В нескольких шагах от нее стоял прекрасно одетый знатный синьор, и на его смуглом лице светились светлые глаза. Те самые, что когда-то давно, в прежней жизни, горели желанием, а затем обожгли ледяным отчуждением.
В сердце больно кольнуло. Еле слышно вздохнув, Лали шагнула вперед, чтобы приветствовать Антонио. Но ей не удалось этого сделать, потому что в это самое мгновение всех позвали за стол.
54
Сосед слева был весьма рад тому, что рядом с ним сидит очаровательная дочь де Бельфлера. Бенедетто де Мессино оказался настолько общительным и веселым, что сумел отвлечь Лали от мыслей об Антонио. В разговоре он то и дело дотрагивался до руки девушки, его прикосновения выглядели вполне невинно, но немного смущали Лали. Намного сильнее ее беспокоили взгляды двух мужчин: епископа Строцци, который исподтишка наблюдал за ней, хотя при этом беседовал с остальными гостями, и – Карриоццо, сжигающего ее сердитым взглядом. Неужели в нем вновь заиграла ревность?
Рядом с Антонио сидел весьма похожий на него стройный юноша, и Лали сообразила, что видит младшего Карриоццо. Доминика как-то обмолвилась, что ее бывший жених превосходил в красоте старшего брата, и, пожалуй, была права. Лали с любопытством рассматривала Филиппо, удивляясь тому, что кузина так легко решилась разорвать помолвку с этим красавчиком.
– Я приветствую возвращение на землю Пармы того, кто вернул мне мою дочь. За Антонио ди Карриоццо, – граф Людовико высоко поднял свой бокал. – И за союз наших семей!
– За счастливое возвращение вашей дочери, – произнес в ответ Антонио. Не отрывая глаз от Бельфлера, он выпил свой бокал до дна и со стуком поставил его на стол. – Желаю вашей дочери побыстрее найти супруга. Полагаю, это будет несложно сделать, если вы не поскупитесь на приданое.
В зале воцарилось неловкое молчание, затем раздались вздохи сожаления и удивления. Чувствуя на себе бесчисленные участливые взгляды, Лали густо покраснела, но тут же выпрямилась. Губы дрожали, а мокрые глаза были устремлены на человека, оскорбившего ее прилюдно.
– Жаль, что в Парме нет обычаев, подобных тем, что приняты в Стамбуле. Я слышала, что у вас денежные проблемы. На берегах Босфора вы вряд ли сумели бы купить себе даже одну жену! – во всеуслышание заявила она.
– Я привык надеяться лишь на самого себя, сеньорита Мальвина де Бельфлер, – Антонио не отрывал ледяного взгляда от ее лица. – И не унижусь, чтобы жениться ради денег. Что же касается Стамбула… – он зло усмехнулся. – Вам лучше, чем остальным присутствующим, известно, какую цену платят за женщин на рынках Османской империи. Помогая вам вернуться на родину, я предполагал увидеть вас счастливой, сеньорита. Неужели вы сожалеете о нашем совместном путешествии?
– Весьма сожалею о том, что была полной дурой и доверилась ледяной глыбе! – зарычала Лали в лицо наглецу, предавшему ее чувства.
Гости, забыв обо всем и затаив дыхание, ждали развязки, и разъяренный Антонио стиснул челюсти. Если раньше все лишь шепотом строили догадки об их взаимоотношениях, то теперь начнут обсуждать во всеуслышание. Девчонка сошла с ума. Неужели она не понимает, что он держится так холодно и отстраненно лишь затем, чтобы заставить всех поверить в то, что между ними ничего не было и быть не могло?
– Ты оскорбил мою дочь, Антонио ди Карриоццо. Завтра на турнире ты заплатишь за свои неучтивые слова, – мрачно процедил де Бельфлер.
– Думаешь справиться со мной? – Антонио криво усмехнулся. – Неужели не все силы оставил в постели молодой жены?
Людовико с трудом сдержал себя, чтобы прямо сейчас не устроить взбучку наглому юнцу. Бросив мрачный взгляд на испуганное лицо Монны, он медленно опустился в кресло, и, раздувая крылья носа, угрожающе произнес:
– Ты узнаешь об этом на турнире.
– Именно для этого я и явился сюда.
Антонио с вызывающим видом осушил полный бокал вина, затем встал из-за стола и, печатая шаг, вышел из зала. Филиппо последовал за ним.
Было выпито огромное количество вина прежде, чем в зале вновь воцарилось веселое настроение.
Но Лали не замечала ни выступлений акробатов, ни музыки, ни танцев – она была в ужасе от того, что только что произошло. «Что происходит? Зачем Антонио поссорился с моим отцом? Чего он добивается? Почему оскорбил меня? – в ужасе размышляла она. – Он до сих пор любит Монну. И теперь задумал на поединке поставить точку в этой истории – освободить Монну от супруга или погибнуть самому. Что произойдет завтра? Неужели один из них должен погибнуть! Отец, которого она успела полюбить? Или человек, завладевший ее сердцем?»
