— Если, конечно, вы собираетесь всерьез посвятить себя этому искусству.
«Черт возьми, — подумала Хэтти, растирая руки, — он прав, говоря о терпеливости и слабом запястье». Однако последние слова маэстро особенно привлекли ее внимание.
— Вы упомянули о каких-то необычных приемах, синьор. Что это такое? — В душе у нее зародилась надежда. Она смотрела на этого итальянца с оливково-смуглой кожей так пристально, что он, не выдержав ее взгляда, отвел глаза. — Синьор, я сделаю все необходимое. Все, что вы скажете.
— Присядьте, милорд, — сказал маэстро, убрав со стула решетчатую маску.
Хэтти кивком поблагодарила его и опустилась на стул, проведя пышным белым рукавом рубашки по вспотевшему лбу.
— Давно ли вы в Лондоне, милорд?
— Нет, синьор. Ровно неделю. Вас удивляет, что я совсем не умею обращаться с рапирой? В этом нет ничего странного. Я приехал с самого севера Англии, где, к сожалению, рядом не было никого, кроме коров и служанок. Так что фехтовать там мне было не с кем. Прошу прощения, синьор, что при таких способностях я навязываюсь вам в ученики.
Синьор Бертиоли оценил откровенность молодого джентльмена и то, что он без смущения признался ему в своей неопытности. Глядя на него, он взвешивал его реальные возможности и ожидаемые результаты собственного труда. Даже если лорд Монтейт, рассуждал итальянец, и не достигнет высот мастерства в благородном искусстве владения рапирой, большой беды в этом не будет. По крайней мере, в Англии. С тех пор как несколько лет назад дуэли здесь были запрещены, фехтование превратилось для англичан просто в эффектное развлечение. Джентльмены, которые продолжали заниматься им, кроме всего прочего, делали это из эстетических соображений, примерно так же, как молодые леди забавлялись игрой на арфе. Одним словом, рапира рассматривалась теперь как необходимое дополнение к воспитанию и образованию.
Маэстро потряс кистями рук.
— Коровы и служанки, говорите? Вы смелый человек, милорд. К сожалению, не могу вам обещать полного успеха. Вы понимаете, я говорю о таком уровне мастерства, как дуэль на шпагах. Во всяком случае, пока не будем загадывать.
К его удивлению, после этих слов лорд Монтейт встряхнулся, расправил плечи, выпрямил спину и так плотно сжал губы, что они вытянулись в тонкую линию.
— Вы называете меня смелым человеком, синьор. Да, я не намерен отступать перед трудностями и могу твердо обещать вам, что буду выполнять все ваши указания. Вы сказали о какой-то необычной технике фехтования? Вы должны научить меня этому. Я научусь. Я должен научиться.
Синьор Бертиоли прекрасно понимал, что слова молодого человека не пустая шутка. Он помолчал и, чуть склонив голову, обратился к молодому человеку:
— Мой юный друг, вы совершаете насилие над собой. Вы переступаете все мыслимые и немыслимые пределы. Такого рвения я не вижу у большинства джентльменов, посещающих мои уроки. У меня нет никаких сомнений, что вами движет отнюдь не желание подготовиться к войне. Вы, англичане, уже выполнили свою задачу: загнали наконец этого корсиканского борова на его проклятый остров. Но даже если бы этого не произошло, вряд ли кому-то пришло в голову, что вы, мой юный друг, делаете это ради войны. Сабли и шашки больше не в моде. Они устарели почти так же безнадежно, как лук и стрелы. Если бы мы с вами находились не в Англии, я бы мог подумать, что вы готовитесь к вендетте.
— Вендетте, синьор?
— В моей стране слово «вендетта» означает кровную месть. У нас клятва осуществления такого возмездия переходит от отца к сыну. Иногда еще дальше, через множество поколений. Нередки случаи, когда с годами причина мести забывается, но стремление отомстить врагу всегда остается. Можно подумать, что жажда мести кроется в самой природе души человека.
— Мне нравится ваше слово «вендетта». Я считаю, что оно очень точно отражает суть.
— Если вы вынашиваете плоды возмездия, мой друг, я бы посоветовал вам лучше иметь дело с пистолетом. У вас острый глаз. А для того чтобы убить человека при помощи крошечной пули, большой ловкости не требуется. Для этого достаточно иметь ее столько, сколько у ваших телят или служанок.
— Синьор, я первоклассный стрелок. Но мне этого недостаточно. Вам, должно быть, известно, что в Англии дуэль, связанная с защитой чести, не дает человеку, бросающему вызов, права на выбор оружия. Вы должны научить меня драться на шпагах, чтобы моя вендетта не оказалась пустым звуком.
