Аделина шагнула к мертвому и взглянула в его лицо. Это был Амвросий.
Амвросий, священник.
Маленькие невидящие глаза на широком лице смотрели на нее так, будто то, что он обнаружил в момент смерти, удивило его. Маленький приоткрытый рот, обнаженные десны над зубами. Ветер трепал жидкие желтые волосы над окровавленным лбом.
Аделина отступила и, чтобы не упасть, прислонилась спиной к камням. Пятна крови замелькали у нее перед глазами.
— Тебе не надо было смотреть. Это священник, нормандский священник, — сказал Симон.
— Не может быть!
— Может, и я проклят.
Симон тряхнул головой, словно хотел очистить ее от мусора. Он опустился на колено перед стременем.
— Обопрись на мое плечо и залезай. Возможно, он был не один.
— Я не уеду.
— Быстро вверх.
Своими окровавленными руками Симон приподнял ее в седло и крепко шлепнул кобылу по заду, заставив вихрем помчаться к вершине холма.
Аделина остановила лошадь, хотя животное сильно нервничало. Симон поднимался в гору следом. В одной руке он держал свой окровавленный меч, в другой красные стрелы и лук. Внизу между камнями остался лежать мертвый священник.
— Он не священник, — выкрикнула Аделина.
— Поезжай за мной. — Симон обогнал ее и побежал вперед по тропинке.
Небо насупилось, словно осуждая смертоубийство, произошедшее у подножия холма.
Симон зашел в заросли и вывел оттуда коня.
— Поднимайся дальше. Остановишься возле деревьев, — коротко приказал он.
Симон вел коня в поводу позади Аделины, часто останавливался и оглядывался, всматриваясь в полоску леса внизу. Стрелы он запихнул в седельную сумку, а меч по-прежнему держал в руке.
Аделина добралась до рябинового куста у истока ручья и развернула кобылу мордой к долине. Теперь тело священника уже не проглядывалось среди камней.
Симон поравнялся с ней и, указав на ручей, сказал:
— Вначале пить.
Они напоили коней. Аделина опустилась на колени возле ручья и стала пить ледяную воду, зачерпывая ее ладонями. Симон подождал, пока она напьется, затем спустился вниз. Первым делом он обтер о дерн окровавленный меч, потом опустил в воду руки. Умыв лицо, он встал и посмотрел вверх.
— Там, — сказал он, — там мы укроемся и будем наблюдать.
Аделина тронула его за рукав:
— Симон, не может быть, чтобы Амвросий был священником.
Симон покачал головой:
— Это конец, мне конец. Разве ты не понимаешь, что будет дальше? Священник он или нет… — Симон замолчал на полуслове и взялся за поводья своего жеребца: — Быстрее в пещеру. Нам надо скрыться, покуда мы не знаем, кто пойдет следом.
Аделина скользнула взглядом поверх куста рябины и поняла, о чем говорил Симон.
— Пещера? Так это…
— Нет. — Он спрятал меч и взял поводья обоих животных. — Я осматривал ее два дня назад, она не сквозная. — Он посмотрел на Аделину, и во взгляде его была безнадежность и злость. — Там можно укрыться на время, и оттуда виден склон холма, но это не спасет нас.
Глава 22
Был один трудный момент, когда жеребец отказался пройти в широкую, но низкую пещеру позади куста рябины. Аделина взяла поводья из рук Симона и уговорила свою пусть неказистую, зато ласковую кобылу войти в укрытие. Вскоре и жеребец прекратил сопротивляться и встал рядом с ней. Симон сбросил седельные сумки и привязал к ним поводья.
— Если к закату никто не появится, я постараюсь доставить тебя к отцу. Если никто не появится и после заката и мы сможем дождаться, пока встанет луна, сделать это будет проще. Кардок должен отправить тебя на юг, в Стриквил к Маршаллу.
Симон говорил так, будто намеревался исчезнуть и из долины, и из ее жизни. Я проклят — так он сказал. Аделина посмотрела на его руки — теперь уже очищенные от крови. Они не дрожали, когда он погладил жеребца по шее.
— Симон, этот человек не был священником. Как может священник быть убийцей?
Симон повернул голову и поверх ее плеча посмотрел на холм.
— Разве это имеет значение?
Она узнала знакомый холодок в его голосе. Она заметила, с какой осторожностью он избегает смотреть ей в глаза. Симон вновь возвел между ними барьер — Аделина сама нередко пользовалась этим оружием, когда находилась среди чужаков и хотела скрыть свой страх. Он боится только за себя или у него есть основания опасаться и за чужую жизнь?
Симон что-то прошептал коню и проверил седло.
— Оставайся здесь, — велел он, — смотри, чтобы лошади вели себя тихо.
Он решил оставить ее здесь, уйти, не попрощавшись, и отправить отца за ней? В глазах его читалось отчаяние, неужели таким она видит Симона Тэлброка в последний раз? Он согнул лук и подобрал красные стрелы. Аделина смотрела мимо него, на склон.
