– Ведь именно так портовые шлюхи доставляют удовольствие своим клиентам.
– Перестаньте, ну пожалуйста, перестаньте! Разве вы не сказали уже достаточно и… и достаточно оскорбили меня? Вы же не знаете… Господь вас накажет… вы же меня совсем не знаете! И в то же время осмеливаетесь…
– Я думаю, что знаю вас достаточно хорошо, милая! Боюсь, даже слишком хорошо, чтобы на меня подействовали ваши истерики! Так что…
– Вы!.. – Переполненная яростью, Триста подняла кулаки и попыталась его ударить. Но, как ей было хорошо известно, Блейз мог с легкостью удержать ее. Усмехаясь прямо в искаженное гневом лицо Тристы, он завернул ей руки назад, вызвав невольный крик боли.
– Проститутки, которые любят дразнить мужчин, разыгрывая из себя недотрогу, могут обмануть только дураков, дорогая женушка! А я никогда не был склонен играть в шарады или другие подобные игры – тем более с вами!
«Я не стану кричать, не стану умолять о пощаде или пытаться что-либо объяснить – никогда!» – исступленно повторяла про себя Триста, чувствуя, как Блейз свободной рукой шарит у нее под юбками. Приподняв их вместе с кринолином и нижними юбками, он сдвинул все это в сторону.
Теперь, когда она была не в состоянии сопротивляться, Блейз отпустил покрывшиеся синяками руки Тристы и принялся, не обращая внимания на ее сдавленные протесты, безжалостно выдергивать из волос бесчисленные заколки и ленты. А затем запустил руки в ее черную гриву и стал приводить ее в беспорядок, пока не превратил в хаотичную, бесформенную массу. При этом Блейз так наклонил ее голову назад, что Тристе показалось, будто у нее сейчас сломаются шея и спина.
На ней было только тонкое батистовое нижнее белье. Поэтому совсем скоро Триста почувствовала раздирающие ее грубые пальцы Блейза. Она болезненно вскрикнула и тут же ощутила, что он вошел в нее всей своей плотью, в ярости пронзая ее тело, как будто протыкал кинжалом.
Он явно хотел причинить ей боль – каждым толчком. И с каждым толчком Блейз, казалось, проникал все глубже и глубже.
Что же случилось? Почему? Сквозь плотно закрытые веки Триста видела только багрово-красные вспышки, напоминающие языки пламени. Они поднимались и опадали, поднимались и опадали. Пламя горело в ней и вокруг нее, пожирая их обоих…
– Внутри тебя таится змея, которую одни называют силой, а другие – знанием, – мысленно сообщила ей Старуха с болота. – Но будь осторожна: приобретенное очень легко потерять, а то, что было дано, может быть с легкостью отнято. Помни об этом!
Но Триста не хотела ни о чем помнить. Некоторые воспоминания и полузабытые сны были слишком болезненны и поэтому были спрятаны в самых дальних уголках сознания. Взрывы, которые огненными искрами заполняют небо и дождем падают в густые клубы отвратительно пахнущего дыма… А потом вниз льются огненные реки, разрушающие и уничтожающие все, что существовало до сих пор. Все исчезает, весь мир… О Боже! Даже любовь!
– Нет, нет! Никогда! Послушайте! Я не хочу! Я…
Казалось, Триста внезапно сошла с ума! Слова лились из нее потоком, а голос, который стало трудно узнать, возвысился до дикого крика.
Единственный способ заставить ее замолчать, пока она не переполошила всех, – это закрыть ей рот своим. Хитрая, расчетливая девка – шлюха, которая принадлежит ему, Блейзу, принадлежит Фернандо, принадлежит любому, кто может достаточно заплатить. Однако, несмотря на всю свою ярость, Блейз неожиданно обнаружил, что, вместо того чтобы всего лишь утихомирить Тристу, он начал ее целовать, чувствуя на губах соленый вкус слез. Блейз внезапно ощутил тепло ее обнаженных бедер, прижатых к его телу, и почувствовал, как в нем разгорается огонь желания. Душа Тристы с готовностью раскрывалась перед ним. Будь проклята эта ведьма, которая слишком хорошо знает (и должно быть, всегда знала), как заманить, поймать в ловушку любого мужчину, которого она наметила своей жертвой. И будь проклято его безрассудное поведение, из-за которого он стал этой жертвой!
Блейзу следовало бы продолжать без всяких угрызений совести пользоваться ее телом. Сделать свое дело и забыть о ней. Тогда почему же, черт побери, вместо этого он поднимает ее и несет на кровать?
Глава 31
При тусклом, колеблющемся свете лампы в зеркале на потолке отражался постоянно меняющийся калейдоскоп поз. Потные тела на багрово-красных простынях двигались и поворачивались, сплетаясь и отдаляясь, вздымаясь и опадая, подобно дрожащему языку пламени.