Синьор Бертиоли измерил взглядом столь решительного молодого человека. Он был почти мальчик, этот лорд Монтейт, с его гладкими, лишенными растительности щеками. Впереди у этого юноши была еще целая жизнь. Внезапно он почувствовал страх за него. Если лорд и вправду говорит о дуэли чести, то он, маэстро, серьезно сомневается в его способности противостоять более крепкому и более искусному или опытному противнику.
— Так и быть, я научу вас. Что-нибудь придумаем. Попробуем исхитриться. Ну что ж, если вы отдохнули, милорд, то вперед! Нам еще предстоит многое сделать сегодня.
— Спасибо, синьор, — коротко ответила Хэтти и быстро вскочила на ноги. — Да, я уже отдохнул.
— En garde, мой юный друг. — Синьор Бертиоли с силой ударил рапирой.
Блеснувшая сталь со свистом рассекла воздух, скрестившись с клинком лорда Гарри. Непрерывное лязганье металла сотрясало тишину зала.
С каждым ударом острая боль все сильнее пронзала руку Хэтти. Она скрипела зубами, беззвучно произнося слова ненависти в адрес маркиза де Оберлона. И пока синьор Бертиоли испытывал ее на прочность, она не переставала твердить свой катехизис:
«Я отправлю вас, ваша светлость, в ад, как вы отправили Дэмиана на верную смерть. Когда кровь хлынет из ваших жил, я скажу вам, кто я. Только тогда я скажу вам, почему вы умираете. Когда вы будете лежать на земле, я встану над вами и буду хохотать до тех пор, пока вы не испустите последний вздох».
Глава 5
— Лорд Гарри! Ну и вид же у вас сегодня! Откуда у вас эта дыра на панталонах? Можно подумать, что вы побывали у быка на рогах.
Расфранченный Скадди, в своем элегантном мундире с желтыми и зелеными галунами, перегнулся через ломберный стол, чтобы лучше рассмотреть утомленное лицо друга.
У Хэтти так сильно болела рука, что в тот день Потсону пришлось проявить очень большую осторожность, чтобы помочь ей влезть во фрак.
— Да нет же, Скадди. Просто синьор Бертиоли слишком строгий учитель. Я уже не раз вам это говорил. Сегодня он навязал мне такой бешеный темп, что я в полном смысле слова измочален. Я беру у него уроки почти с тех самых пор, как познакомился с вами обоими. Но должен сказать, что все равно, уходя от него, едва держусь на ногах, как деревенский забулдыга после вечеринки.
— И никакой надежды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
«Черт возьми, — подумала Хэтти, растирая руки, — он прав, говоря о терпеливости и слабом запястье». Однако последние слова маэстро особенно привлекли ее внимание.
— Вы упомянули о каких-то необычных приемах, синьор. Что это такое? — В душе у нее зародилась надежда. Она смотрела на этого итальянца с оливково-смуглой кожей так пристально, что он, не выдержав ее взгляда, отвел глаза. — Синьор, я сделаю все необходимое. Все, что вы скажете.
— Присядьте, милорд, — сказал маэстро, убрав со стула решетчатую маску.
Хэтти кивком поблагодарила его и опустилась на стул, проведя пышным белым рукавом рубашки по вспотевшему лбу.
— Давно ли вы в Лондоне, милорд?
— Нет, синьор. Ровно неделю. Вас удивляет, что я совсем не умею обращаться с рапирой? В этом нет ничего странного. Я приехал с самого севера Англии, где, к сожалению, рядом не было никого, кроме коров и служанок. Так что фехтовать там мне было не с кем. Прошу прощения, синьор, что при таких способностях я навязываюсь вам в ученики.
Синьор Бертиоли оценил откровенность молодого джентльмена и то, что он без смущения признался ему в своей неопытности. Глядя на него, он взвешивал его реальные возможности и ожидаемые результаты собственного труда. Даже если лорд Монтейт, рассуждал итальянец, и не достигнет высот мастерства в благородном искусстве владения рапирой, большой беды в этом не будет. По крайней мере, в Англии. С тех пор как несколько лет назад дуэли здесь были запрещены, фехтование превратилось для англичан просто в эффектное развлечение. Джентльмены, которые продолжали заниматься им, кроме всего прочего, делали это из эстетических соображений, примерно так же, как молодые леди забавлялись игрой на арфе. Одним словом, рапира рассматривалась теперь как необходимое дополнение к воспитанию и образованию.
Маэстро потряс кистями рук.
— Коровы и служанки, говорите? Вы смелый человек, милорд. К сожалению, не могу вам обещать полного успеха. Вы понимаете, я говорю о таком уровне мастерства, как дуэль на шпагах. Во всяком случае, пока не будем загадывать.
К его удивлению, после этих слов лорд Монтейт встряхнулся, расправил плечи, выпрямил спину и так плотно сжал губы, что они вытянулись в тонкую линию.
