— Я здесь, и я твоя.
Он поднес ее руку к губам, потом опустил на покрывало.
— Весной, — сказал он, — Лонгчемп может послать сюда кого-то посерьезнее лучника с лицом, похожим на морду хорька. Если случится беда, нам, возможно, придется убегать отсюда очень быстро. Если ты будешь носить ребенка, опасность увеличится стократ. — Симон закрыл глаза. — Если Лонгчемп узнает, что ты носишь под сердцем наследника Тэлброка, он уничтожит вас обоих.
— Симон…
— Знай я, что Лонгчемп потребовал от тебя служить ему, я бы никогда на тебе не женился. Он теперь и твой враг, Аделина, потому что ты вышла за меня замуж.
— Он так сильно тебя ненавидит?
— Он ненавидит меня и боится. Мой брат рискует не меньше меня.
— Почему он тебя боится?
— Я… я убил священника. Этого довольно.
Но в тоне Симона было нечто такое, что указывало на иной источник ненависти Лонгчемпа. Аделина понимала, что на прямой вопрос Симон отвечать не станет.
— Ты ничего не можешь сделать, чтобы с ним помириться? — осторожно поинтересовалась она.
— Я бы предпочел отдать душу дьяволу.
Снова задул ветер, в отверстие в крыше взметнулись столбом искры. Аделина закрыла глаза и молча помолилась о том, чтобы князь тьмы не внял словам ее мужа.
Глава 16
Северный ветер затих как раз в ночь перед Рождеством. Опавшие листья подернулись серебристой корочкой льда. Симон и Аделина верхом спускались с крепостного холма, догоняя дровосеков, тянувших из леса ствол могучего дуба для долгого святочного костра.
Кардок руководил их действиями — вытащить из леса такое большое бревно непростая задача. Там же, у озера на опушке, резвились и младшие братья Аделины. Они прыгали и визжали, клубы белого пара вились над ними, они лишь притворились испуганными, когда отец, строго прикрикнув на детей, велел им держаться подальше от тяжелого ствола. Святочное бревно поджигали в первый день Святок, и жара его должно было хватить на все двенадцать дней праздника — до самого Крещения. С незапамятных времен во всех уэльских поместьях жгли на праздник святочные бревна, жар от него считался священным.
Дети нашли себе иное занятие — принялись собирать камни, чтобы швырять их на тонкий лед, радостно вскрикивая всякий раз, когда серебристая корка с печальным звоном разламывалась и камешки с негромким всплеском уходили на дно.
— Вы разбудите дракона, — взревел Кардок, — и когда огромный червь приползет к вам в кровать, чтобы забрать к себе в озеро, не зовите меня на помощь!
— Ты их напугаешь, — заметила Аделина.
— На это я и рассчитываю, — пробурчал отец.
Аделина, осторожно ступая по подернутой ледком слякоти, обошла полено. Ее сводные братья выковыривали камни из замерзшей земли на берегу.
— Ты не моя сестра, — сказал один из братьев на безупречном английском.
— Ты так считаешь?
— Моя мама сказала, что, если придут плохие люди, важно не быть твоим братом, вот что она говорила.
Аделина потрепала младшего по волосам:
— А ты, Гован? Ты считаешь меня своей сестрой? Младший ребенок пожал плечами:
— Пенрик прав, Пенрик всегда прав. Аделина улыбнулась:
— Да уж, верно, если я не прихожусь тебе сестрой, могу я быть тебе подругой?
Пенрик нахмурился, задумавшись.
— Пожалуй. — Он заглянул Аделине через плечо. — Только не говори тому большому дяде и людям в башне.
— Договорились. — Аделина проследила за взглядом ребенка и увидела, что Тэлброк снимает плащ, чтобы помочь людям Кардока. Она видела, как напряглись мышцы на его широких плечах, когда он приподнял свежесрубленный конец полена над зарослями ивы. Через минуту и сам Кардок присоединился к команде дюжих мужчин, тащивших бревно через подмерзшее поле.
Гован вытащил большой палец изо рта и ткнул им в сторону Тэлброка.
— Ты, наверное, храбрая, раз живешь с этим большим дядькой. Петронилла так говорит.
Аделина распрямилась и огляделась:
— Кстати, а где она?
Пенрик пожал плечами и опустил на землю палку, которой выковыривал камни.
— Хауэлл увез ее на своем коне. — Он поднял маленький камешек и посмотрел на озеро.
— Вот от этого будет громкий всплеск, — сказала Аделина. — Тогда дракон точно проснется.
— Дракон не посмеет вылезти, пока рядом тот большой дядька. — Гован засмеялся и пальцем ткнул в сторону Тэлброка. — Дракон не станет выходить, пока он тут.
— Вот он, уже поднимается, — страшным голосом сказала Аделина.
Ребята сорвались с места и пустились бегом за Тэлброком.
Отличной выделки льняная скатерть накрывала стол в доме Кардока. Стол ломился от яств — еды хватило бы накормить всех живущих в долине. В широкой старинной чаше чистого серебра пенился мед, за медом настал черед бренди. Кардок восседал на большом стуле, похожем на трон. Майда с сыновьями сидели рядом с хозяином дома.
Петронилла, неподражаемая в своей тунике нормандского покроя и нижнем платье, отбеленном усилиями Майды, сновала между Аделиной и шумной толпой молодых людей у дальнего конца стола. Среди этой группы Аделина заметила несколько лиц, запомнившихся ей по встрече в пастушьей хижине, но Граффод, их начальник, еще не приходил. Десять солдат гарнизона сидели чуть поодаль от воинов-пастухов, поближе к отцу Катберту. Пока что за столом Кардока царил мир.
Аделина подвинулась к мужу, освобождая место для подруги.
— Ты видишь, — шепнула ей Петронилла, — как Хауэллу идет стрижка?
Аделина взглянула на молодого валлийца. Теперь, когда его похожие на солому желтые волосы укоротили, мощная челюсть еще больше выдвинулась вперед. Клочковатая рыжая борода так и осталась не тронутой ни ножницами, ни бритвой.
— Он действительно прекрасно выглядит, — сказала Аделина. — Кстати, где вы были, когда сюда тащили полено? Мне, да и не только, так не хватало вашего общества.
— Настала очередь Хауэлла сторожить пастушью хижину. Он и меня с собой прихватил.
Аделина удивленно подняла брови. Та Петронилла, что совсем недавно ступила на борт в Кале, ни за что не стала бы сидеть у дымного костра с каким-то простым юнцом, как бы прекрасно он ни был подстрижен. Еще удивительнее было то, что стригла его сама Петронилла, сидя на жестком полене и дыша едким дымом.
— Кого это вы охраняли? — вслух поинтересовалась Аделина. — Овец? Петронилла неопределенно взмахнула рукой:
— Волки придут, когда выпадет снег. — Она продолжала вести себя так, как пристало молодой нормандской леди в большом и богатом доме — томно и чуть жеманно. Однако царапины на руках и два сломанных ногтя как-то не вязались с обликом праздной дамы.
— Тебя не пугают мужчины, живущие там? Петронилла пожала плечами:
— Они ушли, оставили нас одних на несколько часов. Хауэлл, должно быть, попросил их об этом, он их хорошо знает. — Горничная Аделины помахала обветренной рукой уродливо подстриженному ухажеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70