обращая внимания на шелест листвы в саду и веселый лепет дам, без умолку болтавших со своими кавалерами, Эммелайн принялась на ходу перебирать свои записи с распорядком предстоящих состязаний. Этим утром ей пришло в голову, что на Конистана неплохо было бы возложить ответственность за подготовку будущих рыцарей к соревнованиям. Да, это был отличный выбор, и теперь она раздумывала лишь над тем, как ей лучше поступить: просить ли его взять на себя почетную, но нелегкую обязанность, или просто взвалить на него это бремя на глазах у всех и поглядеть, как он будет изворачиваться. Вот смеху-то будет! Ему ужасно не понравится, если эта новость свалится ему как снег на голову! Эммелайн даже засмеялась, представив себе, как все это будет выглядеть, но тут ее размышления прервал шум экипажа, мчащегося к Фэйрфеллз на безумной скорости.
Повернувшись в том направлении, откуда раздавался скрип колес и топот копыт, Эммелайн с ужасом узнала несущегося сломя голову возничего: это был Варден Соуэрби, очевидно, вознамерившийся взять Фэйрфеллз штурмом. Поскольку некоторые дамы со своими обожателями к этой минуте еще не успели пересечь усыпанную гравием подъездную аллею, всю компанию, как и следовало ожидать, охватила паника. Дамы завизжали, подхватили свои шелковые или муслиновые юбки, и беспорядочно, словно куры, перепуганные внезапным появлением лошади на птичьем дворе, разбежались по обе стороны аллеи. Кавалеры с готовностью пришли на помощь юным леди: у них появился прекрасный предлог, чтобы взять за ручку или даже под шумок обнять за талию разволновавшихся красоток.
Вардена, казалось, ничуть не смутил вызванный им всеобщий переполох. С радостной улыбкой он, как ни в чем не бывало, продолжал гнать свою изящную и легкую одноместную коляску, залихватски размахивая кнутом над головой. Мелкий гравий брызгами летел из-под колес. Самая впечатлительная из дам предсказала ему скорый конец, так как он и не подумал придержать лошадей по мере приближения к воротам, которые — благодарение Богу! — оказались открытыми. Но это были неширокие старинные ворота, а Варден явно собирался въехать в них на полной скорости, и даже Эммелайн, знавшая, что он на редкость искусный наездник, в испуге затаила дыхание.
Но безумцу, облаченному в безупречный костюм возничего с широким плащом, похоже, мало было риска разбиться насмерть: открыто бравируя своей дерзостью, он поднялся во весь рост на козлах коляски и, без труда удерживая равновесие, еще быстрее погнал к воротам пару великолепных гнедых. Чутко слушаясь поводьев, лошади мчались во весь опор. Когда столкновение, как показалось зрителям, стало совершенно неминуемым, дамы закричали еще громче, и как раз в эту минуту Соуэрби проскочил в ворота, даже не зацепив их колесами.
Со вздохом облегчения Эммелайн схватилась за сердце, многие дамы последовали ее примеру, и ее ничуть не удивило, что Джейн Тиндейл упала в обморок. Несколько молодых людей, воодушевленных подвигом Соуэрби, с громкими приветственными криками вбежали следом за ним в ворота, словно свора охотничьих псов, повинующихся команде загонщика.
Мысленно Эммелайн дала себе слово при и первом же удобном случае и, разумеется, наедине, устроить Вардену хорошую взбучку за эту бессмысленную ухарскую выходку в самом дурном вкусе. Но сейчас ей предстояло заняться более неотложным делом: следующие несколько минут были потрачены на то, чтобы при помощи внушительного флакона нюхательных солей, которым она предусмотрительно запаслась заранее, привести в чувство Джейн и успокоить еще нескольких особо нервных молодых особ, не сумевших самостоятельно оправиться от потрясения. Не без труда восстановив порядок, Эммелайн отвела гостей к месту пикника и там, на берегу озера, устроила дам поудобнее, усадив их на стулья и на расстеленные на земле шерстяные одеяла, а также проследив, чтобы сопровождавшим девушек матронам были немедленно розданы бокалы с настойкой на персиковых косточках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82