– Вы ведь и сами не верите этому, разве не так? – спросила Кори, глядя прямо ему в глаза.
– Я приучен подвергать сомнению все, что мне говорят. – Грейсток поднялся из кресла с медлительной грацией пантеры и подошел к ней, встав напротив. – А это утверждение с самого начала вызывало сомнения. Со временем я узнал, что рог не принадлежал единорогу. Он принадлежал морскому существу, что-то вроде кита. Я видел таких в море у побережья Америки. Если быть точным, то в проливе Магеллана.
А он циник, подумала Кори. Ведь он купил этот волшебный талисман, значит, по-настоящему желал его иметь, но все-таки разрушил свою же веру в чудо! И он упомянул Магелланов пролив специально, чтобы напомнить ей о своих далеких, опасных путешествиях.
– Думаю, вы много повидали, – сказала Кори, чтобы проверить свою догадку.
– Я видел очень многое, виконтесса. Может быть, даже слишком многое.
И он видел ее, полураздетую, вспомнила она вдруг с содроганием. Видимо, и он подумал о том же, потому что в его взгляде вспыхнули горячие искры, почти как той ночью. Должно быть, такими вот влажными и жаркими бывают ночи в испанских колониях. Ее ладони вспотели, струйка пота потекла по спине. Кори судорожно поднесла руку к горлу, потому что ворот платья показался ей вдруг слишком тесным.
– И вы устали от всего этого? – спросила она, твердо решив не поддаваться его чарам. – Вам все надоело до такой степени, что вы теперь часами сидите под дождем и ждете, пока одинокая женщина, оказавшись в опасности, не вернет вас вновь к жизни?
– Я сижу где мне хочется, – произнес барон подчеркнуто вежливо. – Так что я могу для вас сделать, виконтесса?
– Что вы действительно можете сделать – это хоть на минуту опять стать таким, каким вы были прошлой ночью, когда мы делили пряник, – выпалила Кори с присущей ей прямотой, забывая, как всегда, о здравом смысле и правилах хорошего тона.
Ей показалось, что в его глазах мелькнуло новое выражение. Удивление? Интерес? Или же то была неприязнь? Нет, только не это. Он не испытывал к ней неприязни. Весь воздух был наэлектризован сексуальной энергией, и Кори интуитивно знала, что ему хотелось произвести на нее впечатление своей мужественностью. От этого у нее немного кружилась голова. Или виной тому была жара в каюте, тягостная, несмотря на открытые окна?
– Виконтесса Вентворт, вы должны забыть все то, что я говорил прошлой ночью, – заявил барон.
Она подошла к стулу и почти упала на него, охваченная самыми противоречивыми чувствами.
– Я не хочу ничего забывать. И тогда вы нравились мне гораздо больше, – произнесла она с намеренной холодностью.
– А теперь не нравлюсь. – Его тон был любезен, как будто он ожидал именно такой реакции.
– Вот именно, потому что теперь вы ведете себя именно так, как и должен вести себя отец Кэрью, этот злой старый сухарь. Я едва могла поверить, когда узнала, что вы и он – одно лицо.
Теперь в его глазах вспыхнуло откровенное раздражение.
– Вот, значит, что он вам рассказал обо мне?
– Кэрью не нужно было ничего говорить, я и сама догадалась по тому, с какой тревогой он вас ожидал.
– До чего интересно, – произнес он тоном, говорящим, что это как раз его совершенно не интересует. – Так повторяю, мадам, перейдем к цели вашего визита. Чем я могу вам помочь?
Его подчеркнутая любезность раздражала Кори больше, чем откровенная неприязнь. Как он отличался от вчерашнего мужчины, в чью душу, как она думала, сумела заглянуть, когда маска была на мгновение снята. Приходится признать, то, что о нем говорят, – правда. Это человек малообщительный, бесцеремонный и бессердечный. Неудивительно, что Кэрью называл его драконом. Ну что же! Кори набрала в грудь побольше воздуху.
– Для начала вы могли бы попытаться быть не таким грубым. – Она сложила руки на коленях, стараясь казаться как можно более серьезной. – Затем вы могли бы поинтересоваться, пришла ли я в себя после того, как кто-то хотел меня убить. После того как я сказала бы: да, более-менее, хотя мысль об этом все еще беспокоит меня, – вы могли бы сообщить мне, что королева поручила вам расследовать это дело. Так она сама мне сказала. Затем вы могли бы задать мне несколько вопросов.
Барон целую минуту молча смотрел на нее. Наконец легкая улыбка тронула его губы.
– Вы сказали вполне достаточно за нас двоих, мадам.
Ну вот, она заставила его улыбнуться, и он опять стал выглядеть почти по-человечески.