— Вы называете меня смелым человеком, синьор. Да, я не намерен отступать перед трудностями и могу твердо обещать вам, что буду выполнять все ваши указания. Вы сказали о какой-то необычной технике фехтования? Вы должны научить меня этому. Я научусь. Я должен научиться.
Синьор Бертиоли прекрасно понимал, что слова молодого человека не пустая шутка. Он помолчал и, чуть склонив голову, обратился к молодому человеку:
— Мой юный друг, вы совершаете насилие над собой. Вы переступаете все мыслимые и немыслимые пределы. Такого рвения я не вижу у большинства джентльменов, посещающих мои уроки. У меня нет никаких сомнений, что вами движет отнюдь не желание подготовиться к войне. Вы, англичане, уже выполнили свою задачу: загнали наконец этого корсиканского борова на его проклятый остров. Но даже если бы этого не произошло, вряд ли кому-то пришло в голову, что вы, мой юный друг, делаете это ради войны. Сабли и шашки больше не в моде. Они устарели почти так же безнадежно, как лук и стрелы. Если бы мы с вами находились не в Англии, я бы мог подумать, что вы готовитесь к вендетте.
— Вендетте, синьор?
— В моей стране слово «вендетта» означает кровную месть. У нас клятва осуществления такого возмездия переходит от отца к сыну. Иногда еще дальше, через множество поколений. Нередки случаи, когда с годами причина мести забывается, но стремление отомстить врагу всегда остается. Можно подумать, что жажда мести кроется в самой природе души человека.
— Мне нравится ваше слово «вендетта». Я считаю, что оно очень точно отражает суть.
— Если вы вынашиваете плоды возмездия, мой друг, я бы посоветовал вам лучше иметь дело с пистолетом. У вас острый глаз. А для того чтобы убить человека при помощи крошечной пули, большой ловкости не требуется. Для этого достаточно иметь ее столько, сколько у ваших телят или служанок.
— Синьор, я первоклассный стрелок. Но мне этого недостаточно. Вам, должно быть, известно, что в Англии дуэль, связанная с защитой чести, не дает человеку, бросающему вызов, права на выбор оружия. Вы должны научить меня драться на шпагах, чтобы моя вендетта не оказалась пустым звуком.
Синьор Бертиоли измерил взглядом столь решительного молодого человека. Он был почти мальчик, этот лорд Монтейт, с его гладкими, лишенными растительности щеками. Впереди у этого юноши была еще целая жизнь. Внезапно он почувствовал страх за него. Если лорд и вправду говорит о дуэли чести, то он, маэстро, серьезно сомневается в его способности противостоять более крепкому и более искусному или опытному противнику.
— Так и быть, я научу вас. Что-нибудь придумаем. Попробуем исхитриться. Ну что ж, если вы отдохнули, милорд, то вперед! Нам еще предстоит многое сделать сегодня.
— Спасибо, синьор, — коротко ответила Хэтти и быстро вскочила на ноги. — Да, я уже отдохнул.
— En garde, мой юный друг. — Синьор Бертиоли с силой ударил рапирой.
Блеснувшая сталь со свистом рассекла воздух, скрестившись с клинком лорда Гарри. Непрерывное лязганье металла сотрясало тишину зала.
С каждым ударом острая боль все сильнее пронзала руку Хэтти. Она скрипела зубами, беззвучно произнося слова ненависти в адрес маркиза де Оберлона. И пока синьор Бертиоли испытывал ее на прочность, она не переставала твердить свой катехизис:
«Я отправлю вас, ваша светлость, в ад, как вы отправили Дэмиана на верную смерть. Когда кровь хлынет из ваших жил, я скажу вам, кто я. Только тогда я скажу вам, почему вы умираете. Когда вы будете лежать на земле, я встану над вами и буду хохотать до тех пор, пока вы не испустите последний вздох».
Глава 5
— Лорд Гарри! Ну и вид же у вас сегодня! Откуда у вас эта дыра на панталонах? Можно подумать, что вы побывали у быка на рогах.
Расфранченный Скадди, в своем элегантном мундире с желтыми и зелеными галунами, перегнулся через ломберный стол, чтобы лучше рассмотреть утомленное лицо друга.
У Хэтти так сильно болела рука, что в тот день Потсону пришлось проявить очень большую осторожность, чтобы помочь ей влезть во фрак.
— Да нет же, Скадди. Просто синьор Бертиоли слишком строгий учитель. Я уже не раз вам это говорил. Сегодня он навязал мне такой бешеный темп, что я в полном смысле слова измочален. Я беру у него уроки почти с тех самых пор, как познакомился с вами обоими. Но должен сказать, что все равно, уходя от него, едва держусь на ногах, как деревенский забулдыга после вечеринки.
— И никакой надежды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105