Но Тристу не заботило, сгорит ли она сейчас или умрет. В этот миг, когда Блейз принадлежал ей, а она ему, желание превратило их в одно существо и все остальное не имело значения.
Внезапно Триста почувствовала, как тело Блейза содрогнулось. Но она не отпустила его, а, наоборот, глубже вобрала в себя, снова и снова сжимая. Триста услышала его хриплое дыхание, и, вместо того чтобы покинуть ее тело, Блейз продвинулся еще глубже внутрь. Оставаясь единым целым, они бесконечно долго лежали без движения, тесно прижимаясь друг к другу.
Но, как это обычно бывает, сон, длившийся, казалось бы, целую вечность, на самом деле занимает считанные секунды. Вы просыпаетесь утром, моргая со сна, смотрите на часы – и это становится совершенно ясно! Должно быть, она снова заснула, говорила себе Триста; и может быть, ей действительно только приснилось то, что она будто бы пережила. Единственное, что можно утверждать наверняка – нравится ей это или нет, – но придется некоторое время терпеть присутствие Блейза Давенанта. Кстати, он уже постарался заверить, что ее общество будет ему тоже не слишком-то приятно.
Если у кого-то из них и были надежды – так только у нее, и то призрачные. Сначала он оскорбил ее, как только мог, а потом – наверняка потому, что Триста поставила под сомнение его мужские достоинства, – очень искусно совратил. Это лишний раз доказывает, какой он интриган. И в будущем ей надо быть крайне осторожной. Укладывая немногие вещи, Триста почти сожалела о том, что не может больше выдавать себя за мужчину. Она ненавидела платье, которое он велел ей сегодня надеть. Без всяких церемоний Блейз зявил, что после «вчерашнего представления» ей нужно выглядеть «скромно». Конечно, по его мнению, это значит, что она должна выглядеть как гувернантка. Хорошо еще, что Триста не взяла с собой платье из черного бомбазина, иначе ей, несомненно, пришлось бы облачиться в него: сей наряд как раз удовлетворяет его странные представления о приличиях!
Это платье было серым. Продавщица тогда умиленно всплеснула руками:
– Оно так подходит к цвету глаз мадемуазель! Оно просто идеально для покупок и утренних приемов…
Триста скорчила рожу своему отражению в зеркале. Серый шелк напоминает о военной форме. На плечах и рукавах темно-серая окантовка, белый воротник поддерживает гордо поднятую шею. И спереди серебряные пуговицы до самого низа…
Вспыхнув от гнева, Триста вспомнила, как Блейз, криво улыбаясь и вызывающе приподняв бровь, произнес:
– Эти красивые блестящие пуговицы – они ведь очень удобны, не правда ли, любовь моя?
– Черт побери, я совсем не ваша любовь! И оставьте мои пуговицы в покое – и меня вместе с ними! Более того… – Однако похоже, что он никогда не даст ей договорить.
– Ради Бога, давайте не будем снова устраивать очередное представление! – раздраженно прервал ее Блейз. – Поверьте: и вам, и вашим пуговицам с моей стороны ничего не угрожает… – Тут негодяй остановился и, гнусно усмехнувшись, добавил: – По крайней мере сейчас! – А потом ушел, оставив ее упаковывать не только свои, но и его вещи. На прощание Блейз нанес удар ниже пояса, еще раз напомнив о том, что она может выбирать между его сомнительным обществом с Сан-Франциско в придачу и капитаном Мак-Кормиком, его стальным взглядом и намерениями кое-что с ней сделать.
Не желая больше думать об этом, Триста резко отвернулась от зеркала. Она вполне верила тому, о чем с присущей ему непомерной грубостью сообщил Блейз, и неудивительно, что ей теперь никак не удавалось унять дрожь. Нет! Даже отправиться в Сан-Франциско вместе с Блейзом Давенантом, несомненно, лучше, чем быть отданной на милость капитана. Лучше известное зло, чем неизвестное, думала Триста, не предполагая, что настанет день, когда она решит, что ошиблась.
Глава 22
Никогда в жизни Блейз Давенант не был так взбешен. И все из-за нее! Когда он впервые встретил Тристу, ему сразу бросилась в глаза ее безумная самоуверенность. Блейзу пришлось тогда несколько раз напоминать себе, что она еще ребенок, которому многому нужно научиться. А затем она сделала так, что он возжелал ее, – сначала неожиданно предложила ему себя, потом очаровала недюжинными ученическими способностями. Да, она всему училась быстро, иначе как бы смогла окончить один из ведущих европейских университетов с дипломом доктора медицины?