У них не осталось других желаний, кроме желания утолить горящее внутри пламя страсти, превратившееся в пожиравший обоих неудержимый огненный шторм.
Кроме вожделения, Блейз ничего не чувствовал. Еще он, правда, ощущал некоторое любопытство: чему она научилась или ее научили за последние несколько месяцев? В любом случае Блейз всегда предпочитал обольщение. Покладистая женщина обычно доставляет мужчине гораздо больше удовольствия, чем та, которую берут силой.
Господи, какая же она распутница! Ее ложь и притворство смогли обмануть многих – включая его самого. Но больше этого не повторится. Теперь он знает, что она собой представляет и всегда представляла. Будь проклята ее черная душа ведьмы, заставляющая мужчину даже в ненависти снова и снова желать ее!
Блейз поднял Тристу и положил на себя, чтобы не только ощущать, но и видеть почти бессознательные ритмичные движения. Триста вцепилась в него, темная масса спутанных волос упала Блейзу на плечи и на лицо, почти ослепив его. Или же он сам закрыл глаза, почувствовав, что шелковые стенки, как шарфом окутавшие его плоть, начали конвульсивно сокращаться? Напряжение стало почти невыносимым, когда наступила развязка. Триста что-то бессвязно крикнула и упала на Блейза.
«Господи! – снова и снова повторяла про себя Триста. – Не дай ему… только не сейчас! Не дай ему сказать сейчас что-нибудь отвратительное! Пожалуйста! Только не сейчас, когда я осталась беззащитной, позволив ему проникнуть в ту единственную оставшуюся часть меня, которая может чувствовать. Ну пожалуйста!»
Она не сознавала, что беззвучно плачет на его плече, пока Блейз не издал раздраженное восклицание. Без всякого сочувствия он приподнял ее голову за волосы так, чтобы ему было видно ее залитое слезами лицо. Не желая встречаться с ним глазами, Триста посильнее зажмурилась.
– Вот черт! – сказал Блейз с отвращением, которое больше касалось его самого, нежели ее. Проклятые женские слезы! Всем этим дешевкам обязательно нужно плакать или по крайней мере делать вид, что они плачут, чтобы заставить всех находящихся поблизости мужчин доставать носовые платки, раскрывать объятия и утешать бедняжек!
Не на того напали! Сейчас она явно играет: ведь всего несколько секунд назад она была вполне удовлетворена!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Перестаньте, ну пожалуйста, перестаньте! Разве вы не сказали уже достаточно и… и достаточно оскорбили меня? Вы же не знаете… Господь вас накажет… вы же меня совсем не знаете! И в то же время осмеливаетесь…
– Я думаю, что знаю вас достаточно хорошо, милая! Боюсь, даже слишком хорошо, чтобы на меня подействовали ваши истерики! Так что…
– Вы!.. – Переполненная яростью, Триста подняла кулаки и попыталась его ударить. Но, как ей было хорошо известно, Блейз мог с легкостью удержать ее. Усмехаясь прямо в искаженное гневом лицо Тристы, он завернул ей руки назад, вызвав невольный крик боли.
– Проститутки, которые любят дразнить мужчин, разыгрывая из себя недотрогу, могут обмануть только дураков, дорогая женушка! А я никогда не был склонен играть в шарады или другие подобные игры – тем более с вами!
«Я не стану кричать, не стану умолять о пощаде или пытаться что-либо объяснить – никогда!» – исступленно повторяла про себя Триста, чувствуя, как Блейз свободной рукой шарит у нее под юбками. Приподняв их вместе с кринолином и нижними юбками, он сдвинул все это в сторону.
Теперь, когда она была не в состоянии сопротивляться, Блейз отпустил покрывшиеся синяками руки Тристы и принялся, не обращая внимания на ее сдавленные протесты, безжалостно выдергивать из волос бесчисленные заколки и ленты. А затем запустил руки в ее черную гриву и стал приводить ее в беспорядок, пока не превратил в хаотичную, бесформенную массу. При этом Блейз так наклонил ее голову назад, что Тристе показалось, будто у нее сейчас сломаются шея и спина.
На ней было только тонкое батистовое нижнее белье. Поэтому совсем скоро Триста почувствовала раздирающие ее грубые пальцы Блейза. Она болезненно вскрикнула и тут же ощутила, что он вошел в нее всей своей плотью, в ярости пронзая ее тело, как будто протыкал кинжалом.
Он явно хотел причинить ей боль – каждым толчком. И с каждым толчком Блейз, казалось, проникал все глубже и глубже.
