Когда она оказалась внутри и села на одно из кожаных сидений у столика в хвосте самолета, Тед засуетился и заявил, что нужно скорее доставить Кортни в отель.
Джек проводил его, увидел, как Кортни обогнула машину и подошла к дверце у пассажирского сиденья, возвел глаза к небу и запер дверь самолета.
Потом оглянулся на Одри:
– Все в порядке?
– Да, – ответила она, осматривая салон. – Я хочу по пытаться немного поспать, если ты не против.
– Конечно, – сказал Джек. – Мы должны вылететь отсюда через пятнадцать минут. До Далласа около двух часов лету.
– Ладно.
– Пристегнись, – напомнил Джек и вошел в кабину. Но Одри уже откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. И выглядела она, подумал Джек, очень уставшей.
Он закрыл за собой дверь и занялся делом. Через полчаса, достигнув безопасной высоты полета и выяснив все с несколькими диспетчерскими пунктами, Джек включил на полную громкость свой айпод. И когда почувствовал, что кто-то прикоснулся к его плечу, едва не прошиб крышу самолета.
Джек резко повернулся, выдергивая наушник, и нахмурился, услышав веселый смех Одри.
– О Боже! – воскликнула она. – Ты чуть не катапультировался!
– Люди, как правило, стучатся, – сказал Джек, снова поворачиваясь к приборной доске.
– Я стучалась, но ты был полностью поглощен своим ийподом. – Она облокотилась на его плечо, вглядываясь и лобовое стекло; белокурый локон упал с ее плеча и теперь щекотал ему щеку. – Ого! Там черным-черно!
Да, там черно, поэтому он и должен смотреть на приборную доску, а не на холмы ее грудей.
– По-моему, ты собиралась поспать, – произнес Джек.
– Не могу, – ответила Одри. – В голове слишком много всего. Можно, я посижу тут? – спросила она, указывая на кресло второго пилота.
– Пожалуйста, – отозвался Джек, глядя, как она протягивает туда сначала одну длинную, голую, очень сексуальную ногу, а потом другую. – Ремень, – напомнил он, когда Одри устроилась.
Она послушно пристегнулась и стала разглядывать приборную доску, наклоняясь, чтобы прочитать надписи.
– Так здорово, что ты умеешь на этом летать, – сказала она, потянувшись к круговой шкале. Джек схватил ее за запястье. Одри посмотрела сначала на него, потом на свое запястье.
– Лучше ничего не трогай, – предупредил Джек. Похоже, он не мог отпустить ее запястье, и Одри приподняла золотистую бровь. Джек неохотно отпустил.
Одри улыбнулась. В глазах поблескивал смех. Джек смотрел вперед, в ночь.
– Как тебе понравилось сегодняшнее шоу? – поинтересовалась Одри.
– Фантастика. Как всегда.
– Правда? – спросила она, как будто удивилась этому ответу, и повернулась, насколько позволял ремень. – Можно, я кое-что спрошу? Как по-твоему, «Осколки моего сердца» должны идти перед или после «Вне себя»? Я никак не могу решить – не знаю, хочу ли я медленное вступление к «Вне себя» или медленный выход из него. Мы пробовали и так, и эдак, и я никак не могу решить, что лучше.
Джек, никогда не обращавший внимания на порядок номеров, пожал плечами:
– Не знаю. Мне кажется, нормально так, как есть.
– Хммм, – прищурившись, протянула Одри. – Не знаю. Может, вообще передвинуть его в самое начало? Ну, понимаешь – начинать медленно и спокойно.
Джек промолчал, подумав, что вокруг нее вполне достаточно людей, которые в состоянии решить этот вопрос.
– А какая песня тебе больше всего нравится? – спросила Одри.
– «Сложные меры», – тут же ответил он и фыркнул, услышав, что Одри удивленно ахнула.
– Ты шутишь! Она такая медленная и…
– Это одна из твоих старых песен, – перебил он. – Я бы хотел, чтобы ты пела их почаще.
Одри усмехнулась.
– Я тоже неравнодушна к старым песням, – призналась она и чистым, прекрасным голосом пропела несколько тактов из «Сложных мер». Джек начал кивать в такт музыке. Одри засмеялась и замолчала. – Давай! Пой со мной!
Джек хмыкнул и помотал головой.
– Я веду самолет. Ты поешь.
– Ну давай! – повторила Одри и слегка толкнула его. – Ты же ее много раз слышал!
Она снова запела, и Джек послушно присоединился таким визгливым голосом, что это напомнило ему собачью свору, воющую на луну. Через несколько мгновений Одри согнулась пополам от хохота.
– Ты ужасен! – радостно воскликнула она.
– Спасибо, – ухмыльнулся Джек.
– Все, ты победил. Ты ведешь самолет, я пою, – весело произнесла Одри и просияла улыбкой, словно просочившейся ему в поры. Она промычала еще несколько тактов песни, а потом снова посмотрела на Джека. – А почему эта песня нравится тебе больше всех?
Он толком и не знал. Это была песня о любви, и ему очень нравилось, как чувственно звучит в ней голос Одри. Почти так же чувственно, как сейчас, когда она тихонько напевает себе под нос.
– Просто она больше всего похожа на тебя, – сказал Джек.
– Правда? Это как?
Он понятия не имел как, знал только, что это правда.
– Я толком не знаю, – сознался Джек. – Но мне кажется, что в тебе больше энергии и жизненности, чем может передать поп-музыка, а вот в балладах все это проявляется по-настоящему.
– Жизненности?
Джек посмотрел на нее:
– Ну, понимаешь – хорошие времена и плохие времена. Сердечная боль и счастье. На самом деле тебя гораздо больше, чем вся эта жвачка.
Одри посмотрела ему в глаза, задумчиво покивала и отвернулась, глядя на скопление огней внизу, отмечающих города.
– Моя жизнь жвачкой не была, это уж точно.
– Ничего, если я спрошу, что с твоим братом?
Она кинула на него подозрительный взгляд.
– Ладно, не важно.
– Извини, – успокоившись, ответила Одри. – Просто всякий раз я пугаюсь, что люди вынюхивают что-нибудь для передачи в бульварную прессу. – Она вздохнула и покачала головой. – Вот и говори о параноиках.
– Мне кажется, у тебя есть все основания быть параноиком.
Она улыбнулась:
– Но я уже давным-давно поняла, что могу тебе доверять. Это просто привычка.
Джек сразу почувствовал себя лучше.
– Мой брат, – вздохнула она, откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. – Даже не знаю, с чего начать. Например, вот с этого: он был одним из самых талантливых гитаристов во всем Техасе. Во всяком случае, я твердо уверена, что он мог бы добиться очень многого. Еще детьми мы с ним уходили в гараж и играли там на гитарах, чтобы не слышать, как ссорятся родители.
Джек посмотрел на Одри – она застенчиво улыбнулась.
– Мама и папа ненавидели друг друга с тех пор, как родился Аллен, и дня не проходило без того, чтобы нам об этом не напомнили.
– М-да.
– Вот именно, м-да. В общем, моя сестра Гейл, когда это начиналось, просто уходила из дома со своими кавалерами, а мы с Алленом еще были слишком маленькими, поэтому отсиживались в гараже. Он на два года младше меня, – добавила она. – Он меня просто обожал. Если бы я велела этому мальчику спрыгнуть с моста, он бы прыгнул с улыбкой на губах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81