— Где ты будешь?
— Возле камней наблюдать за дорогой.
— Я пойду с тобой.
— Нет, оставайся здесь.
— Симон…
Он уронил лук и порывисто, крепко, до боли, обнял ее.
— Я вернусь и отвезу тебя к отцу. Но если… — Симон судорожно вздохнул и зашептал, касаясь губами ее щеки: — Если ты услышишь звуки борьбы, жди, пока не сядет солнце, затем отвяжи жеребца, ударь его, чтобы он выскочил, а потом скачи вниз по другой тропе. Не выезжай на дорогу, тебя не должны видеть…
— Если я пойду с тобой, то уже буду на полпути вниз. Прошу тебя, Симон…
Он тихо выругался и зажал ее лицо между ладонями.
— Если кто-нибудь придет на встречу со священником, этот кто-то не должен тебя увидеть. Мы не можем рисковать. Послушай, Аделина: священник затаился буквально в шаге от дороги. Я проехал мимо него, меня легко было пристрелить. Я заметил его, только поднявшись выше по склону. Я увидел, что он смотрит на дорогу с оружием наготове.
Симон схватил ее за плечи, будто боялся, что она упадет.
— Когда ты подъехала, он натянул лук. Это тебя, Аделина, тебя он хотел убить.
Он обнял ее за плечи и прижал к стене пещеры.
— Ты едва не умерла потому, что жена мне. Они бьют по мне через тебя. Ты должна оставить меня, Аделина. Рядом со мной ты постоянно будешь мишенью.
Аделина сморгнула горячие слезы, выступившие на глазах.
— Почему ты валишь все на себя? Священник позволил тебе проехать, не тронув. Он целился в меня. Если Лонгчемп так тебя ненавидит, почему тогда ты не стал его мишенью? Он мог бы…
— Аделина, не думай об этом.
Аделина перевела дух и продолжила более твердым голосом:
— …Он мог бы вначале застрелить тебя, а потом уже дождаться меня и убить.
Симон открыл было рот, чтобы заговорить, но передумал. Аделина видела его нерешительность и поняла, что корни вражды Лонгчемпа куда глубже, чем он хочет показать. Даже сейчас он не желал довериться ей.
Симон с трудом улыбнулся.
— Ты дала Лонгчемпу повод тебя убивать? Ты предала его ради меня? Или отказалась выполнить то, что он просил?
Аделина покачала головой. Симон швырнул свой плащ на землю и опустился на него вместе с Аделиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Амвросий, священник.
Маленькие невидящие глаза на широком лице смотрели на нее так, будто то, что он обнаружил в момент смерти, удивило его. Маленький приоткрытый рот, обнаженные десны над зубами. Ветер трепал жидкие желтые волосы над окровавленным лбом.
Аделина отступила и, чтобы не упасть, прислонилась спиной к камням. Пятна крови замелькали у нее перед глазами.
— Тебе не надо было смотреть. Это священник, нормандский священник, — сказал Симон.
— Не может быть!
— Может, и я проклят.
Симон тряхнул головой, словно хотел очистить ее от мусора. Он опустился на колено перед стременем.
— Обопрись на мое плечо и залезай. Возможно, он был не один.
— Я не уеду.
— Быстро вверх.
Своими окровавленными руками Симон приподнял ее в седло и крепко шлепнул кобылу по заду, заставив вихрем помчаться к вершине холма.
Аделина остановила лошадь, хотя животное сильно нервничало. Симон поднимался в гору следом. В одной руке он держал свой окровавленный меч, в другой красные стрелы и лук. Внизу между камнями остался лежать мертвый священник.
— Он не священник, — выкрикнула Аделина.
— Поезжай за мной. — Симон обогнал ее и побежал вперед по тропинке.
Небо насупилось, словно осуждая смертоубийство, произошедшее у подножия холма.
Симон зашел в заросли и вывел оттуда коня.
— Поднимайся дальше. Остановишься возле деревьев, — коротко приказал он.
Симон вел коня в поводу позади Аделины, часто останавливался и оглядывался, всматриваясь в полоску леса внизу. Стрелы он запихнул в седельную сумку, а меч по-прежнему держал в руке.
Аделина добралась до рябинового куста у истока ручья и развернула кобылу мордой к долине. Теперь тело священника уже не проглядывалось среди камней.
Симон поравнялся с ней и, указав на ручей, сказал:
— Вначале пить.
Они напоили коней. Аделина опустилась на колени возле ручья и стала пить ледяную воду, зачерпывая ее ладонями. Симон подождал, пока она напьется, затем спустился вниз. Первым делом он обтер о дерн окровавленный меч, потом опустил в воду руки. Умыв лицо, он встал и посмотрел вверх.
— Там, — сказал он, — там мы укроемся и будем наблюдать.
Аделина тронула его за рукав:
— Симон, не может быть, чтобы Амвросий был священником.
