Губы у нее вспухли и вздрагивают от сдерживаемых рыданий. Доктор, содрогнувшись от жалости, зажмурился, встряхнул головой, мягко, но настойчиво предложил:
– Езжай домой, детка! Отдохни! Ты больна, Летти! Я приеду пораньше, чтобы помочь тебе!
Смягченный тон отрезвил Летти. Она внезапно почувствовала себя глупой девочкой, ничего не понимающей во взрослой жизни. Взгляд отца о чем-то предупреждает. Во что нельзя посвящать никого!
Она с опаской посмотрела на Юнь Чана, который неподвижно застыл в дверях. Работа мысли совершенно не отражалась на его бесстрастном лице.
– Юнь Чан, отвези меня домой, пожалуйста! – Летти не может смотреть на Бертрана Крейна и стыдливо отворачивается. Надев шляпку и взяв сумочку, выходит из кабинета отца, напряженно ступая по серым от времени и морской воды доскам сходней.
– Всего доброго, мисс Летиция! Выздоравливайте! – Бертран Крейн предупредительно щелкает каблуками. Он провожает девушку сочувственным взглядом. – Вы много работаете, мисс! Я на месте доктора запретил бы вам появляться в эти дни на причале и в пакгаузах! Извините, доктор!
Летиции нестерпимо стыдно за сцену, которую пришлось наблюдать мистеру Крейну и Юнь Чану. Оставалось надеяться, что Крейн ничего не понял в ее споре с отцом, а Юнь Чан будет молчать даже под пытками.
Спустившись на пирс, она молча садится в коляску, устраивается на раскаленное сиденье и сжимается в комок, готовая разрыдаться в любой миг. Летиция ощущает себя жертвой заговора. Словно она смертельно больна и всем вокруг, кроме нее, давно известен неотвратимо приближающийся день и час ее смерти.
Юнь Чан долго и многозначительно молчит. Летиция слышит только его легкое дыхание, почти заглушённое стуком колес, цокотом подков лошадок, их недовольным фырканьем и мелодичным звоном упряжи.
Наконец первым не выдерживает китаец. Его любопытство кажется ей сегодня невыносимым.
– Мисс Летти, – говорит он, не оборачиваясь, – вы так расстроены, что не замечаете, как вас приветствуют знакомые. Мисс Картер должна взять себя в руки. Не надо, чтобы чужие люди замечали, что она слишком расстроена! У вас такой вид, словно вы увидели воскресшего мертвеца! – Упряжка усталых пони уже остановилась возле террасы. Юнь Чан по-мальчишечьи спрыгивает с козел и почтительно протягивает руку своей молодой хозяйке. – Держитесь, мисс Картер. Держитесь! Испытания только начинаются! Счастье мисс Летти рядом, но до него еще долгий и очень трудный путь!
Летиция несколько мгновений молча смотрит на желтоватое лицо азиата, не понимая, насмехается он над ней или сочувствует.
– Ты снова смеешься надо мной, Юнь Чан? Зачем? Если это так, то ты жестокий и бездушный человек. – В горле у нее пересохло, голос звучит хрипло и некрасиво. – Не смей насмехаться надо мной!
Летиция хотела бы сказать этому крохотному человечку что-нибудь насмешливое и злое, как это часто делает Климентина. Она знает, что в ответ на эти слова можно нарваться на ответную грубость. Но Юнь Чан молчит.
– Я пойду к себе, Юнь Чан! – девушка наклоняет голову, чтобы избежать прямого взгляда слуги. – Распряги лошадок и пусти их в сад! Пусть пасутся в тени деревьев. И скажи Элис, чтобы принесла мне кувшин лимонада.
Она торопливо минует террасу, входит в холл, проскальзывает через гостиную, столовую. Как хорошо, что ей никто не встречается по пути, ни мама, ни Климентина. Она должна побыть одна! Как ей теперь вести себя в доме, где, оказывается, никому нельзя доверять? Даже отцу!
В сознании у нее зреет решение – она должна встретиться с Мистером Ди и расспросить его! Как, каким фантастическим образом Гарольд угодил в эту страшную компанию каторжников? Почему отец называет Гарольда преступником, вором, мошенником? Почему Гарольд сам называет себя нелепым и неподходящим для него именем? Никакой он не Джулиан Донован. Нет! Нет! Ее Гарольд, Гарольд Маккензи не мог превратиться в преступника, в вора. Летиция никогда, никогда не могла бы так полюбить преступника!
– Господь милосердный и мудрый, – шепчет она в исступлении пересохшими губами, – помоги, Господи! Дай знак мне, неразумной и глупой, помоги разобраться в своих сомнениях, утешь меня в скорби душевной и сохрани от искушений!
