– Мать Нила, Вирджиния, была замужем за Ар туром пятнадцать лет. Нил был их единственным ребенком. Когда мне было десять лет, Вирджиния умерла от чахотки, я помню ее похороны.
– Помнишь ее похороны... но каким образом? – озадаченно спросила Эйнджел.
– Я там был, – неожиданно низким голосом сказал Холт. – Артур заставил меня пойти на похороны из уважения к нему. Тогда я впервые и увидел Нила, он был всего лишь на год старше меня.
Только тут до Эйнджел дошел смысл сказанных Холтом слов, и на ее щеках вспыхнул яркий румянец.
– Но ведь ты тоже... Мерфи, – заикаясь, сказала она.
– О, Артур никогда не отказывался признать меня своим сыном, – совсем тихо произнес Холт. – Хотя ему потребовалось немалое мужество, чтобы объявить законным сыном метиса. Мне кажется, он по-своему любил мою мать. Но она так и не смогла жить с ним в его мире, так же как и я не могу жить в нем полностью.
Чувствуя себя виноватой в том, что всколыхнула своим вопросом печальные воспоминания и вызвала гнев Холта, Эйнджел молчала. Но ей было приятно услышать подтверждение своей догадки о том, что Холт действительно был наполовину индейцем, что отчасти объясняло загадочную атмосферу вокруг него.
Холт неожиданно ухмыльнулся:
– Теперь тебе должно быть понятно, почему я вполне допускал мысль о том, что у Артура могла быть где-то припрятана и третья жена.
Эйнджел резко выпрямилась:
– Я слишком горда для такой роли.
– Неужели? – насмешливо откликнулся Холт, взглянув на нее своими серо-стальными глазами. – В свое время мой отец умел быть весьма обходительным с женщинами, и в этом смысле Нил – его точная копия, хоть он и стал проповедником.
– Тот факт, что у твоего брата хорошие манеры, еще не говорит о том, что он дамский угодник! – воз мутилась Эйнджел. – Мне кажется, тебе бы следовало кое-чему поучиться у него. Совершенно очевидно, что он не питает к тебе той вражды, которой ты так пере полнен. Он нашел путь к примирению с этим миром и обрел успокоение. Теперь очередь за тобой.
– Интересно, как это я могу обрести успокоение, если со мной рядом ты? – проворчал Холт. Он хлестнул лошадь, и повозка с удивительной скоростью начала подъем в гору.
Эйнджел запрокинула назад голову, чтобы полюбоваться уединенной красотой горы Элберт, вершина которой была скрыта белыми облаками. Где-то там, на верху, был ее прииск, от которого она рассчитывала получить достаточно денег, чтобы спасти Бель-Монтань. Она поежилась, ощутив порывы свежего предзимнего ветра и почти физически чувствуя ледяное молчание спутника, сидевшего рядом с ней. И что на нее нашло, когда она решила поехать в округ Колорадо? Впрочем, теперь это уже не имело значения. Она была рядом с прииском и собиралась тут остаться, нравилось это Холту или нет.
– Тпру, мальчик!
Повозка остановилась у крутого подъема на полпути к вершине, и Эйнджел встревожено посмотрела на Холта:
– Почему мы остановились?
– Потому что дальше повозка не пройдет, и оставшийся путь нам придется проделать пешком. – Он махнул рукой в сторону уходившей вверх дороги, где несколько стволов сосен лежали поперек пути.
– Наверное, есть какая-нибудь другая дорога к прииску, – начала было Эйнджел, с сожалением разглядывая свои ботинки на тонкой подошве.
– Нету. Только если полететь туда на крыльях. Поджав губы, Эйнджел осторожно выбралась из повозки и расправила складки юбки. Было приятно раз мять ноги после долгого сидения, но ей совсем не нравилась перспектива пешего восхождения на гору.
– Сколько нам еще осталось? – прикрыв глаза ладонью, она стала всматриваться в сосновые заросли. Кругом была только густая зеленая хвоя.
Холт пожал плечами в ответ и стал распрягать лошадь.
– Несколько миль. Надеюсь, ты сумеешь дойти. В конце концов, иного выбора у тебя нет.
– А как же мои вещи? Не могу же я оставить их тут, на дороге!
– Да кто их возьмет? Медведь? Не смеши меня, женщина. Вещи останутся в повозке, а потом я заберу их.
– Да, но на это может уйти несколько дней! – Эйнджел обошла повозку и взяла в руки несколько своих саквояжей. – Я не собираюсь оставлять их здесь!
Удивленно подняв брови, Холт наблюдал, как она пыталась выгрузить свои вещи из повозки. Один за другим ее саквояжи с глухим стуком падали на землю. Тяжело дыша, Эйнджел взяла в руки по саквояжу и с трудом шагнула вперед. Она прошла всего лишь несколько метров и уронила их на землю, почти задыхаясь от тяжести.
– Ты мог бы, по крайней мере, предложить свою помощь!
– Зачем? – возразил Холт. – Ты и сама пре красно справляешься. Еще несколько миль, и ты доберешься до цели.
Уперев руки в бока, Эйнджел прищурилась:
– Мы не договаривались о том, что мои вещи будут брошены на склоне горы. По всей видимости, эти сосны лежат здесь уже давно. Значит, тебе было известно, что повозка не пройдет и нам придется идти пешком!
В ответ Холт пожал плечами:
– Ты сама хотела поработать на прииске, Эйнджел Макклауд, а это означает, что будут не только прибыли, но и определенные лишения и испытания. Оставь ты свои кружева и шелка, там тебе они не понадобятся.
– К вашему сведению, мистер Мерфи, в этом сак вояже лежат совершенно необходимые каждой женщине принадлежности туалета – нижнее белье!
Эйнджел вдруг стало стыдно оттого, что она должна посвящать его в интимные детали своего гардероба, и, когда Холт язвительно усмехнулся, она не выдержала.
– Ты что, хочешь, чтобы я все так и оставила? – возмутилась Эйнджел.
– Избавь меня, пожалуйста, от бабьих истерик, – вздохнул он. – Ну, хорошо, так и быть, возьми один саквояж, но тебе придется самой нести его.
– Ну конечно! – Эйнджел взяла в правую руку саквояж и потащилась за Холтом по дороге, то и дело спотыкаясь о камни и чуть не проваливаясь в рытвины и колдобины. Холт распряг лошадь, оседлал ее и с кошачьей грацией уселся верхом.
Эйнджел удивленно посмотрела на него:
– Так ты поедешь верхом?
– Это же моя лошадь. Я поеду медленно.
На лице Холта мелькнула дьявольская улыбка, и он, тронув поводьями своего мерина, двинулся вверх по тропе. Сердито ругаясь, Эйнджел тащилась за ним с тяжелым саквояжем в руке. Холт слышал ее ругательства и тихо улыбался сам себе. Теперь-то она наверняка откажется от своей смехотворной идеи поработать на прииске и быстренько улепетнет обратно в Миссури танцевать на балах. Он был уверен, что ждать этого придется недолго. Улыбаясь своим мыслям, он стал напевать ирландскую песенку, умышлен но не щадя слуха Эйнджел и четко проговаривая все ругательства и соленые шуточки.
– Подожди... хоть минуту...
Эйнджел совсем запыхалась и с трудом выговаривала слова, но Холт не услышал ее и скрылся за поворотом дороги.
У нее кружилась голова и горели легкие от разреженного горного воздуха, хотя Эйнджел была достаточно вынослива, как любая женщина, регулярно ездившая верхом и часами вальсировавшая на балах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86