55
– Я не вижу Антонио, – шепнула Лали сестре.
– Вон он, – сказала Доминика, указывая на дальний конец лагеря, где под порывами утреннего ветра трепетали знамена Карриоццо.
– Не волнуйтесь за своего отца. Антонио пощадит его.
Услышав незнакомый голос, Лали рывком обернулась, и ее глаза встретились с голубым взором, окаймленным чудесными длинными ресницами. Филиппо ди Карриоццо вежливо склонился перед девушками. Доминика тут же отвернулась, делая вид, что рассматривает мужчин, готовящихся к состязанию.
– Вы так уверены в победе вашего брата, что пришли сообщить нам об этом? – изогнув тонкую бровь, скептически спросила Лали.
Лицо юноши осветила восхитительная улыбка. Точно такая, как ее описывала Доминика.
– Я подошел потому, что мне не терпится узнать вас получше. Мой брат очень изменился, и теперь я, кажется, начинаю понимать, в чем причина, – улыбка Филиппо стала еще очаровательнее.
– А мне кажется, что причина в другом – в отказе родственников выкупить Антонио из плена, невзирая на то, что тем самым обрекают его на вечное рабство.
Улыбка медленно сползла с лица юноши.
– Я имел в виду совсем иное.
Доминика решила, что следует принять участие в разговоре, и, повернувшись, небрежно кивнула Филиппо.
– Приветствую вас, синьор.
– Мое почтение, сеньорита, – юноша вежливо склонил голову. – Прекрасно выглядите. Не смею портить вам настроение, – сделав церемонный поклон, Филиппо тут же удалился.
– Негодяй… – пробормотала Доминика, глядя ему вслед сузившимися глазами.
– Ты до сих пор злишься на него? Значит, он все еще занимает часть твоего сердца? – осторожно поинтересовалась Лали.
– Я очень рада, что не должна выходить замуж за труса и предателя!
– Что-то радости я не вижу на твоем личике. Наверно, потому что Филиппо удивительно хорош собой? – лукаво усмехнулась Лали.
– Не спорю, – сердито пожала плечами кузина. – Его единственное достоинство – внешность, которая кружит голову женщинам. Что же касается характера, то мне больше нравится бешеный нрав его старшего брата. Не подумай только, что я могу влюбиться в мерзавца, оскорбившего тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
В сердце больно кольнуло. Еле слышно вздохнув, Лали шагнула вперед, чтобы приветствовать Антонио. Но ей не удалось этого сделать, потому что в это самое мгновение всех позвали за стол.
54
Сосед слева был весьма рад тому, что рядом с ним сидит очаровательная дочь де Бельфлера. Бенедетто де Мессино оказался настолько общительным и веселым, что сумел отвлечь Лали от мыслей об Антонио. В разговоре он то и дело дотрагивался до руки девушки, его прикосновения выглядели вполне невинно, но немного смущали Лали. Намного сильнее ее беспокоили взгляды двух мужчин: епископа Строцци, который исподтишка наблюдал за ней, хотя при этом беседовал с остальными гостями, и – Карриоццо, сжигающего ее сердитым взглядом. Неужели в нем вновь заиграла ревность?
Рядом с Антонио сидел весьма похожий на него стройный юноша, и Лали сообразила, что видит младшего Карриоццо. Доминика как-то обмолвилась, что ее бывший жених превосходил в красоте старшего брата, и, пожалуй, была права. Лали с любопытством рассматривала Филиппо, удивляясь тому, что кузина так легко решилась разорвать помолвку с этим красавчиком.
– Я приветствую возвращение на землю Пармы того, кто вернул мне мою дочь. За Антонио ди Карриоццо, – граф Людовико высоко поднял свой бокал. – И за союз наших семей!
– За счастливое возвращение вашей дочери, – произнес в ответ Антонио. Не отрывая глаз от Бельфлера, он выпил свой бокал до дна и со стуком поставил его на стол. – Желаю вашей дочери побыстрее найти супруга. Полагаю, это будет несложно сделать, если вы не поскупитесь на приданое.
В зале воцарилось неловкое молчание, затем раздались вздохи сожаления и удивления. Чувствуя на себе бесчисленные участливые взгляды, Лали густо покраснела, но тут же выпрямилась. Губы дрожали, а мокрые глаза были устремлены на человека, оскорбившего ее прилюдно.
– Жаль, что в Парме нет обычаев, подобных тем, что приняты в Стамбуле. Я слышала, что у вас денежные проблемы. На берегах Босфора вы вряд ли сумели бы купить себе даже одну жену! – во всеуслышание заявила она.