Блейз считал, что приобрел по отношению к ней иммунитет. Но когда он увидел Тристу одну на палубе, в плаще, с развевающимися по ветру волосами… Она походила на фигуру, какими викинги украшали нос своего корабля. И что-то против воли толкнуло Блейза к ней, заставив сначала только прикоснуться, чтобы убедиться, что это не сон, а затем повернуть к себе и целовать до тех пор, пока не наступит неизбежная капитуляция. Враг отступил – Триста вырвалась от него и побежала, как охваченное страхом животное, даже не заметив потери плаща. Она до сих пор не знает, что Блейз его подхватил и спас. Этакая туфелька Золушки! Правда, сейчас она отнюдь не невинная Золушка, и единственное, что между ними общего, – это взаимное вожделение. И ничего больше!
Когда Блейз возвращался в каюту, которую ему пришлось разделить с Тристой, он был в отвратительном настроении. Он злился и на нее, и на себя. На себя – за то, что уступил своим джентльменским привычкам (в существование которых, между прочим, Триста вообще не верила) и спас ее от последствий, к которым могло привести ее безрассудное поведение вчера вечером. Капитан, вероятно, заставил бы ее очень дорого заплатить за обман, тем более что дураком его выставили публично. У Тристы начисто отсутствует здравый смысл – да и у самого Блейза тоже, раз он так размяк из-за нескольких слезинок, пролитых от жалости к себе!
– Какого дьявола вы теперь-то запираете дверь? Пока вы тут лежали мертвецки пьяная, все, кому это было нужно, могли отпереть ее ключом Прюитта и сделать с вами все, что хотели.
Впустив Блейза в каюту, Триста демонстративно повернулась к нему спиной, но теперь она резко обернулась, окатив Блейза ледяным взглядом серых глаз. Губы ее были твердо сжаты.
– Боюсь, что дверь сама захлопнулась, когда я спала. А что касается второй части вашей сентенции, сомневаюсь, что кто-то еще мог воспользоваться моим «беспамятством», в то время как вы уже им вовсю пользовались, что и поспешили мне доказать! Причем полагаю, что, после того как вы вдоволь этим развлеклись, воспользовавшись моим беспомощным состоянием, вы вполне способны были развлечься еще больше, пригласив друзей и знакомых разделить с вами удовольствие!
Хотя Блейз не проронил ни слова, по его стиснутым губам и изменившемуся лицу Триста поняла, что, возможно, зашла слишком далеко. Но, несмотря на это, она выдержала его взгляд, ожидая, что сейчас вот-вот полетят искры, а затем с намеренно безразличным видом пожала плечами и отвернулась – якобы для того, чтобы проверить, хорошо ли заперты чемоданы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Внезапно Триста почувствовала, как тело Блейза содрогнулось. Но она не отпустила его, а, наоборот, глубже вобрала в себя, снова и снова сжимая. Триста услышала его хриплое дыхание, и, вместо того чтобы покинуть ее тело, Блейз продвинулся еще глубже внутрь. Оставаясь единым целым, они бесконечно долго лежали без движения, тесно прижимаясь друг к другу.
Но, как это обычно бывает, сон, длившийся, казалось бы, целую вечность, на самом деле занимает считанные секунды. Вы просыпаетесь утром, моргая со сна, смотрите на часы – и это становится совершенно ясно! Должно быть, она снова заснула, говорила себе Триста; и может быть, ей действительно только приснилось то, что она будто бы пережила. Единственное, что можно утверждать наверняка – нравится ей это или нет, – но придется некоторое время терпеть присутствие Блейза Давенанта. Кстати, он уже постарался заверить, что ее общество будет ему тоже не слишком-то приятно.
Если у кого-то из них и были надежды – так только у нее, и то призрачные. Сначала он оскорбил ее, как только мог, а потом – наверняка потому, что Триста поставила под сомнение его мужские достоинства, – очень искусно совратил. Это лишний раз доказывает, какой он интриган. И в будущем ей надо быть крайне осторожной. Укладывая немногие вещи, Триста почти сожалела о том, что не может больше выдавать себя за мужчину. Она ненавидела платье, которое он велел ей сегодня надеть. Без всяких церемоний Блейз зявил, что после «вчерашнего представления» ей нужно выглядеть «скромно». Конечно, по его мнению, это значит, что она должна выглядеть как гувернантка. Хорошо еще, что Триста не взяла с собой платье из черного бомбазина, иначе ей, несомненно, пришлось бы облачиться в него: сей наряд как раз удовлетворяет его странные представления о приличиях!
Это платье было серым. Продавщица тогда умиленно всплеснула руками:
– Оно так подходит к цвету глаз мадемуазель! Оно просто идеально для покупок и утренних приемов…
Триста скорчила рожу своему отражению в зеркале. Серый шелк напоминает о военной форме. На плечах и рукавах темно-серая окантовка, белый воротник поддерживает гордо поднятую шею. И спереди серебряные пуговицы до самого низа…
Вспыхнув от гнева, Триста вспомнила, как Блейз, криво улыбаясь и вызывающе приподняв бровь, произнес:
– Эти красивые блестящие пуговицы – они ведь очень удобны, не правда ли, любовь моя?
