Когда она убрали руку, Джек выгнул бровь. Одри тоже вскинула бровь.
Он спокойно протянул руку и нажал кнопку на столбе.
Только тут до Одри дошло, что она нажимала кнопку дня перехода в обратном направлении. Игнорируя веселую усмешку Джека, Одри дождалась, когда загорится зеленый – из-за ее нетерпеливого нажимания кнопки на это ушло довольно много времени, – и буквально по-спринтерски помчалась через дорогу.
Джек с легкостью держался рядом и даже твердой рукой придержал ее за локоть, когда они оказались в парке.
– Ладно-ладно, я никуда не убегу, – буркнула Одри, отдергивая руку и наклоняясь, чтобы выпустить Бруно. – Но можно дать мне хоть немного уединения?
Джек жестом предложил ей идти впереди.
Одри шла, чувствуя, что ее кожа тает там, где к ней прикоснулась рука Джека, а в голове бешено крутятся мысли о том, как его рука прикасается к другим частям ее тела. Это нелепо – после всего, что с ней случилось этим утром, она думает о сексе? И все-таки это не просто секс. Тут крылось нечто большее, нечто похожее на ощущения Одри той ночью на пляже. Поддержка и утешение.
Через несколько минут она устала от попыток изгнать Джека из своих мыслей и резко остановилась. Очевидно, Джек шел почти вплотную за ней, потому что он наткнулся на Одри, схватил ее за плечи и повернул так, что оба они оказались лицом к воде. Не опуская рук и прижавшись к ней всем телом, он проговорил Одри на ухо:
– В следующий раз предупреждай, – и выпустил ее плечи.
Одри не шелохнулась. Она хватала ртом воздух, пытаясь успокоить нервы и лихорадочно бьющееся сердце. Бруно прыгал вокруг ее ног, уговаривая идти дальше.
Одри закрыла глаза, отчаянно желая не думать о Джеке. Она не имеет права им увлекаться. У нее есть бойфренд. Или что-то вроде. Даже если Лукас временами и был настоящим придурком, она все еще остается с ним. А кроме того, даже если бы никакого Лукаса и не было – а Лукас определенно есть! – Джек ее служащий. Никто не вступает в отношения со своим служащим, если, конечно, речь не идет о комедии положений. Стоп… о чем это она думает? Отношения с Джеком? То есть она мысленно перескочила от «увлечения» к «отношениям»?
Боже милостивый, у нее сейчас есть дела куда важнее! Например, турне, или пропавший брат, или письмо с обещанием «смерти», уж не говоря об отвратительной рецензии, которую она, похоже, никак не может забыть. Нет времени на нелепые мысли о Джеке! Он просто очень сексуальный парень, только и всего, сексуальный парень, который, кажется, понимает ее лучше, чем кто-либо другой в этом турне.
И тут Джек все испортил, спросив своим чувственным хрипловатым голосом с оттенком ленцы:
– Почему ты позволяешь ему так разговаривать с тобой?
– О, прекрасно! – раздраженно воскликнула Одри. – Просто прекрасно! Теперь ты будешь критиковать мои отношения. Дай-ка подумать, что еще можно добавить к этому дню? Как насчет птичьего гриппа? У меня нет птичьего гриппа. Может быть, именно его мне и не хватает для полного счастья?
Джек рассмеялся и положил руку на голову обнюхивавшего его Бруно.
– Я не критикую. Мне просто непонятно, как же все смогло так перекрутиться, что этот пижон теперь считает звездой себя, а не тебя?
– Он не считает себя звездой! – отрезала Одри. – Он тает, что звезда – это я, но он… – Она замолчала, пытана, найти слова, объясняющие, что такое Лукас. – Вообще не понимаю, почему я с тобой об этом разговариваю! – раздраженно бросила она. – Ты все равно не поймешь.
Джек улыбнулся, нисколько не обидевшись.
– А ты попробуй.
– Нет!
– Ну, как знаешь. Но если когда-нибудь захочешь поговорить, я к твоим услугам. – Он встал, скрестил руки на груди и улыбнулся так тепло, что Одри снова почувствовала, как тает. – Ну, идем дальше? Тут недалеко есть лагуна. Твой пушистый крысеныш может там побегать, а ты – посчитать уток.
– Уток? – Как будто утки помогут ей наладить жизнь. Безумие какое-то – Одри вдруг захотелось все объяснить Джеку. – Ты не знаешь, откуда я родом, Джек! – выпалила она, снова привлекая к себе его внимание. – Всего два года назад я складывала в сумку трусы Лукаса для выступления в каком-то техасском Люкенбахе, а сейчас пою при полном аншлаге! Ты вообще понимаешь, что вчера меня слушали двенадцать тысяч человек? Двенадцать тысяч! И всем этим я обязана Лукасу – если бы не он, меня бы здесь сегодня не было. Поэтому оставь его в покое, ладно?
