Если бы я, будучи раненным, лежал перед вами обнаженным, разве вы бы чувствовали плотское влечение ко мне?
— Не знаю, — медленно проговорила она, слегка нахмурившись. — Я уже сказала вам, что я думаю о джентльменах. У них женщины не выходят из головы ни на один час, ни днем, ни ночью. Это было и остается для меня непонятным. О подобных желаниях у женщин мне мало что известно. С ними происходит то же самое?
— В следующий раз, когда мы будем драться на дуэли, я устрою так, чтобы мне оказаться в роли раненого. Вот тогда я посмотрю, как вы будете вести себя, будете ли вы целовать меня или держать на руках так, как я нянчил вас все это время. Вы тоже проверите свои чувства. А вообще страсть — это великое наслаждение, Хэтти.
— Возможно. Но я полагаю, что мне выпадет случай познать это при более счастливых обстоятельствах, нежели в роли сиделки после вашего ранения. — При этих словах она вздрогнула и снова припала головой к его шее. — Вы знаете, я, кажется, отчасти представляю, что это такое. Я действительно получала наслаждение от уроков фехтования с синьором Бертиоли. Да, особенно когда дело доходило до того момента, когда можно было вонзить рапиру.
Он крепче обхватил ее за плечи и закончил недосказанное ею:
— Да, Хэтти, в каждом спорте всегда бывает высшая точка, хотя это не совсем то, что я имел в виду. Азарт и удовлетворение в состязании — вещи относительные и условные. Поверьте, невозможно получить подлинное удовольствие оттого, что вы кого-то проткнете шпагой. Так бывает только в глупых любовных романах.
— А разве вам не хочется убить сэра Уильяма Файли?
В темных глазах маркиза появился зловещий блеск.
— Это совсем другое дело. Ненависть — это иная страсть. Да, я давно хотел убить этого человека. И я сделал бы это, но у меня были связаны руки. После смерти Элизабет я ненадолго вернулся в Лондон и сразу же столкнулся с Файли. Сэр Уильям — редкая скотина, но отнюдь не глупец. Он прекрасно понимал, что я лучше его владею и шпагой, и пистолетом. Поэтому он стал отрицать свою роль в жизни Элизабет и молча проглатывал мои оскорбления. Как вы помните, он так же поступил и в тот вечер, когда я вмешался в ваш с ним спор и заступился за вас.
— Я бы тоже хотела убить его, — сказала Хэтти. — Я была готова убить его после того, как узнала, как он поступил с Маврин.
Она придвинулась к нему, чтобы облегчить внезапно проснувшуюся боль в боку. Он ощутил ее грудь, прижавшуюся к его груди, и почувствовал, как в то же мгновение напряглась его мужская плоть. Ему не хотелось смущать ее и тем более отпугивать. «Черт побери, ничего не поделаешь».
Он быстро уложил ее обратно, выпрямился и склонился над ней. Она была юная, прекрасная и такая женственная, что было бы странным, если бы его тело не отзывалось подобным образом. Он снова увидел в ней загадочную девушку в маске, услышал ее смех, ощутил ее радость оттого, что кружил ее в вальсе. Теперь он хорошо знал и ту девушку, и лорда Гарри. Он знал их обоих лучше, чем любое другое существо на свете. Две разные половинки отныне принадлежали ему. Не было другой такой женщины. Тоскливые мысли и боль от сознания, что она так долго не подпускала его к себе, прошли.
— Вам необходимо отдохнуть, Хэтти. У нас с вами была такая замечательная ночь, что я, наверное, никогда не забуду ее. Я надеюсь, вам не захочется всадить мне нож под ребро, когда вы проснетесь?
— Нет, Джейсон, мне не захочется сделать это, — сказала она, позволяя ему укрывать себя одеялом.
— Правда?
— Да. А как вы думаете, вы сможете простить меня за все, что я натворила?
— Возможно, — ответил он спокойно, — лет этак через двадцать.
Она улыбнулась: «Двадцать лет — как странно это звучит. Но я это слышу. Это прекрасно». Первый раз с тех пор, как не стало Дэмиана, она почувствовала что-то еще, кроме вины, отчаяния и слепой решимости мстить. В глубине се души зародилось умиротворение. Она с радостью ухватилась за эти блаженные минуты покоя. Однако Хэтти понимала, что не должна терять бдительности, потому что человек, виновный в гибели Дэмиана, остается неизвестен. И все же эти мысли не мешали ей сладко заснуть и улыбаться во сне.
