У нас общий ребенок.
– Ребенок? – растерялся Роб. С его братом у Адэр не было детей. – И где же он?
– Похоронен на склоне холма. Наша дочь Джейн родилась в конце прошлой зимы и прожила менее дня, – тихо ответила Адэр. – Как видишь, Роб, мы с милордом связаны на всю жизнь. И, с благословения Господа, у нас будут еще дети.
– Простите мои откровенные речи, милорд, – обратился Роб к лэрду. – Когда у мужчины и женщины есть общий ребенок, все действительно меняется. Я не хотел оскорбить вас и прошу прощения. Просто не желал, чтобы жена моего брата оставалась здесь, если она несчастлива. И искренне удивлен, что она готова променять свои земли на мужа-шотландца.
– Вы не хотели никого оскорбить, – жестко ответил Конал, – однако оскорбляете на каждом шагу. Будь Адэр несчастна и знай я, что отъезд в Стентон подарит ей счастье и довольство, немедленно отпустил бы ее. Птичка, запертая в клетке, умирает, если не дать ей свободу. Неужели моя жена выглядит измученной и страдающей? Разве я мешал ей сказать правду? Или оставить ее наедине с вами, чтобы она честно призналась во всем? Но, думаю, ничего не изменится. Я уверен в одном: Адэр любит меня так же сильно, как я – ее.
Адэр едва не заплакала. Конал публично признался в своей любви к ней!
Она встала рядом с мужем, и тот обнял ее за талию.
– Мы будем рады, если ты проведешь ночь под нашим кровом, Роб. И Элсбет придет в восторг! Я позабочусь, чтобы твои люди были накормлены и пристроены на ночлег. А после ужина расскажешь, как там Эллис и твои дети.
Роберт, поняв, что Адэр больше не желает говорить о возвращении в Стентон, учтиво поклонился.
– Я благодарен за ваше гостеприимство, милорд, Адэр.
Настроение Конала так и не улучшилось. Он считал семьей Адэр себя и своих братьев, и визит Линбриджа глубоко его расстроил. Конал не хотел, чтобы у жены оставались какие-то связи с Англией. Он никогда не придавал особого значения тому обстоятельству, что Адэр сама владела землей. Женщина, которую он знал, была его служанкой, любовницей, но никак не высокородной особой, владевшей землями и титулом. Появление Роберта вынудило его признать тот факт, что его жена действительно была побочной дочерью английского короля и единокровной сестрой нынешней королевы. Ему вдруг стало не по себе. Он и понятия не имел, какая благородная кровь течет в жилах жены.
Он вынудил Адэр выйти за него. Конечно, план был хорош… не его, план, а Дункана, разумеется. И все было сделано по закону.
И тут Конал посетила еще одна тревожная мысль: его жена приходилась также очень дальней родственницей нынешнему королю Шотландии. Каково это – быть женатым на кузине шотландского короля и единокровной сестре королевы английской? А ведь он не кто иной, как простой приграничный лэрд. Действительно ли Адэр счастлива с ним, зная, что могла бы сделать куда более завидную партию? Может, ему действительно стоит отпустить ее и аннулировать брак?
Но как он может пойти на это, если любит ее всем сердцем и жизнь в Клайте без его медовой любви станет невыносимой?
Наутро он с облегчением распрощался с Робертом Линбриджем и отметил, что его жена была любезна, но не слишком страдала от разлуки с англичанином.
– Жалеешь, что не уезжаешь вместе с ним на родину? – шепнул он.
Чудесные фиалковые глаза жены рассерженно блеснули.
– Иногда, Конал, ты бываешь настоящим болваном. Как сейчас, например. Клайт – мой дом, и навсегда им останется. А теперь у меня на уме дела поважнее! Нужно срочно шить туалеты для визита в Хейлз! Жду не дождусь, когда мы туда отправимся. Как приятно будет вновь увидеться с королем и Патриком! И нужно приготовить тебе приличную одежду! – Она повернулась и направилась в замок.
– Не стану я наряжаться как чертова цыганская обезьяна! – пробурчал Конал, следуя за ней. – Я приграничный лэрд, а не какой-то надушенный придворный!
– Да, приграничный лэрд, но это не значит, что ты должен являться в Хейлз в обличье бродяги или разбойника и пахнуть при этом коровьим навозом, – отрезала Адэр. – Я намереваюсь сшить тебе опушенную мехом куртку, и ты наденешь ее, Конал!
Конал поймал руку Адэр, повернул к себе и, сжав ладонями ее лицо, заглянул в глаза.
– Ты действительно счастлива со мной? – спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Если нет… если хочешь вернуться в Англию и предъявить права на земли, я пошлю за Линбриджем. Если тебе плохо в Клайте, я не вынесу этого. Пойми, моя медовая любовь, я никогда не изменюсь. И навсегда останусь неотесанным шотландским лэрдом. А в твоих жилах течет королевская кровь. Ты была графиней в своем праве и богатой землевладелицей. Что я могу предложить тебе? Убогий замок, немного скота и овец? Мы не будем богатыми и знатными людьми. Ты уверена, что сумеешь остаться довольной и счастливой с человеком, который так мало может предложить тебе?
