Нора соскочила с кровати и застыла в ожидании. Кристиан, однако, продолжал молчать, и с каждым мгновением страх все сильнее сжимал ее сердце.
— Прекратите это, леди.
— Милорд?
— Прекрати это, я сказал. Запомни, я в тебе не нуждаюсь. Я могу желать тебя, но нуждаться — нет! Ты думаешь, испытать эту муку один раз мне было недостаточно? — Он повернулся к ней лицом и взглянул прямо в глаза. — Я мастер в том, что касается хитростей, обмана и коварства. Это моя защита, и я не нуждаюсь ни в какой другой. А теперь оставь меня.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но он закрыл глаза и снова отвернулся. Было ясно, что, оставаясь, она рискует услышать такие слова в свой адрес, по сравнению с которыми смерть на костре покажется ей райским блаженством.
Усталая и встревоженная, она вышла, закрыв за собой дверь.
Он испугался! Он не испугался бы, если бы не нуждался в ней. И он не нуждался бы в ней, если бы она ему не нравилась. В мгновение ока она вновь воспряла духом. Это было поистине бесценное открытие.
Продолжая про себя изумляться этой неожиданной победе, Нора отправилась готовить настой из трав, которым поила своих питомцев, когда те страдали от лихорадки.
Вечером графу стало совсем плохо. Всю ночь они с Кристианом не сомкнули глаз, стремясь хоть как-то облегчить страдания больного, из последних сил борющегося с лихорадкой, которая угрожала свести его в могилу.
Врачи дважды пытались войти в спальню, но ей удалось им помешать. Кристиан этого даже не заметил. Сам весь в жару, он с помощью Норы постоянно протирал графа влажными салфетками, чтобы хоть немного охладить его пылающее в лихорадке тело. Он отказывался от еды и пил лишь воду, да и то потому что Нора сказала, что он свалится, если не будет пить. Время от времени Нора поила графа приготовленным ею настоем, и Кристиан помогал ей в эти минуты, приподнимая и держа его за плечи. Она подумала было о том, чтобы дать настой и ему, но тут же отказалась от своей мысли, поняв, что капризное создание, конечно же, от него откажется. Итак, час за часом они протирали графа, поили его настоем, поддерживали в камине огонь и меняли влажные от пота простыни, пока уже под утро Кристиан, склонившись над отцом с очередной салфеткой, вдруг не потерял сознание.
— О Господи! — воскликнула Нора и, схватив Кристиана за плечо, потянула на себя.
Однако он был слишком тяжел для нее, и, придвинув к кровати кресло, она перекатила его в него.
— Милорд?
Убирая волосы у него со лба, она почувствовала, что он весь горит. Страх ее мгновенно сменился настоящим ужасом.
Трясущимися руками она начала развязывать тесемки на вороте его рубашки, как вдруг, к ее несказанному удивлению, он открыл глаза. Зрачки его были огромными, взгляд невидящим. Однако, подчиняясь его несгибаемой воле, этот взгляд с каждым мгновением становился все более и более осмысленным.
— Отец, — услышала Нора слабый шепот.
Она поняла, что это была просьба, и отодвинулась, чтобы он мог видеть графа. Кристиан наклонился вперед, вцепившись обеими руками в край постели.
— Он не двигается.
Она повернулась к графу и, склонившись над ним коснулась его щеки.
— Господь милосерден.
— Нет!
— Осознав, что Кристиан не понял ее слов, она поспешно стиснула в ладонях его вцепившуюся в матрас руку.
— Нет-нет, милорд. Наступил перелом. Лихорадка спала, и я думаю, ваш отец будет жить. Господь милосерден.
Ей пришлось помочь Кристиану подняться, чтобы он сам мог коснуться прохладной кожи и убедиться, что жизни его отца отныне ничто не угрожает. Усадив Кристиана вновь в кресло, она вышла, чтобы сообщить добрую новость остальным. Встретив Хекста, она тут же сказала ему об этом, и вскоре весь особняк наполнился радостными восклицаниями.
Прошло несколько дней. Ее подопечные уже не требовали от Норы прежних забот, и она смогла, наконец, немного отдохнуть. На утро четвертого дня, после того как в состоянии графа наступил перелом, она вдруг заметила, подходя к главной лестнице, мелькнувшие у входной двери золотые кудри Артура. В следующий момент тяжелая дубовая дверь захлопнулась за ним, заглушив ее крик. Дурачок опять отправился бродить по улицам, подумала она. Ну, нет, она положит этому конец. Теперь, когда жизнь графа была вне опасности, она могла наконец полностью посвятить себя воспитанию совершенно отбившегося от рук чертенка. Приподняв юбки, она устремилась за пажом.
Он прошел уже через внутренний двор и вышел за ворота. Чертыхнувшись, Нора ускорила шаг и проскользнула сквозь щель между чугунными створками ворот за мгновение до того, как они захлопнулись.