– Мне приходится говорить за двоих.
– Неужели приходится? Обычно люди предпочитают сами говорить за себя.
– О, они могут вставить два-три слова, – поддразнила она его. – Вам я позволю и больше, если вы настаиваете. Но, прошу вас, будьте осторожны. – Кори стала серьезной и прямо посмотрела ему в глаза. – Если вы не будете участвовать в диалоге, мне придется стараться за двоих, потому что я пришла поговорить с вами о вашем сыне.
Она тут же почувствовала, как холодный барьер опять вырос между ними.
– Мой сын – это мое личное дело. Я не понимаю, почему вы вмешиваетесь.
Его раздражение было слишком явным. Нелюбезный человек. Как она могла вообразить его принцем-пиратом? Он и в самом деле был драконом и сейчас готов был изрыгнуть пламя. Но Кори знала одну его тайну – в детстве он был любимым ребенком. А значит, она может завоевать его симпатию, затронув эту струну.
– В жизни ребенка всегда есть место для людей, которым он небезразличен, – мягко сказала она. – У вас же были не только родители, но скорее всего и друзья семьи. Насколько я понимаю, вы видитесь с сыном только раз в год и в прошлый раз имели несчастье пропустить свой ежегодный визит. Последние две недели я общалась с Кэрью больше, чем вы, и прониклась к нему искренней симпатией, так что меня вполне можно назвать другом семьи.
Его лицо вспыхнуло так, что Кори испугалась взрыва недовольства. Но, поскольку любое проявление чувств было хорошим знаком, она продолжала.
– Я пришла сказать вам, что Кэрью проделал дырку в валике платья вдовствующей графини Лестер в церкви, – сказала она, умолчав о том, что, по ее мнению, в этом была и вина его отца, которому следовало бы больше внимания уделять мальчику, объясняя ему правила достойного поведения. – Но уверяю вас, с его стороны имели место самые добрые намерения. Графиня жаловалась, что у нее болит спина, вот он и решил немного убавить вес валика, а для этого сделал дырку. Я прошу вас, не наказывайте его за неразумный поступок. Гораздо лучше обсудить с ним, каким образом он мог бы действительно помочь леди Лестер. – Кори затаила дыхание, ожидая его ответа.
– И какой у нас выбор? – спросил он.
– Ну, если у нее болит спина, Кэрью может предложить ей свою руку на прогулке, – на ходу придумывала Кори, решив наступать до конца ради блага Керью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Я приучен подвергать сомнению все, что мне говорят. – Грейсток поднялся из кресла с медлительной грацией пантеры и подошел к ней, встав напротив. – А это утверждение с самого начала вызывало сомнения. Со временем я узнал, что рог не принадлежал единорогу. Он принадлежал морскому существу, что-то вроде кита. Я видел таких в море у побережья Америки. Если быть точным, то в проливе Магеллана.
А он циник, подумала Кори. Ведь он купил этот волшебный талисман, значит, по-настоящему желал его иметь, но все-таки разрушил свою же веру в чудо! И он упомянул Магелланов пролив специально, чтобы напомнить ей о своих далеких, опасных путешествиях.
– Думаю, вы много повидали, – сказала Кори, чтобы проверить свою догадку.
– Я видел очень многое, виконтесса. Может быть, даже слишком многое.
И он видел ее, полураздетую, вспомнила она вдруг с содроганием. Видимо, и он подумал о том же, потому что в его взгляде вспыхнули горячие искры, почти как той ночью. Должно быть, такими вот влажными и жаркими бывают ночи в испанских колониях. Ее ладони вспотели, струйка пота потекла по спине. Кори судорожно поднесла руку к горлу, потому что ворот платья показался ей вдруг слишком тесным.
– И вы устали от всего этого? – спросила она, твердо решив не поддаваться его чарам. – Вам все надоело до такой степени, что вы теперь часами сидите под дождем и ждете, пока одинокая женщина, оказавшись в опасности, не вернет вас вновь к жизни?
– Я сижу где мне хочется, – произнес барон подчеркнуто вежливо. – Так что я могу для вас сделать, виконтесса?
– Что вы действительно можете сделать – это хоть на минуту опять стать таким, каким вы были прошлой ночью, когда мы делили пряник, – выпалила Кори с присущей ей прямотой, забывая, как всегда, о здравом смысле и правилах хорошего тона.
Ей показалось, что в его глазах мелькнуло новое выражение. Удивление? Интерес? Или же то была неприязнь? Нет, только не это. Он не испытывал к ней неприязни. Весь воздух был наэлектризован сексуальной энергией, и Кори интуитивно знала, что ему хотелось произвести на нее впечатление своей мужественностью. От этого у нее немного кружилась голова. Или виной тому была жара в каюте, тягостная, несмотря на открытые окна?