– Ты любишь меня, Конал? – спросила Адэр, глядя в его грубое лицо и серые глаза цвета штормового моря, с золотистыми искорками, глаза, которые с такой надеждой смотрели на нее.
– Люблю. Люблю так сильно, что понял: если ты будешь счастлива без меня на своей родине, окруженная соотечественниками, я готов отпустить тебя, как бы сильно ни грызла меня тоска. Я так люблю тебя, что готов сказать это вслух. Крикнуть на весь зал, чтобы слышали все. Я люблю тебя! Люблю!
Нагнув голову, он осыпал ее лицо поцелуями, и Адэр тихо заплакала.
– Ну зачем, спрашивается, я должна бросать такого человека, как ты? Ты – все, чего женщина может желать в мужчине! И я счастлива быть женой простого приграничного лэрда. Лишь бы всегда оставаться рядом с тобой, с мужчиной, который никогда не изменится и будет таким, как сейчас: любящим, верным и благородным.
– Но если все хорошо, почему же ты плачешь? – растерялся Конал.
– Плачу, потому что счастлива, – всхлипнув, сказала Адэр и тут же засмеялась.
– Никогда мне не понять женщин! – объявил лэрд.
– Ты и не должен ничего понимать! Твоя обязанность любить и не допытываться до причин моих поступков! А теперь отпусти меня. Иначе нам не в чем будет ехать в Хейлз!
Безмерное облегчение охватило Конала при мысли о том, что Адэр всем довольна и не жалеет о потере Стентона. Следующие несколько недель Конал покорно наблюдал, как Адэр, Элсбет и остальные женщины работали над двумя новыми платьями, которые ей предстояло надеть в Хейлзе. И даже не протестовал, когда они снимали с него мерки, чтобы сшить длинную черную бархатную куртку, подбитую и опушенную мехом: совсем простое одеяние с широкими манжетами. К его удивлению, оказалось, что жаловаться не на что. Даже новый колет нельзя было назвать вызывающим, хотя по вороту шла вышивка. Адэр сшила ему три новые полотняные рубашки и шоссы цветов тартана Брюсов. Увидев это, Конал растрогался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Ребенок? – растерялся Роб. С его братом у Адэр не было детей. – И где же он?
– Похоронен на склоне холма. Наша дочь Джейн родилась в конце прошлой зимы и прожила менее дня, – тихо ответила Адэр. – Как видишь, Роб, мы с милордом связаны на всю жизнь. И, с благословения Господа, у нас будут еще дети.
– Простите мои откровенные речи, милорд, – обратился Роб к лэрду. – Когда у мужчины и женщины есть общий ребенок, все действительно меняется. Я не хотел оскорбить вас и прошу прощения. Просто не желал, чтобы жена моего брата оставалась здесь, если она несчастлива. И искренне удивлен, что она готова променять свои земли на мужа-шотландца.
– Вы не хотели никого оскорбить, – жестко ответил Конал, – однако оскорбляете на каждом шагу. Будь Адэр несчастна и знай я, что отъезд в Стентон подарит ей счастье и довольство, немедленно отпустил бы ее. Птичка, запертая в клетке, умирает, если не дать ей свободу. Неужели моя жена выглядит измученной и страдающей? Разве я мешал ей сказать правду? Или оставить ее наедине с вами, чтобы она честно призналась во всем? Но, думаю, ничего не изменится. Я уверен в одном: Адэр любит меня так же сильно, как я – ее.
Адэр едва не заплакала. Конал публично признался в своей любви к ней!
Она встала рядом с мужем, и тот обнял ее за талию.
– Мы будем рады, если ты проведешь ночь под нашим кровом, Роб. И Элсбет придет в восторг! Я позабочусь, чтобы твои люди были накормлены и пристроены на ночлег. А после ужина расскажешь, как там Эллис и твои дети.
Роберт, поняв, что Адэр больше не желает говорить о возвращении в Стентон, учтиво поклонился.
– Я благодарен за ваше гостеприимство, милорд, Адэр.
Настроение Конала так и не улучшилось. Он считал семьей Адэр себя и своих братьев, и визит Линбриджа глубоко его расстроил. Конал не хотел, чтобы у жены оставались какие-то связи с Англией. Он никогда не придавал особого значения тому обстоятельству, что Адэр сама владела землей. Женщина, которую он знал, была его служанкой, любовницей, но никак не высокородной особой, владевшей землями и титулом. Появление Роберта вынудило его признать тот факт, что его жена действительно была побочной дочерью английского короля и единокровной сестрой нынешней королевы. Ему вдруг стало не по себе. Он и понятия не имел, какая благородная кровь течет в жилах жены.