И тут же, не ожидая, что на улице будет многолюдно, едва не попала под копыта двух скакунов. На одном из них восседал Блейд, который при виде ее мгновенно натянул поводья, и его чалый отпрянул сторону, слегка задев при этом черного жеребца Луиса д'Атеки.
Улыбнувшись, Нора кивнула юноше. За это время он дважды посещал комнату, где лежали Кристиан с графом, и оба раза Кристиан тут же обрушивал на него поток приказов и угроз, от которых ей хотелось убежать и спрятаться в каком-нибудь темном углу. Поначалу Блейд отвечал проклятиями и площадной бранью, но потом, заметив, насколько тяжелым было состояние графа, несколько поутих.
Пробормотав извинения, Нора отошла в сторону и поспешно зашагала по улице вдоль окружавшей особняк графа стены, громко зовя Артура. Когда она достигла угла, перед ней вдруг возникла чья-то в перчатке и схватила ее за локоть. Она уткнула в покрытую бархатом грудь и тут же замолотит кулачками, пытаясь освободиться.
— Наконец-то я поймал тебя! — прокаркал на ней чей-то голос.
Нора подняла глаза.
— Персиваль!
Господи, она совершенно о нем забыла!
— Ах ты, проклятая женщина. Я проучу тебя, что бы впредь тебе было неповадно меня так унижать. — Схватив ее за руку, Флегг потащил ее по улице. — Я несколько дней тебя разыскивал. Наконец заметил этого твоего щенка, черт его подери…
Упершись каблуками в землю, Нора заставила Флегга остановиться. Блейд позвал ее, и страх помог ей вновь обрести голос.
— Блейд, на помощь!
Рывком она повернулась к юноше. Блейд смотрел прямо на нее, и на лице его читалось явное смущение. Она пнула назад, по ногам Флегга, и закричала снова. Внезапно лицо Блейда прояснилось, и рука его потянулась к кинжалу у него за поясом. И тут Флегг схватил ее и перебросил через седло. Мгновенно, вцепившись лошади в загривок, Нора приподняла голову. Рука Блейда была поднята для броска, и в ней сверкал кинжал. Юноша прицелился, и в этот момент д'Атека наклонился и схватил его за руку. Блейд чертыхнулся и попытался вырваться, но испанец резко дернул, и юноша потерял равновесие.
Воспользовавшись этим, д'Атека перебросил его с чалого на своего жеребца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Прекратите это, леди.
— Милорд?
— Прекрати это, я сказал. Запомни, я в тебе не нуждаюсь. Я могу желать тебя, но нуждаться — нет! Ты думаешь, испытать эту муку один раз мне было недостаточно? — Он повернулся к ней лицом и взглянул прямо в глаза. — Я мастер в том, что касается хитростей, обмана и коварства. Это моя защита, и я не нуждаюсь ни в какой другой. А теперь оставь меня.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но он закрыл глаза и снова отвернулся. Было ясно, что, оставаясь, она рискует услышать такие слова в свой адрес, по сравнению с которыми смерть на костре покажется ей райским блаженством.
Усталая и встревоженная, она вышла, закрыв за собой дверь.
Он испугался! Он не испугался бы, если бы не нуждался в ней. И он не нуждался бы в ней, если бы она ему не нравилась. В мгновение ока она вновь воспряла духом. Это было поистине бесценное открытие.
Продолжая про себя изумляться этой неожиданной победе, Нора отправилась готовить настой из трав, которым поила своих питомцев, когда те страдали от лихорадки.
Вечером графу стало совсем плохо. Всю ночь они с Кристианом не сомкнули глаз, стремясь хоть как-то облегчить страдания больного, из последних сил борющегося с лихорадкой, которая угрожала свести его в могилу.
Врачи дважды пытались войти в спальню, но ей удалось им помешать. Кристиан этого даже не заметил. Сам весь в жару, он с помощью Норы постоянно протирал графа влажными салфетками, чтобы хоть немного охладить его пылающее в лихорадке тело. Он отказывался от еды и пил лишь воду, да и то потому что Нора сказала, что он свалится, если не будет пить. Время от времени Нора поила графа приготовленным ею настоем, и Кристиан помогал ей в эти минуты, приподнимая и держа его за плечи. Она подумала было о том, чтобы дать настой и ему, но тут же отказалась от своей мысли, поняв, что капризное создание, конечно же, от него откажется. Итак, час за часом они протирали графа, поили его настоем, поддерживали в камине огонь и меняли влажные от пота простыни, пока уже под утро Кристиан, склонившись над отцом с очередной салфеткой, вдруг не потерял сознание.
— О Господи! — воскликнула Нора и, схватив Кристиана за плечо, потянула на себя.