– Я привык надеяться лишь на самого себя, сеньорита Мальвина де Бельфлер, – Антонио не отрывал ледяного взгляда от ее лица. – И не унижусь, чтобы жениться ради денег. Что же касается Стамбула… – он зло усмехнулся. – Вам лучше, чем остальным присутствующим, известно, какую цену платят за женщин на рынках Османской империи. Помогая вам вернуться на родину, я предполагал увидеть вас счастливой, сеньорита. Неужели вы сожалеете о нашем совместном путешествии?
– Весьма сожалею о том, что была полной дурой и доверилась ледяной глыбе! – зарычала Лали в лицо наглецу, предавшему ее чувства.
Гости, забыв обо всем и затаив дыхание, ждали развязки, и разъяренный Антонио стиснул челюсти. Если раньше все лишь шепотом строили догадки об их взаимоотношениях, то теперь начнут обсуждать во всеуслышание. Девчонка сошла с ума. Неужели она не понимает, что он держится так холодно и отстраненно лишь затем, чтобы заставить всех поверить в то, что между ними ничего не было и быть не могло?
– Ты оскорбил мою дочь, Антонио ди Карриоццо. Завтра на турнире ты заплатишь за свои неучтивые слова, – мрачно процедил де Бельфлер.
– Думаешь справиться со мной? – Антонио криво усмехнулся. – Неужели не все силы оставил в постели молодой жены?
Людовико с трудом сдержал себя, чтобы прямо сейчас не устроить взбучку наглому юнцу. Бросив мрачный взгляд на испуганное лицо Монны, он медленно опустился в кресло, и, раздувая крылья носа, угрожающе произнес:
– Ты узнаешь об этом на турнире.
– Именно для этого я и явился сюда.
Антонио с вызывающим видом осушил полный бокал вина, затем встал из-за стола и, печатая шаг, вышел из зала. Филиппо последовал за ним.
Было выпито огромное количество вина прежде, чем в зале вновь воцарилось веселое настроение.
Но Лали не замечала ни выступлений акробатов, ни музыки, ни танцев – она была в ужасе от того, что только что произошло. «Что происходит? Зачем Антонио поссорился с моим отцом? Чего он добивается? Почему оскорбил меня? – в ужасе размышляла она. – Он до сих пор любит Монну. И теперь задумал на поединке поставить точку в этой истории – освободить Монну от супруга или погибнуть самому. Что произойдет завтра? Неужели один из них должен погибнуть! Отец, которого она успела полюбить? Или человек, завладевший ее сердцем?»
55
– Я не вижу Антонио, – шепнула Лали сестре.
– Вон он, – сказала Доминика, указывая на дальний конец лагеря, где под порывами утреннего ветра трепетали знамена Карриоццо.
– Не волнуйтесь за своего отца. Антонио пощадит его.
Услышав незнакомый голос, Лали рывком обернулась, и ее глаза встретились с голубым взором, окаймленным чудесными длинными ресницами. Филиппо ди Карриоццо вежливо склонился перед девушками. Доминика тут же отвернулась, делая вид, что рассматривает мужчин, готовящихся к состязанию.
– Вы так уверены в победе вашего брата, что пришли сообщить нам об этом? – изогнув тонкую бровь, скептически спросила Лали.
Лицо юноши осветила восхитительная улыбка. Точно такая, как ее описывала Доминика.
– Я подошел потому, что мне не терпится узнать вас получше. Мой брат очень изменился, и теперь я, кажется, начинаю понимать, в чем причина, – улыбка Филиппо стала еще очаровательнее.
– А мне кажется, что причина в другом – в отказе родственников выкупить Антонио из плена, невзирая на то, что тем самым обрекают его на вечное рабство.
Улыбка медленно сползла с лица юноши.
– Я имел в виду совсем иное.
Доминика решила, что следует принять участие в разговоре, и, повернувшись, небрежно кивнула Филиппо.
– Приветствую вас, синьор.
– Мое почтение, сеньорита, – юноша вежливо склонил голову. – Прекрасно выглядите. Не смею портить вам настроение, – сделав церемонный поклон, Филиппо тут же удалился.
– Негодяй… – пробормотала Доминика, глядя ему вслед сузившимися глазами.
– Ты до сих пор злишься на него? Значит, он все еще занимает часть твоего сердца? – осторожно поинтересовалась Лали.
– Я очень рада, что не должна выходить замуж за труса и предателя!
– Что-то радости я не вижу на твоем личике. Наверно, потому что Филиппо удивительно хорош собой? – лукаво усмехнулась Лали.
– Не спорю, – сердито пожала плечами кузина. – Его единственное достоинство – внешность, которая кружит голову женщинам. Что же касается характера, то мне больше нравится бешеный нрав его старшего брата. Не подумай только, что я могу влюбиться в мерзавца, оскорбившего тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65