Глаза наполняются жаром. Летиция крепко притворяет за собой дверь, почти падает в мягкое кресло и разражается слезами отчаяния.
А если отец прав, и она ошибается? Принять этого босого, заросшего щетиной, худого, изможденного жарой и скудным питанием человека за благополучного, холеного и всегда вылощенного морского офицера Гарольда Маккензи может только сумасшедшая. Как те безумные особы, которые влюбляются в героев газетных статей и приключенческих романов, коллекционируют фотопортреты и афиши любимых актеров, играющих героические роли в театрах. Летиция всегда считала подобное увлечение проявлением глупости и чрезмерной экзальтированности. Неужели и она скатилась до подобного состояния?
Она сегодня упала в обморок, потому что ей показалось, будто этот преступник смотрит на нее знакомыми глазами, синими глазами Гарольда! Господи, да о чем она сейчас думает? Все изменилось с той поры, как они с Гарольдом разминулись. Она не поверила в гибель возлюбленного еще тогда, когда через полгода корабль вернулся без него. Встал у причала военной базы в Хартлпуле, а спустя всего несколько дней отправился в военный поход к берегам Индии. Интересно, где находился тогда Гарольд?
Где, в конце концов, его тело? Почему его не доставили в Консетт для захоронения в фамильном склепе? Так делали всегда его предки! Даже прадеда Гарольда, сэра Роберта Маккензи, привезли в запаянном гробу из-под Кале.
А Майкл Смит? Как он мог так правдоподобно лгать ей? Хотя, по правде сказать, в ее душе всегда оставалась надежда, что Гарольд жив! Неужели интуиция ее не подвела? Что же теперь делать? Летиция сосредоточилась – она должна вспомнить и разложить по полочкам утренние события. Итак… В кабинете отца все происходило по давно заведенному распорядку. Отец осмотрел женщин, Летиция раздарила все коробки. Потом они с отцом немного отдохнули, умылись и возобновили осмотр.
Любой, даже особо «отличившийся» арестант всегда испытывает уважение и почтение к доктору, да еще к такому прославленному, каким был ее отец. Доктор Джон Картер – лорд, отказавшийся от наследственного места в парламенте ради сомнительной карьеры среди презираемой в обществе публики. Именно таковыми были каторжники.
Внезапно молчание отца затянулось. И это встревожило Летицию. Она напряглась, словно перед приближающейся опасностью. Девушка уже собралась окликнуть замолчавшего отца, как очень знакомый голос заставил ее сердце учащенно биться. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Езжай домой, детка! Отдохни! Ты больна, Летти! Я приеду пораньше, чтобы помочь тебе!
Смягченный тон отрезвил Летти. Она внезапно почувствовала себя глупой девочкой, ничего не понимающей во взрослой жизни. Взгляд отца о чем-то предупреждает. Во что нельзя посвящать никого!
Она с опаской посмотрела на Юнь Чана, который неподвижно застыл в дверях. Работа мысли совершенно не отражалась на его бесстрастном лице.
– Юнь Чан, отвези меня домой, пожалуйста! – Летти не может смотреть на Бертрана Крейна и стыдливо отворачивается. Надев шляпку и взяв сумочку, выходит из кабинета отца, напряженно ступая по серым от времени и морской воды доскам сходней.
– Всего доброго, мисс Летиция! Выздоравливайте! – Бертран Крейн предупредительно щелкает каблуками. Он провожает девушку сочувственным взглядом. – Вы много работаете, мисс! Я на месте доктора запретил бы вам появляться в эти дни на причале и в пакгаузах! Извините, доктор!
Летиции нестерпимо стыдно за сцену, которую пришлось наблюдать мистеру Крейну и Юнь Чану. Оставалось надеяться, что Крейн ничего не понял в ее споре с отцом, а Юнь Чан будет молчать даже под пытками.
Спустившись на пирс, она молча садится в коляску, устраивается на раскаленное сиденье и сжимается в комок, готовая разрыдаться в любой миг. Летиция ощущает себя жертвой заговора. Словно она смертельно больна и всем вокруг, кроме нее, давно известен неотвратимо приближающийся день и час ее смерти.
Юнь Чан долго и многозначительно молчит. Летиция слышит только его легкое дыхание, почти заглушённое стуком колес, цокотом подков лошадок, их недовольным фырканьем и мелодичным звоном упряжи.
Наконец первым не выдерживает китаец. Его любопытство кажется ей сегодня невыносимым.
– Мисс Летти, – говорит он, не оборачиваясь, – вы так расстроены, что не замечаете, как вас приветствуют знакомые. Мисс Картер должна взять себя в руки. Не надо, чтобы чужие люди замечали, что она слишком расстроена! У вас такой вид, словно вы увидели воскресшего мертвеца! – Упряжка усталых пони уже остановилась возле террасы. Юнь Чан по-мальчишечьи спрыгивает с козел и почтительно протягивает руку своей молодой хозяйке. – Держитесь, мисс Картер. Держитесь! Испытания только начинаются! Счастье мисс Летти рядом, но до него еще долгий и очень трудный путь!
