— Я предпочла бы провести зиму в замке Эйлсбери, где могла бы предаваться печали в одиночестве. Теперь я понимаю, почему королева Виктория оставалась в Виндзорском замке, удалившись из Лондона, после того как она потеряла принца Альберта.
Джеф выжал лимон в чай.
— Бога ради, мама, надеюсь, ты не станешь вдовствовать по образу и подобию королевы. Она оставалась в трауре в течение сорока лет!
— Я не позволю тебе отпускать шутки по этому поводу.
Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Ты могла бы уберечь себя от раздражения, если бы согласилась с тем, что не можешь контролировать каждое мое слово.
— Если бы только судьба не распорядилась так, что ты стал нашим единственным ребенком, я могла бы и не придавать такого значения твоему поведению. Однако, поскольку это так, внимание всего общества приковано к тебе, Джеффри. Все наблюдают за тобой и ждут, окажется ли новый герцог Эйлсбери хотя бы наполовину таким, как его отец. — Она помолчала, слегка поджав губы, затем добавила:
— Не проглатывай залпом свой чай, мой милый. Нужно пить потихоньку, глоточками.
Поднявшись из-за стола, Джеф подошел к окну, выходившему на Стрэнд, и подавил в себе желание побарабанить пальцами по стеклу. Как это может быть? Как она может говорить такую чушь? Как меня угораздило родиться в этом мире?
— Мама, я понимаю, что у тебя сейчас трудное время, и я сочувствую тебе. В конце концов, я ведь потерял отца, так что скорблю не меньше.
— Разве? — с горечью откликнулась Эдит. Она знала, как задеть его совесть. Она, быть может, и не много времени проводила с Джефом, но все-таки была его матерью и чутьем понимала его… когда хотела.
— Я не собираюсь оправдываться перед тобой в том, что не растекаюсь точно комок жидкой глины, — холодно сказал Джеф. — Не стану притворяться, будто мне доставляет удовольствие эта жизнь, но я пытаюсь следовать тому чувству ответственности и долга, которое отец считал основой достойного существования. Я понимаю, что на мне лежат определенные обязательства, просто потому что я являюсь единственным наследником.
— Эта жизнь в высшем свете — благословение, а не проклятие, мой дорогой мальчик.
Он отошел от окна и остановился перед ней, одетый в безукоризненный костюм для верховой езды, неотъемлемой частью которого были белый, завязанный свободным узлом галстук и блестящие черные сапоги.
— Хотел бы я в это верить; это сделало бы все намного проще.
— Что же, по крайней мере, ты выглядишь как герцог! Я не могла бы и мечтать, о более красивом сыне. И мы нашли тебе невесту, которая прекрасно разбирается в правилах хорошего тона, так что можно надеяться, все в конце концов образуется, хм-м-м.
— Мне бы хотелось остаться и продолжить эту содержательную беседу, но мне пора выезжать Тора. Могу я проводить тебя, мама?
Вдовствующая герцогиня улыбнулась ему скучающей улыбкой, до странности похожей на его собственную:
— Я еще не ухожу. Наша милая Клементина должна прийти с минуты на минуту, и мы с нею пересмотрим весь твой фарфор, хрусталь и постельное белье, чтобы разобраться, что подойдет вам обоим, а что нет. Твои холостяцкие вещи совсем не то, что нужно для семейной жизни, Джеффри.
Джефу казалось, будто невидимые тиски сдавливают его грудь. Уже в дверях он повернулся, исподволь переходя в наступление.
— Да, кстати, я не говорил тебе, что рассчитал управляющего в имении Сандхэрст?
Герцогиня ахнула:
— Ты шутишь?
— Отнюдь нет. Я собираюсь заниматься делами имения сам, не только потому, что работа мне совсем не повредит, но также и в целях некоторой экономии. Ты представляешь, какой громадный налог на наследство нам придется выплачивать? — Брови его чуть-чуть приподнялись. — Времена меняются, мама, и я предпочитаю смотреть на вещи реально.
— Но… это же немыслимо, Джеффри! — Она откинулась в кресле, прижав руки к груди. — Управлять собственным имением — это так… неблагородно!
— И все-таки я сделаю это. До свидания, мама. Широкими шагами он вышел из столовой и, покидая дом, кивнул на прощание слугам.
На улице Джеф заметил высокого лысого человека, по виду напоминавшего Мэнипенни. Тот стоял по другую сторону ограды, подсаживая худенькую молодую женщину — со светлыми волосами, в голубой шляпке — в наемный кеб. Джеф едва обратил внимание на эту пару, и повернулся уже было к конюшням, когда кеб резко рванул с места и лысый мужчина направился к особняку Сандхэрст.
— Бог мой! Так это ты! — Джеф, не удержавшись, рассмеялся, идя навстречу Мэнипенни. — А я-то думал, что глаза обманывают меня.
Старому джентльмену было определенно не по себе.
— Нет, ваша светлость, они вас… не обманывают.
— Сколько раз я просил тебя не называть меня так?
— Несчетное количество… сэр.
— В таком случае, если только разум еще не подводит тебя, не вижу причин настаивать на этой нелепой, высокопарной форме обращения! — нахмурился Джеф. Затем глаза его блеснули, когда он вспомнил, как его слуга тайком увивался вокруг светловолосой девушки, достаточно молодой, чтобы быть его внучкой.
— Так, а теперь скажи-ка мне, что у тебя за дела с этой хорошенькой молодой дамой, которую я заметил. Может, у тебя какая-нибудь тайная любовная интрижка?..
— Разумеется нет, сэр! — возмутился Мэнипенни. Но тут новая мысль вернула ему самообладание. — Разве я не имею права на свою личную жизнь? Имею? Вот и я так думаю. Простите, сэр, но я должен вернуться к моим обязанностям.
И он ушел, оставив Джефа в оцепенении смотреть ему вслед. Возвращаясь в дом, Мэнипенни наклонил голову не только из-за ветра, но и для того чтобы скрыть улыбку, которую он не мог больше сдерживать. Как чудесно было встретиться с Вивиан Кролл и узнать, что Шелби, и Бенджамин, и даже лошади, Бродяжка и Чарли, — все они здесь, в Лондоне! Трудно будет удержаться, чтобы тотчас же не увидеться с Шелби, — ведь Мэнипенни действительно очень любил ее, но миссис Кролл убедила его, что они должны действовать сообща, чтобы их великолепный план удался. Поскольку ни его светлость, ни Шелби не знают, кажется, что они должны делать, другим необходимо вмешаться…
* * *
Шелби выполняла специальные упражнения, чтобы расслабиться, в течение двух недель, остававшихся до ее дебюта в шоу «Дикий Запад», и сегодня, 14 марта 1903 года, она лежала с закрытыми глазами на своей кровати целый час перед началом спектакля.
— Просто не верится, что ты можешь быть такой сосредоточенной, — воскликнула Вивиан, врываясь в палатку. — Бен и то дрожит, а ведь он вообще на третьих ролях!
— Ну, ты же знаешь меня.
Шелби медленно села и улыбнулась своей подруге:
— Если бы мне позволили распуститься, я была бы уже сплошным комком нервов к сегодняшнему дню и, наверное, прострелила бы кому-нибудь голову!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112