В тот же миг из рук Пича вырвалась вторая связка, и мулы тоже рысью побежали вниз и бросились врассыпную, прежде чем Таннер и другие спустились с горы.
Фокс ругалась не меньше минуты, а потом спросила Пича:
— Черт побери! Что их так напугало?
— Понятия не имею. Господи, вы только взгляните на это! Таннер проследил за взглядом Пича и увидел, как груженный золотом мул лег и катается по траве.
— Он старается освободиться от груза! — в смятении ахнула Фокс.
И мулу это удалось. Верхний мешок оторвался и упал на землю. Но это было еще не самое худшее. Когда мул встал на ноги и потрусил дальше по долине, монеты посыпались из корзины золотым дождем.
Не веря своим глазам, Таннер выхватил из седельной сумки бинокль. Корзина и один из банковских мешков были проткнуты стрелой индейского мальчишки. Таннер об этом знал, но посчитал, что дыра была незначительной и мешок выдержит. Но разве можно было предположить, что мул начнет кататься по земле? В бинокль он увидел, что в том месте, где была небольшая дырка, мешок разорвался и золото свободно сыпалось на землю при каждом движении мула.
— Значит, так, — через минуту сказала Фокс. Таннер уже знал, что Фокс всегда хлопает себя шляпой по ноге, когда сердится. — Вы и ваши люди догоняйте мула с золотом, а мы с Пичем будем ловить остальных. Если вы закончите первыми, поможете нам. Этот план вам подходит?
В данный момент он был согласен на все. Чертов мул разбрасывал золотые двадцатидолларовые монеты по всей долине!
— Давайте сначала изловим мула, — приказал он Ханратти и Брауну, — а потом соберем монеты.
У них ушло не менее сорока пяти минут, чтобы поймать мула, и то только потому, что их было трое. Когда погоня закончилась, Таннер был мокрым от пота. Еще никогда ни одно животное не вызывало у него такой ненависти, как этот несчастный мул.
— Я бы пристрелил это чертово животное, — сказал Ханратти, вытирая потный лоб своей банданой, — но она найдет способ отнять у меня револьвер прежде, чем я успею нажать на курок. — Естественно, он имел в виду Фокс.
— У моего папочки был мул, — кивнул Браун. — Он был умнее всех лошадей, вместе взятых.
Таннер охотно этому поверил. Он подошел к мулу и стал изучать корзину. Она лопнула, а мешок был разорван. Монеты валялись на площади не менее восьми акров.
Таннер как раз сам подумывал о том, не пристрелить ли ему мула, когда к нему подъехала Фокс и соскочила с мустанга.
— Я его привяжу прямо здесь. — В руках у нее был молоток и металлический штырь. — Пич заберет его, когда мы справимся с остальными.
— А вы уже всех поймали? — спросил Таннер, глядя на Фокс и стараясь успокоиться. Ему никогда бы не пришло в голову держать в седельной сумке молоток и штыри, а у нее они оказались.
— Пич гоняется за последним. Других мы привязали на длинные веревки, чтобы они могли попастись.
Таннер в первый раз заметил, что она надела темные очки, чтобы защитить глаза от солнца. Как он ни старался, он не мог вспомнить, были ли на ней очки вчера. Но самое главное — он не мог понять, как ей и Пичу удалось заарканить пять мулов, пока он, Ханратти и Браун гонялись за одним? Однако спрашивать об этом ему почему-то не хотелось.
Фокс сняла очки и стала изучать долину. Золотые монеты, разбросанные на земле, блестели на ярком солнце, так что увидеть их было не трудно.
— Не так-то легко будет их собрать, — наконец сказала она. — Пусть каждый возьмет по кастрюле, и мы пойдем искать сокровища. А вы, — обратилась она к Таннеру, — зашьете прореху в мешке.
— Полагаю, у вас есть и иголка с ниткой, а не только молоток, — сказал он, наблюдая, как она убирает инструмент в свою седельную сумку.
Она достала большую иглу и тонкий шнурок и отправилась за емкостями для монет. Он смотрел ей вслед: рыжая коса, сверкая на солнце, покачивалась из стороны в сторону вдоль ее спины, словно язык пламени.
— Вот что я ненавижу больше всего, так это нахальную женщину, — заявил Ханратти. В подкрепление своих слов он смачно сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.
Браун отпил из своей фляжки.
— Тебе не нравится, что женщина может справиться с делом лучше тебя. Я что-то не видел, чтобы ты поймал пять мулов. С одним-то мы еле справились.
— Заткни пасть! Мне надоели твои замечания! — прорычал Ханратти, соскакивая с лошади и направляясь к Брауну.
Таннер загородил ему дорогу:
— Пока я тебе плачу, ты будешь посдержаннее. — Глаза Ханратти опасно блеснули, но он все же отступил. — Если уж вам непременно хочется подраться, то придется подождать, пока мы довезем деньги до Денвера.
Они молча дождались Фокс, которая раздала им кастрюли. Таннер снял куртку, закатал рукава и принялся собирать монеты. Через двадцать минут он взмок, мечтая о прохладном утреннем ветерке. Но тени в долине не было нигде.
Один раз за два часа изнурительного труда он взглянул на Фокс. Она сняла тяжелое пончо и расстегнула ворот. Сев на корточки, он снял с шеи свою фляжку и, не спуская глаз с Фокс, отпил большой глоток теплой воды.
Надетая под пончо рубашка была ей явно не по размеру. Но она, вероятно, не знала, что материал был таким тонким, что солнце за ее спиной обрисовывало силуэт ее тела.
Таннер не сводил с нее глаз. Она наклонилась и протянула руку за монетой, и он увидел смутные очертания полной груди и тонкой талии. У него перехватило дыхание, и ему пришлось напомнить себе, что следует выдохнуть.
С его стороны было непорядочно воспользоваться ситуацией, о которой она не подозревала. Отвернувшись, он невидящими глазами уставился на монету, блестевшую в зарослях полыни. По какой-то причине он ожидал, что у Фокс маленькая грудь. А то, что он увидел, было для него как удар током.
Он поднял монету и бросил ее в металлический лоток. Целых пять минут ему удавалось не смотреть на Фокс, но потом, тихо чертыхнувшись, он повернул голову.
На сей раз она стояла на коленях и вытирала потное лицо и шею полой рубашки. Увидев, что он за ней наблюдает, она удивленно подняла бровь, потом улыбнулась и снова стала собирать монеты.
Улыбка преобразила ее лицо. Таннер, к своему удивлению, вдруг понял, что она могла бы быть красавицей, если бы судьба подарила ей более легкую жизнь. Вместо этого она пряталась под бесформенной одеждой, а ее суровое выражение лица скорее отпугивало, чем привлекало.
И она не делала никаких попыток быть приятной. Она не разговаривала с Ханратти или Брауном, если только они не заговаривали с ней первыми. И два раза она вставала и отходила, если оказывалась рядом с Таннером. Единственным ее компаньоном был Пич. Каждую ночь, прежде чем лечь спать, она в течение нескольких минут обсуждала с ним прошедший день. Иногда Таннер слышал, как она смеется, один раз ее голос был резким и раздраженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81