– Наверное, он тебе здорово помог, – согласился Джек. – Но если ты хоть раз подумала, что пела вчера для двенадцати тысяч человек не потому, что ты талантлива, а по какой-то другой причине, то он действительно здорово сумел заморочить тебе голову.
Одри фыркнула.
– А теперь ты превратился в эксперта, который точно знает, как раскрутить поп-звезду. Ну, вот тебе новость – за меня не проголосовали как за поп-звезду в «Американ айдол». Чтобы привести меня туда, где я есть, потребовался огромный труд многих людей.
– Я не эксперт, но я не глухой и узнаю талант, если услышу его. Это турне твоего таланта. Ты поехала в это турне, потому что ты талантлива, а не потому, что Боннеру однажды пришла в голову гениальная мысль. Поверь мне, если бы ты осталась верна той музыке, которую играла раньше, ты бы все равно стала бы суперзвездой. Может, тебе потребовалось бы на это больше времени, но ты бы это сделала.
– Музыка, которую я играла раньше? – спросила Одри, поворачиваясь к нему лицом. – А откуда ты о ней знаешь?
В его лице что-то изменилось, и Одри затрепетала.
– Знаю, – произнес Джек, скользя по ее телу взглядом, словно поглаживая шелком. – Не ты одна из Техаса. Так случилось, что несколько лет назад я слышал пару твоих выступлений в Остине.
– Ты шутишь! – решительно сказала Одри.
Джек поднял глаза.
– Богом клянусь, что слышал.
– Правда? – настойчиво спросила она, пытаясь прочесть его мысли.
Джек наклонился, и они оказались нос к носу.
– Правда.
Он ее слышал? Он слышал музыку, которую она так любит? У Одри тут же возник вопрос, который она абсолютно не собиралась ему задавать, потому что совершенно не интересовалась его мнением, но каким-то образом язык опередил мысли, и она спросила:
– И… что ты об этом думаешь?
– Что я думаю? – Его взгляд упал на ее губы. – Я в восторге от этих песен. Я в восторге от тебя.
Одри улыбнулась с неподдельным удовольствием.
– Правда?
– Я считал, что ты поешь лучше всех в Остине.
«Ты поешь лучше всех в Остине». А ведь было время, когда она только об этом и мечтала. Значит, он слышал ее в Остине, а потом…
– Стоп, стоп! – воскликнула Одри, замотав головой. – Погоди минуту! Если ты слышал меня в Остине, что тогда означало это твое «в жизни о тебе не слышал» в Коста-Рике?
Джек хмыкнул и небрежным жестом убрал упавшую ей на лицо прядь волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Он спокойно протянул руку и нажал кнопку на столбе.
Только тут до Одри дошло, что она нажимала кнопку дня перехода в обратном направлении. Игнорируя веселую усмешку Джека, Одри дождалась, когда загорится зеленый – из-за ее нетерпеливого нажимания кнопки на это ушло довольно много времени, – и буквально по-спринтерски помчалась через дорогу.
Джек с легкостью держался рядом и даже твердой рукой придержал ее за локоть, когда они оказались в парке.
– Ладно-ладно, я никуда не убегу, – буркнула Одри, отдергивая руку и наклоняясь, чтобы выпустить Бруно. – Но можно дать мне хоть немного уединения?
Джек жестом предложил ей идти впереди.
Одри шла, чувствуя, что ее кожа тает там, где к ней прикоснулась рука Джека, а в голове бешено крутятся мысли о том, как его рука прикасается к другим частям ее тела. Это нелепо – после всего, что с ней случилось этим утром, она думает о сексе? И все-таки это не просто секс. Тут крылось нечто большее, нечто похожее на ощущения Одри той ночью на пляже. Поддержка и утешение.
Через несколько минут она устала от попыток изгнать Джека из своих мыслей и резко остановилась. Очевидно, Джек шел почти вплотную за ней, потому что он наткнулся на Одри, схватил ее за плечи и повернул так, что оба они оказались лицом к воде. Не опуская рук и прижавшись к ней всем телом, он проговорил Одри на ухо:
– В следующий раз предупреждай, – и выпустил ее плечи.
Одри не шелохнулась. Она хватала ртом воздух, пытаясь успокоить нервы и лихорадочно бьющееся сердце. Бруно прыгал вокруг ее ног, уговаривая идти дальше.
Одри закрыла глаза, отчаянно желая не думать о Джеке. Она не имеет права им увлекаться. У нее есть бойфренд. Или что-то вроде. Даже если Лукас временами и был настоящим придурком, она все еще остается с ним. А кроме того, даже если бы никакого Лукаса и не было – а Лукас определенно есть! – Джек ее служащий. Никто не вступает в отношения со своим служащим, если, конечно, речь не идет о комедии положений. Стоп… о чем это она думает? Отношения с Джеком? То есть она мысленно перескочила от «увлечения» к «отношениям»?
