Симон жестом дал ей понять, что теряет терпение.
— Миледи, если бы в моих планах было присоединиться к принцу Джону и возглавить восстание в этих краях, я бы на вас не женился. Плохо уже то, что ты вышла замуж за преступника, полностью зависящего от милости Уильяма Маршалла. Это рискованный шаг, и не стоило твоему отцу настаивать на браке. — Симон вздохнул. — И мне, грешнику, не надо было соглашаться на эту свадьбу. Но я не способен на измену, и, при всех своих недостатках, будь я проклят, если бы женился на тебе и сделал родственницей мятежника.
Аделина облегченно вздохнула. У Симона Тэлброка темное прошлое, но он не дурак и не предатель. Лонгчемп зря пожертвовал заложницей, послав ее шпионить за этим человеком. Если только Тэлброк не лгал, он никогда не даст повода брату Лонгчемпа себя скомпрометировать.
— Я не хотела тебя оскорбить, — сказала она. Тэлброк покачал головой:
— Я не сержусь, твой интерес понятен — ты ведь знаешь меня всего три дня. Но будь осторожна, Аделина, не говори об этом, когда другие могут услышать. Лишь намек на измену может стоить жизни человеку, пострадают и его жена, и его дети. Даже без этого намека от таких врагов, как Лонгчемп, можно ждать беды.
Симон замолчал, любуясь женой. Он прикоснулся к ее заплетенным в косы волосам.
— Было бы лучше, если бы ты смогла уехать отсюда, когда придет беда. Я подумал, что могу отправить тебя к Уильяму Маршаллу. Я доверяю ему больше остальных.
Он хотел защитить ее. Он готов уберечь шпионку своего врага от опасности. Аделина прикусила губу и заставила себя не думать об этом, стала дышать помедленнее.
— Как только ляжет снег, беды можно не ждать, до весны все будет спокойно. Дорогу из Херефорда заметет так, что можно весь день искать ее и не найти.
Муж пожал плечами:
— Так говорят, но снег может запоздать. Аделина рывком села.
— Что ты хочешь сказать?
Тэлброк неопределенно махнул рукой:
— Пока дорога свободна, беды можно ждать в любой момент. Мелочь, в сердцах сказанное слово для человека со злобой Лонгчемпа… Открытый путь всегда может принести неприятности. — Он снова коснулся ее волос и положил тяжелую косу себе на ладонь.
— Но ты ведь не сделал ни одного неверного шага? Ни одной глупости с тех пор, как прибыл сюда, в форт?
— Я потратил собственное золото на ремонт этого замка, — Симон улыбнулся, — но, может быть, это не такой уж глупый поступок. В конце концов, не могу же я жить с женой в казарме.
Она накрыла его руку своей, чтобы остановить его неспешную ласку.
— Я серьезно, Тэлброк. Ты не сделал ничего, чтобы разозлить Лонгчемпа?
Симон замер.
— Лонгчемп готов меня удавить за то, что случилось в Ходмершеме. Он ждет, когда я снова допущу промах.
Аделина откинулась на подушку.
— Молюсь, чтобы этого никогда не произошло. Тэлброк укрыл их обоих покрывалом.
— Была одна глупость… Аделина широко распахнула глаза. — Что?
— Я женился на дочери бандита, и она не дает мне спать своими вопросами. — Симон зевнул. — Может быть, как раз в этот момент твой отец проезжает по ущелью, собираясь на очередной грабеж, предварительно напоив моих часовых допьяна, чтобы они ничего не увидели. — Он глубоко вдохнул и взял ее за руку. — Куда он ездит, Аделина, когда покидает долину незамеченным?
Она отняла руку.
— Если у него и есть тайный путь, то мне он его не показывал.
За стенами своим чередом шла ночная жизнь. Гарольда и солдат больше не было слышно, но лошади беспокойно топтались за дверью конюшни. Ветер дул с севера. Сильный ветер, от которого шевелились ставни на бойницах. Со стороны сторожевой башни слышались шаги часовых. Один спускался вниз по приставной лестнице, а другой начинал подъем на свой холодный ночной пост. Вороны тоже слышали эти звуки и отвечали на них хриплым карканьем.
Симон встал и подбросил хвороста в затухающий костер.
— Здесь всегда так ветрено?
— До моего отъезда в Нормандию как-то зимней ночью ветер снес сторожевую башню.
— Поэтому твой отец ею не пользовался?
— Из страха, что придут нормандцы и разрушат все, что он построит. Сколько я себя помню, он жил за частоколом вокруг дома, а люди моего отца по очереди наблюдают за проходом оттуда.
— А что изменилось после того, как тебя заложницей отправили в Нормандию?
Аделина соскользнула с постели, взяла свою маленькую седельную сумку и положила на сложенный плащ.
— Я не знаю, — сказала она наконец. — Отец Катберт написал два письма от имени моего отца, а потом последовало долгое молчание. Я здесь почти чужая.
Симон подошел к ней и осторожно погладил сумку. Вся в шрамах.
— Тогда ты действительно не знаешь, как твой отец умудряется всякий раз проскакивать мимо моих часовых, отправляясь на ночной разбой.
— Он сказал мне, что поклялся не выезжать из долины, не предупредив тебя.
— И все же я хочу знать, как он это делает. По тому пути, каким он убегает, могут прийти враги.
— Я спрошу, но сомневаюсь, что он скажет. — Аделина потянулась к сумке и отодвинула ее в сторону от Симона.
— Твой отец старый колдун. Может, что-то и есть в этих ваших сказках об умении становиться невидимым.
— Твои часовые или небрежны, или спят на посту — такое тоже возможно.
— Я предложил золото первому из тех, кто заметит твоего отца верхом на дороге в ущелье после наступления ночи, но золото так и осталось невостребованным. Должно быть, волшебная сила Кардока необычайно велика, если он не только умеет становиться невидимым сам, но и делает невидимой целую армию. Мои часовые жадны до золота!
Симон снова зевнул.
— Спи, скоро рассвет. — Он отвернулся и скинул одеяло, чтобы надеть тунику. Аделина хотела отвернуться, но не смогла. Обнаженный, он казался еще выше и мощнее. Она подняла глаза и обнаружила, что он с приятным удивлением наблюдает за ней.
— Ты не будешь спать? — спросила она.
— Я почти не сплю ночами. Пойду поговорю с часовым и вернусь. Отдыхай, Аделина. Когда твой отец придет посмотреть на тебя утром, я не хочу, чтобы у тебя был болезненный вид.
Аделина потерла глаза.
— Он не придет сюда.
— Поверь мне, поутру здесь будет целая толпа твоих соплеменников. Всем будет интересно узнать, пережила ли ты эту ночь.
Аделина снова подскочила на постели.
— Но они ведь не захотят посмотреть на простыню?
— Конечно, захотят. И я, конечно же, так просто им не дамся. Нет нужды резать себе палец, Аделина, чтобы окропить ее кровью. — Он накинул плащ и пошел к выходу. — Я не знаю, что твой отец и его люди будут искать, но я уверен, что меньше всего они ожидают увидеть девственную кровь.
Аделина побледнела. Стоя у двери, Симон обернулся и нежно улыбнулся ей:
— Не беспокойся об этом. Я никогда не спал с девственницей и надеюсь не делать этого впредь. Мы славно поладим, Аделина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70