Боже, он попал в беду!
Шагая в сопровождении сэра Джона по залу, рыцарь не мог оторвать взгляд от Джослин. Она казалась такой уверенной в себе и спокойной, словно не сомневалась, что монарх, очарованный ее красотой, назовет ее сына наследником Эшлингфорда. Неужели Эдуард откажет ему в праве на владения и титул отца во второй раз? Неужели снова, но теперь уже сознательно, согласится рисковать доходами, получаемыми от одного из самых богатых поместий?
Расположившись справа от Иво, Лайм терпеливо ждал, пока будут соблюдены все правила этикета. Отрешившись от окружающей обстановки, он то и дело поглядывал на Джослин. Но теперь его внимание привлекло не чудесное преображение, произошедшее с ней. Нет, мужчина жаждал найти нечто, скрытое глубоко под внешней оболочкой, нечто, способное ответить на мучивший его вопрос.
— Хватит витать в облаках, сэр Лайм, спуститесь на землю.
Очнувшись от раздумий, рыцарь перевел взгляд на короля.
— Слушаю, Ваше Величество.
— Вы нашли в леди Джослин что-то настолько интересное, что не можете оторвать от нее глаз? — поинтересовался властелин Англии.
Лайм явился ко двору не для того, чтобы предаваться пустой болтовне, однако не поддержать разговор с королем означает нанести ему оскорбление.
— Интересное? — переспросил он. — Нет, только удивительное.
— Как вас понимать?
— Дело в том, что она очень изменилась с того дня, когда я впервые увидел ее. — В следующее мгновение Лайм почувствовал, как взгляд молодой женщины буквально пригвоздил его к полу.
Заинтригованный Эдуард наклонился вперед.
— Как интересно! Расскажите. — Его глаза засветились от любопытства.
Теперь старший сын Монтгомери Фока окончательно убедился в том, что жена его младшего брата обвела монарха вокруг своего маленького пальчика. Видимо, интерес короля к ней выходил далеко за пределы обсуждаемого дела. Интересно, пустит ли Джослин государя в свою постель сегодня вечером, если он признает Оливера наследником Эшлингфорда?
Презрительно взглянув на нее, Лайм удовлетворенно улыбнулся: ее глаза округлились от стра-ха, хотя еще несколько минут назад она смотрела гордо и уверенно. «Ага, так-то лучше», — подумал мужчина и, повернувшись к Эдуарду, сказал:
— Было бы неблагородно с моей стороны распространять слухи, Ваше Величество. Могу только сказать, что эта дама со дня нашей встречи в Розмуре изменилась к лучшему.
На мгновение монарх нахмурился, но затем на его лице заиграла улыбка.
— Значит, она тщательно готовилась к встрече со мной?
В глазах Джослин Лайм прочел все, что она хотела сказать, но не сказала. Он скользнул взглядом по ее раскрасневшемуся от негодования лицу и тяжело вздымающейся груди, по бедрам, обтянутым украшенным драгоценными камнями поясом, и мысам туфель, чуть-чуть выступающим из-под подола платья.
— Да, судя по всему, именно так. Она постаралась на славу.
Удовлетворенно ухмыльнувшись, Эдуард откинулся на спинку кресла.
— А теперь перейдем к делу, — объявил он.
Осознавая, что сегодняшний день должен решить его судьбу, незаконнорожденный сын барона Монтгомери Фока собрался с силами и приготовился услышать решение короля.
— Сэр Лайм, я изучил ваше прошение, — начал Эдуард, — и признаю, что ваши претензии обоснованны и справедливы. Решение далось мне нелегко, так как речь идет о таких огромных владениях, как Эшлингфорд.
«Итак, всесильный монарх уже принял решение», — отметил про себя Лайм. И это означало, что он не собирался больше выслушивать доводы ни одной из спорящих сторон.
— Вы всегда были преданным и верным подданным, — продолжал король, — правда, временами слишком своевольным, но неизменно покорным. Вы известны как честный и благородный рыцарь, поэтому я склонен верить людям, поручившимся за вас и засвидетельствовавших клятву, данную вам братом. Однако стоит поразмыслить над причинами, побудившими попавшего в отчаянное положение человека дать подобную клятву.
Иво, услышав последние слова, резко выпрямился, Джослин от удивления широко раскрыла свои прекрасные глаза, а сэр Джон вполголоса чертыхнулся.
Лайм выдержал взгляд короля. Вопроса о том, кто станет наследником Мейнарда, больше не существует. Теперь ему стало все ясно: Эдуард, поддавшись мимолетному порыву чувств, отдал Эшлингфорд ребенку, не способному даже вытереть нос, ребенку, рожденному в обмане, но получившему поддержку хитрого алчного Иво и коварной Джослин. Будь они прокляты оба! Будь прокляты!
Ослепленный яростью, бушевавшей в груди, Лайм не заметил, как король подал знак начальнику стражи, на всякий случай приказав приготовиться к бою. Видимо, он не забыл, на что был способен незаконнорожденный сын Монтгомери Фока.
— Истинное благородство рождается только от истинного благородства, — продолжал монарх. — С одной стороны, в ваших жилах течет кровь благородного отца, но с другой… — Словно не решаясь продолжить, он на мгновение замолчал. — С другой — кровь простолюдинки.
Хотя король не сказал прямо, Лайм понял, что он имел в виду не просто кровь простолюдинки, а кровь ирландки.
Волна ярости захлестнула его, сердце лихорадочно забилось. Он неимоверным усилием воли заставил себя выслушать властелина Англии до конца, хотя все его существо восстало против нанесенного оскорбления. Ему страстно хотелось обрушить на голову Эдуарда всю силу своего гнева. Несмотря на злые языки и косые взгляды, он, Лайм Фок, никогда не стыдился давшей ему жизнь матери-ирландки!
— Итак, хотя сын Мейнарда Фока еще слишком мал, чтобы управлять владениями своего отца, я решил признать наследником Эшлингфорда Оливера Фока.
В ожидании ответа Лайма Эдуард положил руки на подлокотники кресла и начал барабанить по ним пальцами.
Мужчина не отводил взгляда от короля, но при этом интуитивно почувствовал, что глаза Иво, повернувшегося к племяннику, торжествующе вспыхнули.
Что он мог ответить всесильному монарху? Высказать свое возмущение, как семь лет тому назад, когда Эдуард первый раз отнял у него то, что оставил ему отед? Наброситься на Иво, как в тот роковой день?
Лайм судорожно сжал кулаки. В прошлый раз он рассвирепел так, что только при помощи четырех стражников, пустивших в ход оружие, его удалось утихомирить и вывести из зала. Интересно, сколько рыцарей потребовалось бы сегодня, если бы он позволил ярости одержать победу над разумом? А почему бы и нет? В конце концов, ему теперь нечего терять.
Испытывая нестерпимое желание дать выход гневу, накопившемуся за эти потраченные зря годы, мужчина осознавал, что он уже не тот двадцатидвухлетний юноша, каким был раньше. Он вдруг почувствовал чудовищную усталость. Да, не оставалось ничего другого, кроме как покинуть Лондон ни с чем, как и семь лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92