Глава 29
Когда она проснулась, царила необычная тишина. Огромная спальня была залита ярким солнечным светом. Небывалое ощущение успокоения все еще было с ней, и тихая улыбка не успела сойти с ее лица. Она ясно вспомнила его, вспомнила, как он обнимал и целовал ее. Недавно пережитые ощущения, несмотря на тянущую боль в боку, были живы и целостны. Боль уже не имела значения, такую боль можно терпеть. Главное — она была жива. И он тоже был жив. Она посмотрела на него. Он сидел за столом и, наклонив темную голову, быстро что-то писал. На нем была белая рубаха с отложным воротником и широкими рукавами с обтягивающими манжетами. Черные лосины придавали ему импозантный вид. А взглянув на его черные ботфорты, она должна была признать, что лорд Гарри никогда не выглядел с таким блеском.
Но самым важным для нее было то, что он открыл ей правду. Он невиновен. Это человек чести, благородный джентльмен. Он был чист перед ней. В душе снова вспыхнуло чувство вины, но она заставила себя отбросить его. Все плохое было уже позади. Он все понял и простил ее. Во всяком случае, ей обещано прощение в течение ближайших двадцати лет.
Утро, наполненное этой благородной тишиной, продолжало радовать ее. Она попыталась приподняться на локтях, чтобы дотянуться до графина с водой.
— Кому вы пишете?
Он отложил перо и быстро поднялся:
— Нет, не вставайте. Лежите смирно. Я вам подам воду.
Он держал стакан, пока она пила.
— Я пишу письмо сэру Арчибальду.
— Обо мне? И что вы пишете?
— Я пишу вашему уважаемому отцу, что леди Алисия Уортон — гостеприимная хозяйка. Далее я приношу сэру Арчибальду ее извинения за то, что она не предупредила его заранее о предполагаемом визите его восхитительной дочери. Я перечисляю все ваши занятия и развлечения с момента прибытия в Торстон-Холл. Боюсь, что по прочтении этого письма у вашего отца сложится впечатление, что здесь у вас слишком много соблазнов. Возможно, даже он подумает, что вы флиртуете с джентльменами, а также что вам очень нравится хозяин — лорд Оберлон.
Она открыто смотрела на него своими ясными синими глазами.
— Я бы не возражала против соблазнов.
Он испытал секундное замешательство и потом спросил с улыбкой:
— Значит, никакой дуэли сегодня? Никакого кинжала в мое злодейское сердце?
Она покачала головой и попросила еще воды.
— Назовите меня по имени, Джейсон. Мне нравится, как вы произносите мое имя.
Она поперхнулась, и ему пришлось легонько постучать ей по спине. Он сел на кровать, притянул ее к себе и начал мягко поглаживать по спине. Она перестала кашлять, стоило только ему прикоснуться к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Не знаю, — медленно проговорила она, слегка нахмурившись. — Я уже сказала вам, что я думаю о джентльменах. У них женщины не выходят из головы ни на один час, ни днем, ни ночью. Это было и остается для меня непонятным. О подобных желаниях у женщин мне мало что известно. С ними происходит то же самое?
— В следующий раз, когда мы будем драться на дуэли, я устрою так, чтобы мне оказаться в роли раненого. Вот тогда я посмотрю, как вы будете вести себя, будете ли вы целовать меня или держать на руках так, как я нянчил вас все это время. Вы тоже проверите свои чувства. А вообще страсть — это великое наслаждение, Хэтти.
— Возможно. Но я полагаю, что мне выпадет случай познать это при более счастливых обстоятельствах, нежели в роли сиделки после вашего ранения. — При этих словах она вздрогнула и снова припала головой к его шее. — Вы знаете, я, кажется, отчасти представляю, что это такое. Я действительно получала наслаждение от уроков фехтования с синьором Бертиоли. Да, особенно когда дело доходило до того момента, когда можно было вонзить рапиру.
Он крепче обхватил ее за плечи и закончил недосказанное ею:
— Да, Хэтти, в каждом спорте всегда бывает высшая точка, хотя это не совсем то, что я имел в виду. Азарт и удовлетворение в состязании — вещи относительные и условные. Поверьте, невозможно получить подлинное удовольствие оттого, что вы кого-то проткнете шпагой. Так бывает только в глупых любовных романах.
— А разве вам не хочется убить сэра Уильяма Файли?
В темных глазах маркиза появился зловещий блеск.
— Это совсем другое дело. Ненависть — это иная страсть. Да, я давно хотел убить этого человека. И я сделал бы это, но у меня были связаны руки. После смерти Элизабет я ненадолго вернулся в Лондон и сразу же столкнулся с Файли. Сэр Уильям — редкая скотина, но отнюдь не глупец. Он прекрасно понимал, что я лучше его владею и шпагой, и пистолетом. Поэтому он стал отрицать свою роль в жизни Элизабет и молча проглатывал мои оскорбления. Как вы помните, он так же поступил и в тот вечер, когда я вмешался в ваш с ним спор и заступился за вас.
— Я бы тоже хотела убить его, — сказала Хэтти. — Я была готова убить его после того, как узнала, как он поступил с Маврин.