Он вынудил Адэр выйти за него. Конечно, план был хорош… не его, план, а Дункана, разумеется. И все было сделано по закону.
И тут Конал посетила еще одна тревожная мысль: его жена приходилась также очень дальней родственницей нынешнему королю Шотландии. Каково это – быть женатым на кузине шотландского короля и единокровной сестре королевы английской? А ведь он не кто иной, как простой приграничный лэрд. Действительно ли Адэр счастлива с ним, зная, что могла бы сделать куда более завидную партию? Может, ему действительно стоит отпустить ее и аннулировать брак?
Но как он может пойти на это, если любит ее всем сердцем и жизнь в Клайте без его медовой любви станет невыносимой?
Наутро он с облегчением распрощался с Робертом Линбриджем и отметил, что его жена была любезна, но не слишком страдала от разлуки с англичанином.
– Жалеешь, что не уезжаешь вместе с ним на родину? – шепнул он.
Чудесные фиалковые глаза жены рассерженно блеснули.
– Иногда, Конал, ты бываешь настоящим болваном. Как сейчас, например. Клайт – мой дом, и навсегда им останется. А теперь у меня на уме дела поважнее! Нужно срочно шить туалеты для визита в Хейлз! Жду не дождусь, когда мы туда отправимся. Как приятно будет вновь увидеться с королем и Патриком! И нужно приготовить тебе приличную одежду! – Она повернулась и направилась в замок.
– Не стану я наряжаться как чертова цыганская обезьяна! – пробурчал Конал, следуя за ней. – Я приграничный лэрд, а не какой-то надушенный придворный!
– Да, приграничный лэрд, но это не значит, что ты должен являться в Хейлз в обличье бродяги или разбойника и пахнуть при этом коровьим навозом, – отрезала Адэр. – Я намереваюсь сшить тебе опушенную мехом куртку, и ты наденешь ее, Конал!
Конал поймал руку Адэр, повернул к себе и, сжав ладонями ее лицо, заглянул в глаза.
– Ты действительно счастлива со мной? – спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Если нет… если хочешь вернуться в Англию и предъявить права на земли, я пошлю за Линбриджем. Если тебе плохо в Клайте, я не вынесу этого. Пойми, моя медовая любовь, я никогда не изменюсь. И навсегда останусь неотесанным шотландским лэрдом. А в твоих жилах течет королевская кровь. Ты была графиней в своем праве и богатой землевладелицей. Что я могу предложить тебе? Убогий замок, немного скота и овец? Мы не будем богатыми и знатными людьми. Ты уверена, что сумеешь остаться довольной и счастливой с человеком, который так мало может предложить тебе?
– Ты любишь меня, Конал? – спросила Адэр, глядя в его грубое лицо и серые глаза цвета штормового моря, с золотистыми искорками, глаза, которые с такой надеждой смотрели на нее.
– Люблю. Люблю так сильно, что понял: если ты будешь счастлива без меня на своей родине, окруженная соотечественниками, я готов отпустить тебя, как бы сильно ни грызла меня тоска. Я так люблю тебя, что готов сказать это вслух. Крикнуть на весь зал, чтобы слышали все. Я люблю тебя! Люблю!
Нагнув голову, он осыпал ее лицо поцелуями, и Адэр тихо заплакала.
– Ну зачем, спрашивается, я должна бросать такого человека, как ты? Ты – все, чего женщина может желать в мужчине! И я счастлива быть женой простого приграничного лэрда. Лишь бы всегда оставаться рядом с тобой, с мужчиной, который никогда не изменится и будет таким, как сейчас: любящим, верным и благородным.
– Но если все хорошо, почему же ты плачешь? – растерялся Конал.
– Плачу, потому что счастлива, – всхлипнув, сказала Адэр и тут же засмеялась.
– Никогда мне не понять женщин! – объявил лэрд.
– Ты и не должен ничего понимать! Твоя обязанность любить и не допытываться до причин моих поступков! А теперь отпусти меня. Иначе нам не в чем будет ехать в Хейлз!
Безмерное облегчение охватило Конала при мысли о том, что Адэр всем довольна и не жалеет о потере Стентона. Следующие несколько недель Конал покорно наблюдал, как Адэр, Элсбет и остальные женщины работали над двумя новыми платьями, которые ей предстояло надеть в Хейлзе. И даже не протестовал, когда они снимали с него мерки, чтобы сшить длинную черную бархатную куртку, подбитую и опушенную мехом: совсем простое одеяние с широкими манжетами. К его удивлению, оказалось, что жаловаться не на что. Даже новый колет нельзя было назвать вызывающим, хотя по вороту шла вышивка. Адэр сшила ему три новые полотняные рубашки и шоссы цветов тартана Брюсов. Увидев это, Конал растрогался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107