Летиция несколько мгновений молча смотрит на желтоватое лицо азиата, не понимая, насмехается он над ней или сочувствует.
– Ты снова смеешься надо мной, Юнь Чан? Зачем? Если это так, то ты жестокий и бездушный человек. – В горле у нее пересохло, голос звучит хрипло и некрасиво. – Не смей насмехаться надо мной!
Летиция хотела бы сказать этому крохотному человечку что-нибудь насмешливое и злое, как это часто делает Климентина. Она знает, что в ответ на эти слова можно нарваться на ответную грубость. Но Юнь Чан молчит.
– Я пойду к себе, Юнь Чан! – девушка наклоняет голову, чтобы избежать прямого взгляда слуги. – Распряги лошадок и пусти их в сад! Пусть пасутся в тени деревьев. И скажи Элис, чтобы принесла мне кувшин лимонада.
Она торопливо минует террасу, входит в холл, проскальзывает через гостиную, столовую. Как хорошо, что ей никто не встречается по пути, ни мама, ни Климентина. Она должна побыть одна! Как ей теперь вести себя в доме, где, оказывается, никому нельзя доверять? Даже отцу!
В сознании у нее зреет решение – она должна встретиться с Мистером Ди и расспросить его! Как, каким фантастическим образом Гарольд угодил в эту страшную компанию каторжников? Почему отец называет Гарольда преступником, вором, мошенником? Почему Гарольд сам называет себя нелепым и неподходящим для него именем? Никакой он не Джулиан Донован. Нет! Нет! Ее Гарольд, Гарольд Маккензи не мог превратиться в преступника, в вора. Летиция никогда, никогда не могла бы так полюбить преступника!
– Господь милосердный и мудрый, – шепчет она в исступлении пересохшими губами, – помоги, Господи! Дай знак мне, неразумной и глупой, помоги разобраться в своих сомнениях, утешь меня в скорби душевной и сохрани от искушений!
Глаза наполняются жаром. Летиция крепко притворяет за собой дверь, почти падает в мягкое кресло и разражается слезами отчаяния.
А если отец прав, и она ошибается? Принять этого босого, заросшего щетиной, худого, изможденного жарой и скудным питанием человека за благополучного, холеного и всегда вылощенного морского офицера Гарольда Маккензи может только сумасшедшая. Как те безумные особы, которые влюбляются в героев газетных статей и приключенческих романов, коллекционируют фотопортреты и афиши любимых актеров, играющих героические роли в театрах. Летиция всегда считала подобное увлечение проявлением глупости и чрезмерной экзальтированности. Неужели и она скатилась до подобного состояния?
Она сегодня упала в обморок, потому что ей показалось, будто этот преступник смотрит на нее знакомыми глазами, синими глазами Гарольда! Господи, да о чем она сейчас думает? Все изменилось с той поры, как они с Гарольдом разминулись. Она не поверила в гибель возлюбленного еще тогда, когда через полгода корабль вернулся без него. Встал у причала военной базы в Хартлпуле, а спустя всего несколько дней отправился в военный поход к берегам Индии. Интересно, где находился тогда Гарольд?
Где, в конце концов, его тело? Почему его не доставили в Консетт для захоронения в фамильном склепе? Так делали всегда его предки! Даже прадеда Гарольда, сэра Роберта Маккензи, привезли в запаянном гробу из-под Кале.
А Майкл Смит? Как он мог так правдоподобно лгать ей? Хотя, по правде сказать, в ее душе всегда оставалась надежда, что Гарольд жив! Неужели интуиция ее не подвела? Что же теперь делать? Летиция сосредоточилась – она должна вспомнить и разложить по полочкам утренние события. Итак… В кабинете отца все происходило по давно заведенному распорядку. Отец осмотрел женщин, Летиция раздарила все коробки. Потом они с отцом немного отдохнули, умылись и возобновили осмотр.
Любой, даже особо «отличившийся» арестант всегда испытывает уважение и почтение к доктору, да еще к такому прославленному, каким был ее отец. Доктор Джон Картер – лорд, отказавшийся от наследственного места в парламенте ради сомнительной карьеры среди презираемой в обществе публики. Именно таковыми были каторжники.
Внезапно молчание отца затянулось. И это встревожило Летицию. Она напряглась, словно перед приближающейся опасностью. Девушка уже собралась окликнуть замолчавшего отца, как очень знакомый голос заставил ее сердце учащенно биться. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55