Боже милостивый, у нее сейчас есть дела куда важнее! Например, турне, или пропавший брат, или письмо с обещанием «смерти», уж не говоря об отвратительной рецензии, которую она, похоже, никак не может забыть. Нет времени на нелепые мысли о Джеке! Он просто очень сексуальный парень, только и всего, сексуальный парень, который, кажется, понимает ее лучше, чем кто-либо другой в этом турне.
И тут Джек все испортил, спросив своим чувственным хрипловатым голосом с оттенком ленцы:
– Почему ты позволяешь ему так разговаривать с тобой?
– О, прекрасно! – раздраженно воскликнула Одри. – Просто прекрасно! Теперь ты будешь критиковать мои отношения. Дай-ка подумать, что еще можно добавить к этому дню? Как насчет птичьего гриппа? У меня нет птичьего гриппа. Может быть, именно его мне и не хватает для полного счастья?
Джек рассмеялся и положил руку на голову обнюхивавшего его Бруно.
– Я не критикую. Мне просто непонятно, как же все смогло так перекрутиться, что этот пижон теперь считает звездой себя, а не тебя?
– Он не считает себя звездой! – отрезала Одри. – Он тает, что звезда – это я, но он… – Она замолчала, пытана, найти слова, объясняющие, что такое Лукас. – Вообще не понимаю, почему я с тобой об этом разговариваю! – раздраженно бросила она. – Ты все равно не поймешь.
Джек улыбнулся, нисколько не обидевшись.
– А ты попробуй.
– Нет!
– Ну, как знаешь. Но если когда-нибудь захочешь поговорить, я к твоим услугам. – Он встал, скрестил руки на груди и улыбнулся так тепло, что Одри снова почувствовала, как тает. – Ну, идем дальше? Тут недалеко есть лагуна. Твой пушистый крысеныш может там побегать, а ты – посчитать уток.
– Уток? – Как будто утки помогут ей наладить жизнь. Безумие какое-то – Одри вдруг захотелось все объяснить Джеку. – Ты не знаешь, откуда я родом, Джек! – выпалила она, снова привлекая к себе его внимание. – Всего два года назад я складывала в сумку трусы Лукаса для выступления в каком-то техасском Люкенбахе, а сейчас пою при полном аншлаге! Ты вообще понимаешь, что вчера меня слушали двенадцать тысяч человек? Двенадцать тысяч! И всем этим я обязана Лукасу – если бы не он, меня бы здесь сегодня не было. Поэтому оставь его в покое, ладно?
– Наверное, он тебе здорово помог, – согласился Джек. – Но если ты хоть раз подумала, что пела вчера для двенадцати тысяч человек не потому, что ты талантлива, а по какой-то другой причине, то он действительно здорово сумел заморочить тебе голову.
Одри фыркнула.
– А теперь ты превратился в эксперта, который точно знает, как раскрутить поп-звезду. Ну, вот тебе новость – за меня не проголосовали как за поп-звезду в «Американ айдол». Чтобы привести меня туда, где я есть, потребовался огромный труд многих людей.
– Я не эксперт, но я не глухой и узнаю талант, если услышу его. Это турне твоего таланта. Ты поехала в это турне, потому что ты талантлива, а не потому, что Боннеру однажды пришла в голову гениальная мысль. Поверь мне, если бы ты осталась верна той музыке, которую играла раньше, ты бы все равно стала бы суперзвездой. Может, тебе потребовалось бы на это больше времени, но ты бы это сделала.
– Музыка, которую я играла раньше? – спросила Одри, поворачиваясь к нему лицом. – А откуда ты о ней знаешь?
В его лице что-то изменилось, и Одри затрепетала.
– Знаю, – произнес Джек, скользя по ее телу взглядом, словно поглаживая шелком. – Не ты одна из Техаса. Так случилось, что несколько лет назад я слышал пару твоих выступлений в Остине.
– Ты шутишь! – решительно сказала Одри.
Джек поднял глаза.
– Богом клянусь, что слышал.
– Правда? – настойчиво спросила она, пытаясь прочесть его мысли.
Джек наклонился, и они оказались нос к носу.
– Правда.
Он ее слышал? Он слышал музыку, которую она так любит? У Одри тут же возник вопрос, который она абсолютно не собиралась ему задавать, потому что совершенно не интересовалась его мнением, но каким-то образом язык опередил мысли, и она спросила:
– И… что ты об этом думаешь?
– Что я думаю? – Его взгляд упал на ее губы. – Я в восторге от этих песен. Я в восторге от тебя.
Одри улыбнулась с неподдельным удовольствием.
– Правда?
– Я считал, что ты поешь лучше всех в Остине.
«Ты поешь лучше всех в Остине». А ведь было время, когда она только об этом и мечтала. Значит, он слышал ее в Остине, а потом…
– Стоп, стоп! – воскликнула Одри, замотав головой. – Погоди минуту! Если ты слышал меня в Остине, что тогда означало это твое «в жизни о тебе не слышал» в Коста-Рике?
Джек хмыкнул и небрежным жестом убрал упавшую ей на лицо прядь волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81