— Ваш безумный порыв лишает меня выбора, Монтейт. Вы хотите драться здесь, в «Уайтсе», на глазах у всех? Или подождете завтрашнего утра, когда я так же преспокойно смогу отправить вас в преисподнюю?
— Я предпочел бы провести ночь в приятных мечтах о вашей кончине. Предвкушение вашей смерти доставит мне неописуемое наслаждение.
— Ну что ж, — сказал маркиз тусклым голосом. — Жюльен, вы поможете мне?
— Разумеется, Джейсон.
Сэр Гарри поймал на себе взгляд серых глаз зятя. Даже без обращения лорда Гарри он знал, что у него нет другого выбора, как стать его секундантом. Произнесенное им «да» прозвучало как хриплый стон.
Граф Марч сделал шаг вперед и положил руку на рукав шурина.
— Как секундант, я обязан предпринять попытку примирения, — сказал он официальным тоном. Не дождавшись ответа, он взглянул на суровые лица лорда Монтейта и лорда Оберлона и медленно продолжил: — Ну, значит, решено, раз вам так угодно. Встречаемся завтра утром, ровно в семь на северном конце Хаунслоу-Хит. А ты, Гарри, останься. Нам необходимо обсудить с тобой все приготовления.
— До чего же вы глупы, Монтейт, — сказал лорд Оберлон задумчиво, почти с грустью. — Так ничего и не скажете перед смертью? — Он резко повернулся и размашистым шагом вышел из салона.
Хэтти осталась одна. Она стояла посреди опустевшего зала, все еще сжимая в руке бокал. Перешептывающиеся джентльмены стали медленно расходиться к ломберным столикам. Ей показалось, что лакей, у которого она взяла шампанское, рассказывает о ней своему напарнику, прикрывая рот рукой в белой перчатке. С чувством величайшего облегчения она не спеша подошла к нему и поставила бокал на поднос. Неужели в эту минуту ее лицо было так же бледно, как у этого лакея? Она глубоко вздохнула и, не оглядываясь, направилась к выходу.
Глава 23
Час спустя, стараясь держаться как можно спокойнее, Хэтти принялась рассказывать Потсону о случившемся.
— Ведь и вы, и я знали, что рано или поздно этот вечер настанет, Потсон. Иначе само существование лорда Гарри было бы неоправданным. Итак, завтра Дэмиан будет отомщен.
Как ни странно, но во время ее рассказа Потсон не проронил ни слова. Под конец он поднял усталые встревоженные глаза на юное невинное лицо мисс Хэтти и тихо простонал:
— Ай-ай-ай, мисс Хэтти. Мастер Дэмиан будет отомщен, а вы отправитесь в могилу. Какой славный конец!
Она почувствовала, как леденящий ужас сковал ее сердце, и поежилась от внезапно охватившего ее озноба, хотя в маленькой гостиной было тепло.
— Прошу вас, Потсон, не надо. Не стоит раньше времени оплакивать меня. Грудь мужчины гораздо крупнее мишени в Мэнтоне. — Она умолкла и окинула взглядом комнату. Удивительное дело — эти скромные апартаменты воспринимались ею как собственный дом в большей степени, чем городской особняк сэра Арчибальда. — Когда завтра утром мы вернемся с вами сюда, Потсон, обсудим, как нам поступить дальше с лордом Монтейтом. Но что еще более важно, поговорим о вашем будущем. Если вы не будете иметь ничего против Херефордшира, то мой брат, сэр Джон, я уверена в этом, с удовольствием оставит у себя денщика Дэмиана.
В ответ Потсон пробормотал что-то невразумительное, но Хэтти не стала вдаваться в подробности, памятуя о том, что к завтрашнему утру она должна быть во всеоружии. Девушка встала и не спеша направилась в спальню лорда Гарри переодеваться.
Вскоре, по обыкновению, Потсон проводил мисс Хэтти в дом отца. Когда они приблизились к черному ходу, где их уже поджидала Милли, Хэтти сказала:
— Увидимся завтра в шесть, Потсон. А когда это все закончится, мы устроим с вами пышный завтрак и отправим лорда Гарри ко всем чертям.
Потсон только посмотрел на нее долгим грустным взглядом, потом потупился, кивнул головой и исчез в темноте ночи.
— Что с ним? Что-то неладное? — встревожилась Милли, когда они с Хэтти очутились в спальне. — Наверное, переел своей стряпни?
— Да, тушеной баранины, — подтвердила Хэтти, не желая посвящать Милли в подробности завтрашнего дня.
Если бы даже Хэтти задержала Милли дольше, та все равно не стала бы утомлять свою госпожу расспросами и оставила бы ее наедине с собственными мыслями. Горничная была озабочена предстоящей на следующей неделе собственной поездкой в Бидлингтон, где жила ее сестра.
Оставшись одна, Хэтти не спешила забраться в постель. Она пристроила подсвечник на письменном столе и приготовилась заняться делом, к которому не имела ни малейшего желания, но которое было необходимо. Она разгладила лист белой глянцевой бумаги, окунула перо в чернила и принялась за письмо.
«Дорогой папочка! — написала она и остановилась на мгновение, покусывая кончик пера, обдумывая продолжение. — К тому времени, когда ты прочтешь это письмо, ты должен будешь смириться с мыслью, что больше никогда меня не увидишь. Я прошу у тебя прощения за причиненное тебе горе, за тот неизбежный скандал, который вызовет моя смерть. Я старалась поступать в соответствии с моими представлениями о достоинстве и чести, хотя и должна была предвидеть, какими последствиями для тебя обернется мое поражение. Прошу тебя, папочка, постараться понять причины моих поступков».
Причины? Что она должна была писать о причинах? То, что ею двигало, было яснее ясного — она просто хотела отомстить за Дэмиана. Суждено ли ей быть убитой за это стремление? Она ненавидела страх, который неожиданно пробудился в ней в эту минуту: ей не хотелось умирать.
Одинокая свеча растаяла в своем гнезде, прежде чем Хэтти отложила перо и растерла сведенные судорогой пальцы. На объяснения у нее ушло целых пять страниц. Хотя она опасалась, что в письме ее много повторов, она все же не стала перечитывать его. Измученная своим тягостным занятием, Хэтти встала и потянулась. Взглянув на часы, она с ужасом увидела, что уже перевалило за полночь. Тогда она торопливо придвинула стопку бумаги и снова взялась за перо. В следующем письме, Джону и Луизе, она описала все в том же духе. Запечатывая письма, она думала о том, какие чувства испытает старший брат, прочитав ее предсмертное послание. Если она не вернется живой после этой дуэли, Джон, видимо, потребует удовлетворения у маркиза. Так и должно быть, потому что человек, которого Джон считал своим другом, будет повинен не только в гибели его брата, но и сестры.
Она вскочила со стула и отошла от стола. Торопливыми шагами она мерила комнату, пока холод не загнал ее в постель. Она закуталась в пуховое одеяло и уставилась в темноту, потому что не могла сомкнуть глаз. «Как странно, — думала она, — смерть приближается ко мне, а я не могу вообразить, что это может со мной случиться». На нее нахлынули воспоминания о Дэмиане. Когда пришло известие о его смерти, она почувствовала себя так, словно вместе с ним умерла и часть ее самой, хотя и в тот момент, и после она дышала, ощущала лучи солнца на своем лице и даже с юмором воспринимала политическое сумасбродство отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105