Однако он был слишком тяжел для нее, и, придвинув к кровати кресло, она перекатила его в него.
— Милорд?
Убирая волосы у него со лба, она почувствовала, что он весь горит. Страх ее мгновенно сменился настоящим ужасом.
Трясущимися руками она начала развязывать тесемки на вороте его рубашки, как вдруг, к ее несказанному удивлению, он открыл глаза. Зрачки его были огромными, взгляд невидящим. Однако, подчиняясь его несгибаемой воле, этот взгляд с каждым мгновением становился все более и более осмысленным.
— Отец, — услышала Нора слабый шепот.
Она поняла, что это была просьба, и отодвинулась, чтобы он мог видеть графа. Кристиан наклонился вперед, вцепившись обеими руками в край постели.
— Он не двигается.
Она повернулась к графу и, склонившись над ним коснулась его щеки.
— Господь милосерден.
— Нет!
— Осознав, что Кристиан не понял ее слов, она поспешно стиснула в ладонях его вцепившуюся в матрас руку.
— Нет-нет, милорд. Наступил перелом. Лихорадка спала, и я думаю, ваш отец будет жить. Господь милосерден.
Ей пришлось помочь Кристиану подняться, чтобы он сам мог коснуться прохладной кожи и убедиться, что жизни его отца отныне ничто не угрожает. Усадив Кристиана вновь в кресло, она вышла, чтобы сообщить добрую новость остальным. Встретив Хекста, она тут же сказала ему об этом, и вскоре весь особняк наполнился радостными восклицаниями.
Прошло несколько дней. Ее подопечные уже не требовали от Норы прежних забот, и она смогла, наконец, немного отдохнуть. На утро четвертого дня, после того как в состоянии графа наступил перелом, она вдруг заметила, подходя к главной лестнице, мелькнувшие у входной двери золотые кудри Артура. В следующий момент тяжелая дубовая дверь захлопнулась за ним, заглушив ее крик. Дурачок опять отправился бродить по улицам, подумала она. Ну, нет, она положит этому конец. Теперь, когда жизнь графа была вне опасности, она могла наконец полностью посвятить себя воспитанию совершенно отбившегося от рук чертенка. Приподняв юбки, она устремилась за пажом.
Он прошел уже через внутренний двор и вышел за ворота. Чертыхнувшись, Нора ускорила шаг и проскользнула сквозь щель между чугунными створками ворот за мгновение до того, как они захлопнулись.
И тут же, не ожидая, что на улице будет многолюдно, едва не попала под копыта двух скакунов. На одном из них восседал Блейд, который при виде ее мгновенно натянул поводья, и его чалый отпрянул сторону, слегка задев при этом черного жеребца Луиса д'Атеки.
Улыбнувшись, Нора кивнула юноше. За это время он дважды посещал комнату, где лежали Кристиан с графом, и оба раза Кристиан тут же обрушивал на него поток приказов и угроз, от которых ей хотелось убежать и спрятаться в каком-нибудь темном углу. Поначалу Блейд отвечал проклятиями и площадной бранью, но потом, заметив, насколько тяжелым было состояние графа, несколько поутих.
Пробормотав извинения, Нора отошла в сторону и поспешно зашагала по улице вдоль окружавшей особняк графа стены, громко зовя Артура. Когда она достигла угла, перед ней вдруг возникла чья-то в перчатке и схватила ее за локоть. Она уткнула в покрытую бархатом грудь и тут же замолотит кулачками, пытаясь освободиться.
— Наконец-то я поймал тебя! — прокаркал на ней чей-то голос.
Нора подняла глаза.
— Персиваль!
Господи, она совершенно о нем забыла!
— Ах ты, проклятая женщина. Я проучу тебя, что бы впредь тебе было неповадно меня так унижать. — Схватив ее за руку, Флегг потащил ее по улице. — Я несколько дней тебя разыскивал. Наконец заметил этого твоего щенка, черт его подери…
Упершись каблуками в землю, Нора заставила Флегга остановиться. Блейд позвал ее, и страх помог ей вновь обрести голос.
— Блейд, на помощь!
Рывком она повернулась к юноше. Блейд смотрел прямо на нее, и на лице его читалось явное смущение. Она пнула назад, по ногам Флегга, и закричала снова. Внезапно лицо Блейда прояснилось, и рука его потянулась к кинжалу у него за поясом. И тут Флегг схватил ее и перебросил через седло. Мгновенно, вцепившись лошади в загривок, Нора приподняла голову. Рука Блейда была поднята для броска, и в ней сверкал кинжал. Юноша прицелился, и в этот момент д'Атека наклонился и схватил его за руку. Блейд чертыхнулся и попытался вырваться, но испанец резко дернул, и юноша потерял равновесие.
Воспользовавшись этим, д'Атека перебросил его с чалого на своего жеребца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105