Капитан насмешливо цокнул языком и, прищурившись, уставился на девушку.
– Как тебя зовут?
– Лали.
– Жаль, что ты слишком смуглая. Впрочем, если тебя умыть, ты, возможно, похорошеешь. Идем, – мужчина тронул ее за плечо. – Я отведу тебя в дом, где ты сможешь вымыться. Ну, а потом мы поговорим.
Какое счастье – она сможет вымыться. И смыть не столько грязь, сколько прикосновения грязных, похотливых рук.
25
Когда девчонка умылась и облачилась в женские одеяния, капитан с удивлением обнаружил, что хороша не только ее дивная точеная фигурка. После мытья кожа малышки заметно посветлела и приобрела оттенок меда, а длинные ресницы, вздернутый носик, чудесная линия губ были способны вдохновить художника. Красавица с несломленным духом… Миккеле не горел желанием возвращать капудан-паше девушку, спасенную из грязных лап нарушивших заповедь Мухаммеда пьянчуг. К чему лишние проблемы? Даже если поверить (а почему нет?), что она – дочь Ибрагим-паши, то нет сомнений, что девчонка сбежала из дома, переодевшись в мужскую одежду в поисках развлечений. И кто знает, через сколько мужчин успела пройти? Объясняться с известным своей вспыльчивостью капудан-пашой было слишком опасным занятием.
Джаноцци сам решит дальнейшую судьбу беглянки. Выставлять дочь командующего флотом на продажу в Стамбуле, разумеется, немыслимо. Слуги Ибрагим-паши, несомненно, уже повсюду ищут девчонку. Если капудан-паше станет известно, что его дочь выставлена на рынке рабов, он уничтожит наглеца, осмелившегося сотворить подобное. Нет, ссориться с хозяином моря не стоит. А вот продать малышку в Мысре может оказаться очень выгодным дельцем. Золотоволосая красавица украсит любой гарем. Особенно, если окажется девственницей.
В любом случае, торопиться не стоит. Пусть малютка немного придет в себя после недавнего ужаса в трактире. Миккеле Джаноцци не насильник и умеет быть обходительным. Даже с беглянками из гарема следует вести себя уважительно, чтобы не уподобиться тем мужланам из забегаловки, куда он заглянул в поисках анаши.
– Надень эту безделушку. Она должна хорошо сочетаться с твоими волосами, – Джаноцци протянул девушке изящное янтарное ожерелье.
– Красиво… Но у меня нет денег, – Лали покачала головой.
Шаровары и туника переливчатого персикового шелка, чудесные краски для лица, пара дорогих шалей и янтарные бусы в золотом обрамлении были великолепны, но смущали девушку. Щедрость капитана была излишней и подозрительной, хотя в общем-то человек, спасший ее от насильников, все эти три дня вел себя вполне пристойно и, кажется, не стремился сделать своей наложницей. Он даже обещал сообщить капудан-паше о том, что спас его дочь от насилия. Странно только, что от отца до сих пор нет вестей.
– Считай это подарком.
– Я не могу принять столь щедрые подарки.
«Странная девчонка, – размышлял Миккеле. – Ведет себя так, словно знатная особа, а не шлюха, по дешевке купленная в грязном трактире. И от моих подношений отказывается. Впервые вижу женщину, не замирающую от восторга при виде золота и нарядов. Из-за ее непонятного гонора я никак не могу решиться объявить ей о том, что она – моя собственность. Но, ничего, я все равно ее обломаю. Еще не хватало, чтобы она командовала капитаном Джаноцци!»
– Надень ожерелье! – сердито рявкнул Миккеле.
Девушка растерянно заморгала глазами. Она впервые видела проявление злости у этого приветливого человека. Странно, конечно, получать подарки от чужого мужчины, тем более, что в доме Ибрагим-паши у нее вполне хватает одежды и украшений. Но, пожалуй, не стоит обижать человека, который так добр к ней. Если бы не он, ее ждала бы страшная участь. Раз Миккеле хочется сделать ей подарок, то почему она должна отказываться?
– Хорошо. Но я обязательно оплачу твои расходы, когда ты вернешь меня домой.
– Не сомневаюсь, что оплатишь, – Миккеле сам надел ожерелье на шею девушке и оценивающе посмотрел на нее. – Отлично. Я знал, что оно пойдет тебе.
– Спасибо.
– Ты отличаешься от моих женщин.
– Их много?
Лали тут же пожалела, что сказала эти слова. Вопрос был слишком дерзким и неприличным. Кровь бросилась ей в лицо, но Миккеле лишь усмехнулся.
– Довольно много, но лишь некоторые из них достались мне девственницами. А как насчет тебя? – заметив, что девушка смущенно укуталась в чадру, капитан осторожно отвел темную вуаль в сторону, и пояснил: – У тебя лицо невинности. Но кое-что говорит о том, что ты успела узнать сладость любовных утех. Я прав?
Донельзя смущенная из-за того, что капитан говорит с ней о таких вещах, Лали не знала, что ответить.
– Этот парень, с которым ты сбежала из дома, – продолжил капитан, – он успел добиться от тебя желаемого?
– Ты не должен так думать обо мне.
– А что можно думать о девушке, шляющейся по грязным притонам в мужской одежде?
– Я все объяснила тебе! Меня украли.
– Я помню твои россказни. А ты запомни о том, что я купил тебя и вправе требовать честного ответа. И беспрекословного подчинения. Будь благодарна за то, что не тороплю тебя. А сейчас я хочу знать, с кем лягу в постель в самое ближайшее время, – Миккеле рывком притянул Лали к себе.
– Отпусти меня! – девушка отчаянно забилась в его объятиях. – Ты обещал вернуть меня отцу!
– Я передумал. Что поделать… – капитан ласково улыбнулся и развел руки.
От неожиданности Лали упала на пол, но тут же вскочила и отбежала к стене. На лице ее пылали обида и презрение. Из героя и спасителя Джаноцци превратился в обманщика и предателя.
– Ты приглянулась мне. Кроме того, я не имею ни малейшего желания вступать в какие-либо переговоры с капудан-пашой. Мне слишком часто приходилось сталкиваться с ним в море. И не всегда наши встречи заканчивались мирно. Он вряд ли поверит, что я не причастен к похищению его дочери.
– Трус!
– Твое счастье, что ты – женщина, – улыбка на лице капитана сменилась злой усмешкой. – Никто не смеет говорить, что капитан Джаноцци – трус. Имей в виду: если не укоротишь характер, то сильно пожалеешь. Я продам тебя в первом же порту самому мерзкому покупателю.
– Ты торгуешь людьми? – скривившись, прошептала Лали, чувствуя, что от страха у нее свело живот. – А как же рассказы о шелках и специях?
– Одно другому не мешает. А работорговля довольно прибыльное дело, между прочим.
Не в силах справиться с потрясением, Лали горько расплакалась. Джаноцци спас ее от изнасилования лишь для того, чтобы сделать своей наложницей… Антонио! Почему она не поверила ему? Зачем сбежала? Теперь они уже никогда не встретятся, никогда она не увидит его светлые глаза, в которых мелькает восхищение, не почувствует, как его сильные руки обнимают ее, как он дышит ей в ухо, как его губы дарят нежные поцелуи…
«Дура!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65