Что же случилось? Почему? Сквозь плотно закрытые веки Триста видела только багрово-красные вспышки, напоминающие языки пламени. Они поднимались и опадали, поднимались и опадали. Пламя горело в ней и вокруг нее, пожирая их обоих…
– Внутри тебя таится змея, которую одни называют силой, а другие – знанием, – мысленно сообщила ей Старуха с болота. – Но будь осторожна: приобретенное очень легко потерять, а то, что было дано, может быть с легкостью отнято. Помни об этом!
Но Триста не хотела ни о чем помнить. Некоторые воспоминания и полузабытые сны были слишком болезненны и поэтому были спрятаны в самых дальних уголках сознания. Взрывы, которые огненными искрами заполняют небо и дождем падают в густые клубы отвратительно пахнущего дыма… А потом вниз льются огненные реки, разрушающие и уничтожающие все, что существовало до сих пор. Все исчезает, весь мир… О Боже! Даже любовь!
– Нет, нет! Никогда! Послушайте! Я не хочу! Я…
Казалось, Триста внезапно сошла с ума! Слова лились из нее потоком, а голос, который стало трудно узнать, возвысился до дикого крика.
Единственный способ заставить ее замолчать, пока она не переполошила всех, – это закрыть ей рот своим. Хитрая, расчетливая девка – шлюха, которая принадлежит ему, Блейзу, принадлежит Фернандо, принадлежит любому, кто может достаточно заплатить. Однако, несмотря на всю свою ярость, Блейз неожиданно обнаружил, что, вместо того чтобы всего лишь утихомирить Тристу, он начал ее целовать, чувствуя на губах соленый вкус слез. Блейз внезапно ощутил тепло ее обнаженных бедер, прижатых к его телу, и почувствовал, как в нем разгорается огонь желания. Душа Тристы с готовностью раскрывалась перед ним. Будь проклята эта ведьма, которая слишком хорошо знает (и должно быть, всегда знала), как заманить, поймать в ловушку любого мужчину, которого она наметила своей жертвой. И будь проклято его безрассудное поведение, из-за которого он стал этой жертвой!
Блейзу следовало бы продолжать без всяких угрызений совести пользоваться ее телом. Сделать свое дело и забыть о ней. Тогда почему же, черт побери, вместо этого он поднимает ее и несет на кровать?
Глава 31
При тусклом, колеблющемся свете лампы в зеркале на потолке отражался постоянно меняющийся калейдоскоп поз. Потные тела на багрово-красных простынях двигались и поворачивались, сплетаясь и отдаляясь, вздымаясь и опадая, подобно дрожащему языку пламени.
У них не осталось других желаний, кроме желания утолить горящее внутри пламя страсти, превратившееся в пожиравший обоих неудержимый огненный шторм.
Кроме вожделения, Блейз ничего не чувствовал. Еще он, правда, ощущал некоторое любопытство: чему она научилась или ее научили за последние несколько месяцев? В любом случае Блейз всегда предпочитал обольщение. Покладистая женщина обычно доставляет мужчине гораздо больше удовольствия, чем та, которую берут силой.
Господи, какая же она распутница! Ее ложь и притворство смогли обмануть многих – включая его самого. Но больше этого не повторится. Теперь он знает, что она собой представляет и всегда представляла. Будь проклята ее черная душа ведьмы, заставляющая мужчину даже в ненависти снова и снова желать ее!
Блейз поднял Тристу и положил на себя, чтобы не только ощущать, но и видеть почти бессознательные ритмичные движения. Триста вцепилась в него, темная масса спутанных волос упала Блейзу на плечи и на лицо, почти ослепив его. Или же он сам закрыл глаза, почувствовав, что шелковые стенки, как шарфом окутавшие его плоть, начали конвульсивно сокращаться? Напряжение стало почти невыносимым, когда наступила развязка. Триста что-то бессвязно крикнула и упала на Блейза.
«Господи! – снова и снова повторяла про себя Триста. – Не дай ему… только не сейчас! Не дай ему сказать сейчас что-нибудь отвратительное! Пожалуйста! Только не сейчас, когда я осталась беззащитной, позволив ему проникнуть в ту единственную оставшуюся часть меня, которая может чувствовать. Ну пожалуйста!»
Она не сознавала, что беззвучно плачет на его плече, пока Блейз не издал раздраженное восклицание. Без всякого сочувствия он приподнял ее голову за волосы так, чтобы ему было видно ее залитое слезами лицо. Не желая встречаться с ним глазами, Триста посильнее зажмурилась.
– Вот черт! – сказал Блейз с отвращением, которое больше касалось его самого, нежели ее. Проклятые женские слезы! Всем этим дешевкам обязательно нужно плакать или по крайней мере делать вид, что они плачут, чтобы заставить всех находящихся поблизости мужчин доставать носовые платки, раскрывать объятия и утешать бедняжек!
Не на того напали! Сейчас она явно играет: ведь всего несколько секунд назад она была вполне удовлетворена!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83