– Черт побери, я совсем не ваша любовь! И оставьте мои пуговицы в покое – и меня вместе с ними! Более того… – Однако похоже, что он никогда не даст ей договорить.
– Ради Бога, давайте не будем снова устраивать очередное представление! – раздраженно прервал ее Блейз. – Поверьте: и вам, и вашим пуговицам с моей стороны ничего не угрожает… – Тут негодяй остановился и, гнусно усмехнувшись, добавил: – По крайней мере сейчас! – А потом ушел, оставив ее упаковывать не только свои, но и его вещи. На прощание Блейз нанес удар ниже пояса, еще раз напомнив о том, что она может выбирать между его сомнительным обществом с Сан-Франциско в придачу и капитаном Мак-Кормиком, его стальным взглядом и намерениями кое-что с ней сделать.
Не желая больше думать об этом, Триста резко отвернулась от зеркала. Она вполне верила тому, о чем с присущей ему непомерной грубостью сообщил Блейз, и неудивительно, что ей теперь никак не удавалось унять дрожь. Нет! Даже отправиться в Сан-Франциско вместе с Блейзом Давенантом, несомненно, лучше, чем быть отданной на милость капитана. Лучше известное зло, чем неизвестное, думала Триста, не предполагая, что настанет день, когда она решит, что ошиблась.
Глава 22
Никогда в жизни Блейз Давенант не был так взбешен. И все из-за нее! Когда он впервые встретил Тристу, ему сразу бросилась в глаза ее безумная самоуверенность. Блейзу пришлось тогда несколько раз напоминать себе, что она еще ребенок, которому многому нужно научиться. А затем она сделала так, что он возжелал ее, – сначала неожиданно предложила ему себя, потом очаровала недюжинными ученическими способностями. Да, она всему училась быстро, иначе как бы смогла окончить один из ведущих европейских университетов с дипломом доктора медицины?
Блейз считал, что приобрел по отношению к ней иммунитет. Но когда он увидел Тристу одну на палубе, в плаще, с развевающимися по ветру волосами… Она походила на фигуру, какими викинги украшали нос своего корабля. И что-то против воли толкнуло Блейза к ней, заставив сначала только прикоснуться, чтобы убедиться, что это не сон, а затем повернуть к себе и целовать до тех пор, пока не наступит неизбежная капитуляция. Враг отступил – Триста вырвалась от него и побежала, как охваченное страхом животное, даже не заметив потери плаща. Она до сих пор не знает, что Блейз его подхватил и спас. Этакая туфелька Золушки! Правда, сейчас она отнюдь не невинная Золушка, и единственное, что между ними общего, – это взаимное вожделение. И ничего больше!
Когда Блейз возвращался в каюту, которую ему пришлось разделить с Тристой, он был в отвратительном настроении. Он злился и на нее, и на себя. На себя – за то, что уступил своим джентльменским привычкам (в существование которых, между прочим, Триста вообще не верила) и спас ее от последствий, к которым могло привести ее безрассудное поведение вчера вечером. Капитан, вероятно, заставил бы ее очень дорого заплатить за обман, тем более что дураком его выставили публично. У Тристы начисто отсутствует здравый смысл – да и у самого Блейза тоже, раз он так размяк из-за нескольких слезинок, пролитых от жалости к себе!
– Какого дьявола вы теперь-то запираете дверь? Пока вы тут лежали мертвецки пьяная, все, кому это было нужно, могли отпереть ее ключом Прюитта и сделать с вами все, что хотели.
Впустив Блейза в каюту, Триста демонстративно повернулась к нему спиной, но теперь она резко обернулась, окатив Блейза ледяным взглядом серых глаз. Губы ее были твердо сжаты.
– Боюсь, что дверь сама захлопнулась, когда я спала. А что касается второй части вашей сентенции, сомневаюсь, что кто-то еще мог воспользоваться моим «беспамятством», в то время как вы уже им вовсю пользовались, что и поспешили мне доказать! Причем полагаю, что, после того как вы вдоволь этим развлеклись, воспользовавшись моим беспомощным состоянием, вы вполне способны были развлечься еще больше, пригласив друзей и знакомых разделить с вами удовольствие!
Хотя Блейз не проронил ни слова, по его стиснутым губам и изменившемуся лицу Триста поняла, что, возможно, зашла слишком далеко. Но, несмотря на это, она выдержала его взгляд, ожидая, что сейчас вот-вот полетят искры, а затем с намеренно безразличным видом пожала плечами и отвернулась – якобы для того, чтобы проверить, хорошо ли заперты чемоданы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83