– Виконтесса Вентворт, вы должны забыть все то, что я говорил прошлой ночью, – заявил барон.
Она подошла к стулу и почти упала на него, охваченная самыми противоречивыми чувствами.
– Я не хочу ничего забывать. И тогда вы нравились мне гораздо больше, – произнесла она с намеренной холодностью.
– А теперь не нравлюсь. – Его тон был любезен, как будто он ожидал именно такой реакции.
– Вот именно, потому что теперь вы ведете себя именно так, как и должен вести себя отец Кэрью, этот злой старый сухарь. Я едва могла поверить, когда узнала, что вы и он – одно лицо.
Теперь в его глазах вспыхнуло откровенное раздражение.
– Вот, значит, что он вам рассказал обо мне?
– Кэрью не нужно было ничего говорить, я и сама догадалась по тому, с какой тревогой он вас ожидал.
– До чего интересно, – произнес он тоном, говорящим, что это как раз его совершенно не интересует. – Так повторяю, мадам, перейдем к цели вашего визита. Чем я могу вам помочь?
Его подчеркнутая любезность раздражала Кори больше, чем откровенная неприязнь. Как он отличался от вчерашнего мужчины, в чью душу, как она думала, сумела заглянуть, когда маска была на мгновение снята. Приходится признать, то, что о нем говорят, – правда. Это человек малообщительный, бесцеремонный и бессердечный. Неудивительно, что Кэрью называл его драконом. Ну что же! Кори набрала в грудь побольше воздуху.
– Для начала вы могли бы попытаться быть не таким грубым. – Она сложила руки на коленях, стараясь казаться как можно более серьезной. – Затем вы могли бы поинтересоваться, пришла ли я в себя после того, как кто-то хотел меня убить. После того как я сказала бы: да, более-менее, хотя мысль об этом все еще беспокоит меня, – вы могли бы сообщить мне, что королева поручила вам расследовать это дело. Так она сама мне сказала. Затем вы могли бы задать мне несколько вопросов.
Барон целую минуту молча смотрел на нее. Наконец легкая улыбка тронула его губы.
– Вы сказали вполне достаточно за нас двоих, мадам.
Ну вот, она заставила его улыбнуться, и он опять стал выглядеть почти по-человечески.
– Мне приходится говорить за двоих.
– Неужели приходится? Обычно люди предпочитают сами говорить за себя.
– О, они могут вставить два-три слова, – поддразнила она его. – Вам я позволю и больше, если вы настаиваете. Но, прошу вас, будьте осторожны. – Кори стала серьезной и прямо посмотрела ему в глаза. – Если вы не будете участвовать в диалоге, мне придется стараться за двоих, потому что я пришла поговорить с вами о вашем сыне.
Она тут же почувствовала, как холодный барьер опять вырос между ними.
– Мой сын – это мое личное дело. Я не понимаю, почему вы вмешиваетесь.
Его раздражение было слишком явным. Нелюбезный человек. Как она могла вообразить его принцем-пиратом? Он и в самом деле был драконом и сейчас готов был изрыгнуть пламя. Но Кори знала одну его тайну – в детстве он был любимым ребенком. А значит, она может завоевать его симпатию, затронув эту струну.
– В жизни ребенка всегда есть место для людей, которым он небезразличен, – мягко сказала она. – У вас же были не только родители, но скорее всего и друзья семьи. Насколько я понимаю, вы видитесь с сыном только раз в год и в прошлый раз имели несчастье пропустить свой ежегодный визит. Последние две недели я общалась с Кэрью больше, чем вы, и прониклась к нему искренней симпатией, так что меня вполне можно назвать другом семьи.
Его лицо вспыхнуло так, что Кори испугалась взрыва недовольства. Но, поскольку любое проявление чувств было хорошим знаком, она продолжала.
– Я пришла сказать вам, что Кэрью проделал дырку в валике платья вдовствующей графини Лестер в церкви, – сказала она, умолчав о том, что, по ее мнению, в этом была и вина его отца, которому следовало бы больше внимания уделять мальчику, объясняя ему правила достойного поведения. – Но уверяю вас, с его стороны имели место самые добрые намерения. Графиня жаловалась, что у нее болит спина, вот он и решил немного убавить вес валика, а для этого сделал дырку. Я прошу вас, не наказывайте его за неразумный поступок. Гораздо лучше обсудить с ним, каким образом он мог бы действительно помочь леди Лестер. – Кори затаила дыхание, ожидая его ответа.
– И какой у нас выбор? – спросил он.
– Ну, если у нее болит спина, Кэрью может предложить ей свою руку на прогулке, – на ходу придумывала Кори, решив наступать до конца ради блага Керью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99