Она придвинулась к нему, чтобы облегчить внезапно проснувшуюся боль в боку. Он ощутил ее грудь, прижавшуюся к его груди, и почувствовал, как в то же мгновение напряглась его мужская плоть. Ему не хотелось смущать ее и тем более отпугивать. «Черт побери, ничего не поделаешь».
Он быстро уложил ее обратно, выпрямился и склонился над ней. Она была юная, прекрасная и такая женственная, что было бы странным, если бы его тело не отзывалось подобным образом. Он снова увидел в ней загадочную девушку в маске, услышал ее смех, ощутил ее радость оттого, что кружил ее в вальсе. Теперь он хорошо знал и ту девушку, и лорда Гарри. Он знал их обоих лучше, чем любое другое существо на свете. Две разные половинки отныне принадлежали ему. Не было другой такой женщины. Тоскливые мысли и боль от сознания, что она так долго не подпускала его к себе, прошли.
— Вам необходимо отдохнуть, Хэтти. У нас с вами была такая замечательная ночь, что я, наверное, никогда не забуду ее. Я надеюсь, вам не захочется всадить мне нож под ребро, когда вы проснетесь?
— Нет, Джейсон, мне не захочется сделать это, — сказала она, позволяя ему укрывать себя одеялом.
— Правда?
— Да. А как вы думаете, вы сможете простить меня за все, что я натворила?
— Возможно, — ответил он спокойно, — лет этак через двадцать.
Она улыбнулась: «Двадцать лет — как странно это звучит. Но я это слышу. Это прекрасно». Первый раз с тех пор, как не стало Дэмиана, она почувствовала что-то еще, кроме вины, отчаяния и слепой решимости мстить. В глубине се души зародилось умиротворение. Она с радостью ухватилась за эти блаженные минуты покоя. Однако Хэтти понимала, что не должна терять бдительности, потому что человек, виновный в гибели Дэмиана, остается неизвестен. И все же эти мысли не мешали ей сладко заснуть и улыбаться во сне.
Глава 29
Когда она проснулась, царила необычная тишина. Огромная спальня была залита ярким солнечным светом. Небывалое ощущение успокоения все еще было с ней, и тихая улыбка не успела сойти с ее лица. Она ясно вспомнила его, вспомнила, как он обнимал и целовал ее. Недавно пережитые ощущения, несмотря на тянущую боль в боку, были живы и целостны. Боль уже не имела значения, такую боль можно терпеть. Главное — она была жива. И он тоже был жив. Она посмотрела на него. Он сидел за столом и, наклонив темную голову, быстро что-то писал. На нем была белая рубаха с отложным воротником и широкими рукавами с обтягивающими манжетами. Черные лосины придавали ему импозантный вид. А взглянув на его черные ботфорты, она должна была признать, что лорд Гарри никогда не выглядел с таким блеском.
Но самым важным для нее было то, что он открыл ей правду. Он невиновен. Это человек чести, благородный джентльмен. Он был чист перед ней. В душе снова вспыхнуло чувство вины, но она заставила себя отбросить его. Все плохое было уже позади. Он все понял и простил ее. Во всяком случае, ей обещано прощение в течение ближайших двадцати лет.
Утро, наполненное этой благородной тишиной, продолжало радовать ее. Она попыталась приподняться на локтях, чтобы дотянуться до графина с водой.
— Кому вы пишете?
Он отложил перо и быстро поднялся:
— Нет, не вставайте. Лежите смирно. Я вам подам воду.
Он держал стакан, пока она пила.
— Я пишу письмо сэру Арчибальду.
— Обо мне? И что вы пишете?
— Я пишу вашему уважаемому отцу, что леди Алисия Уортон — гостеприимная хозяйка. Далее я приношу сэру Арчибальду ее извинения за то, что она не предупредила его заранее о предполагаемом визите его восхитительной дочери. Я перечисляю все ваши занятия и развлечения с момента прибытия в Торстон-Холл. Боюсь, что по прочтении этого письма у вашего отца сложится впечатление, что здесь у вас слишком много соблазнов. Возможно, даже он подумает, что вы флиртуете с джентльменами, а также что вам очень нравится хозяин — лорд Оберлон.
Она открыто смотрела на него своими ясными синими глазами.
— Я бы не возражала против соблазнов.
Он испытал секундное замешательство и потом спросил с улыбкой:
— Значит, никакой дуэли сегодня? Никакого кинжала в мое злодейское сердце?
Она покачала головой и попросила еще воды.
— Назовите меня по имени, Джейсон. Мне нравится, как вы произносите мое имя.
Она поперхнулась, и ему пришлось легонько постучать ей по спине. Он сел на кровать, притянул ее к себе и начал мягко поглаживать по спине. Она перестала кашлять, стоило только ему прикоснуться к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105