Симон покачал головой:
— Это конец, мне конец. Разве ты не понимаешь, что будет дальше? Священник он или нет… — Симон замолчал на полуслове и взялся за поводья своего жеребца: — Быстрее в пещеру. Нам надо скрыться, покуда мы не знаем, кто пойдет следом.
Аделина скользнула взглядом поверх куста рябины и поняла, о чем говорил Симон.
— Пещера? Так это…
— Нет. — Он спрятал меч и взял поводья обоих животных. — Я осматривал ее два дня назад, она не сквозная. — Он посмотрел на Аделину, и во взгляде его была безнадежность и злость. — Там можно укрыться на время, и оттуда виден склон холма, но это не спасет нас.
Глава 22
Был один трудный момент, когда жеребец отказался пройти в широкую, но низкую пещеру позади куста рябины. Аделина взяла поводья из рук Симона и уговорила свою пусть неказистую, зато ласковую кобылу войти в укрытие. Вскоре и жеребец прекратил сопротивляться и встал рядом с ней. Симон сбросил седельные сумки и привязал к ним поводья.
— Если к закату никто не появится, я постараюсь доставить тебя к отцу. Если никто не появится и после заката и мы сможем дождаться, пока встанет луна, сделать это будет проще. Кардок должен отправить тебя на юг, в Стриквил к Маршаллу.
Симон говорил так, будто намеревался исчезнуть и из долины, и из ее жизни. Я проклят — так он сказал. Аделина посмотрела на его руки — теперь уже очищенные от крови. Они не дрожали, когда он погладил жеребца по шее.
— Симон, этот человек не был священником. Как может священник быть убийцей?
Симон повернул голову и поверх ее плеча посмотрел на холм.
— Разве это имеет значение?
Она узнала знакомый холодок в его голосе. Она заметила, с какой осторожностью он избегает смотреть ей в глаза. Симон вновь возвел между ними барьер — Аделина сама нередко пользовалась этим оружием, когда находилась среди чужаков и хотела скрыть свой страх. Он боится только за себя или у него есть основания опасаться и за чужую жизнь?
Симон что-то прошептал коню и проверил седло.
— Оставайся здесь, — велел он, — смотри, чтобы лошади вели себя тихо.
Он решил оставить ее здесь, уйти, не попрощавшись, и отправить отца за ней? В глазах его читалось отчаяние, неужели таким она видит Симона Тэлброка в последний раз? Он согнул лук и подобрал красные стрелы. Аделина смотрела мимо него, на склон.
— Где ты будешь?
— Возле камней наблюдать за дорогой.
— Я пойду с тобой.
— Нет, оставайся здесь.
— Симон…
Он уронил лук и порывисто, крепко, до боли, обнял ее.
— Я вернусь и отвезу тебя к отцу. Но если… — Симон судорожно вздохнул и зашептал, касаясь губами ее щеки: — Если ты услышишь звуки борьбы, жди, пока не сядет солнце, затем отвяжи жеребца, ударь его, чтобы он выскочил, а потом скачи вниз по другой тропе. Не выезжай на дорогу, тебя не должны видеть…
— Если я пойду с тобой, то уже буду на полпути вниз. Прошу тебя, Симон…
Он тихо выругался и зажал ее лицо между ладонями.
— Если кто-нибудь придет на встречу со священником, этот кто-то не должен тебя увидеть. Мы не можем рисковать. Послушай, Аделина: священник затаился буквально в шаге от дороги. Я проехал мимо него, меня легко было пристрелить. Я заметил его, только поднявшись выше по склону. Я увидел, что он смотрит на дорогу с оружием наготове.
Симон схватил ее за плечи, будто боялся, что она упадет.
— Когда ты подъехала, он натянул лук. Это тебя, Аделина, тебя он хотел убить.
Он обнял ее за плечи и прижал к стене пещеры.
— Ты едва не умерла потому, что жена мне. Они бьют по мне через тебя. Ты должна оставить меня, Аделина. Рядом со мной ты постоянно будешь мишенью.
Аделина сморгнула горячие слезы, выступившие на глазах.
— Почему ты валишь все на себя? Священник позволил тебе проехать, не тронув. Он целился в меня. Если Лонгчемп так тебя ненавидит, почему тогда ты не стал его мишенью? Он мог бы…
— Аделина, не думай об этом.
Аделина перевела дух и продолжила более твердым голосом:
— …Он мог бы вначале застрелить тебя, а потом уже дождаться меня и убить.
Симон открыл было рот, чтобы заговорить, но передумал. Аделина видела его нерешительность и поняла, что корни вражды Лонгчемпа куда глубже, чем он хочет показать. Даже сейчас он не желал довериться ей.
Симон с трудом улыбнулся.
— Ты дала Лонгчемпу повод тебя убивать? Ты предала его ради меня? Или отказалась выполнить то, что он просил?
Аделина покачала головой. Симон швырнул свой плащ на землю и опустился на него вместе с Аделиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70