– И собираюсь достаточно ясно дать понять всем, кто желает уделить внимание моей дочери и племянницам, что не допущу никаких вольностей, а если вы, кузен, присоедините свой веский голос к моему, думаю, мы сумеем избавиться от распутников и охотников за приданым.
Король согласно кивнул.
– Сколько им сейчас, Чарли?
– Синаре и Дайане – пятнадцать, Фэнси – шестнадцать, а в самом начале весны уже исполнится семнадцать.
– Какой чудесный возраст! – обрадовался король. – Женщины, которым перевалило за двадцать, становятся ужасно утомительными, хотя лично я могу вынести даже двадцатипятилетнюю.
– А как поживает миледи Каслмейн? – поддел Чарли царственного кузена.
– Темпераментна и требовательна, как всегда, – мрачно буркнул король. – Однако ее величайший недостаток заключается в том, что с годами она стала интересоваться политикой. Пытается давать мне советы в государственных делах и частенько протестует против моих решений. Мне это не нравится, Чарли. Былая страсть к Каслмейп угасла. Я сделал ее герцогиней Кливленд и наделил наших общих отпрысков титулами и состояниями. И все же она старается вести себя так, словно этих пяти лет не было. Я бы покончил с ней, но ведь она так просто не уйдет! Теперь я стыжусь, что буквально навязал ее Екатерине, когда мы только что поженились.
Чарли ничего не ответил па признание кузена, ибо в свое время откровенно заявил, что некрасиво и неумно унижать таким образом милую и очаровательную португальскую принцессу.
– У меня появился кое-кто еще, – шепнул король, блестя глазами.
– Я и не считал, что ваше величество собирается принять обет целомудрия на этом этапе жизни, – сухо заметил Чарлз. – Вы назовете имя дамы, или мне угадать?
– Ты давно не был при дворе, кузен, и представить не можешь, на кого пал мой выбор. Она актриса. Некая Нелл Гвин. Никогда еще не встречал столь милой девочки.
– В таком случае, кузен, я поздравляю вас с находкой.
– Каслмейн в бешенстве, – фыркнул король. – Пока я не афишировал связей с другими женщинами, она могла делать вид, будто по-прежнему держит мое сердце в своей жадной длани. Теперь же все выплыло наружу, и думаю, что ее влияние рано или поздно ослабеет. Она назвала Нелли маленькой оборванкой, а та ее – фурией. Не представляешь, какие потешные сцены они устраивают на людях! Но Нелли очень почитает королеву. Она хорошая девчонка, Чарли, и понравится тебе.
– Если Каслмейн не любит ее, – честно ответил Чарлз, – значит, я уж точно полюблю.
– У нее невероятно едкое остроумие. Она называет Каслмейн знатной шлюхой, а себя – шлюхой подзаборной. – Король громко рассмеялся.
В этот момент в дверь постучали, и паж впустил слуг с подносами. Они быстро расставили блюда и удалились. Паж закрыл за ними дверь. При этом никто не произнес ни слова. Кузены принялись накладывать еду из блюд, мисок и тарелок, содержавших ледяных устриц, креветок, сваренных в белом вине, бараньи отбивные, большую индейку, фаршированную хлебными крошками, шалфеем и яблоками, артишоки, с которых капало масло, крошечные картофелинки, хлеб и сыр. На буфете красовалось блюдо с яблоками, испеченными с сахаром и корицей и густыми золотистыми сливками. Чарли налил еще вина. Мужчины с аппетитом принялись за еду.
– Расскажи побольше о Фэнси, – попросил король, энергично жуя. – Слухи, распространяемые лордом и леди Толливер, на мой взгляд, совершенно непристойны.
– Учитывая то, что Толливеров на свадьбе не было и никто не знакомил их ни с Рэндолфами, ни с Деверсами, я бы не обращал внимания на все их измышления. Их не посвящали в семейные тайны этих двух родов. Помните, кузен, мою племянницу никогда не обвиняли в преступлении и не вызывали в суд вашего королевского величества. Случившееся, несомненно, стало трагедией для всех, кого оно коснулось, и оба семейства решили молчать.
– Она тоскует? – допытывался король.
– Сейчас уже меньше. Фэнси – молоденькая девушка, как ее кузины, однако уже успела встретиться с бедой. Твердит, что больше не выйдет замуж, но, думаю, все изменится, когда она найдет благородного человека, который ее полюбит. Покойный муж, очевидно, пользовался немалым успехом. Фэнси призналась, что его считали самым красивым мужчиной в колониях. Не пойму, почему мой зять согласился на этот брак. Вероятно, как все имеющие дочерей отцы, обожал и баловал ее.
– Никогда не думал, что придет такой день, когда ты появишься при дворе в роли опекуна трех молодых девушек, – усмехнулся король. – Помню тебя галантным молодым человеком, ухаживавшим за прекрасной Бесс.
– Это было давно, – вздохнул Чарли. Лицо его на мгновение погрустнело, но он тут же тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от тяжелых мыслей. – Мы с Барбарой родились в один день, так что семнадцатое сентября этого года мы встретим уже пожилыми людьми. Нам обоим хорошо за пятьдесят, и ничего тут не поделаешь. У вас хорошая память, ваше величество, если вы помните те беспечные дни.
Король усмехнулся.
– Передай мне блюдо с яблоками, – велел он и, получив лакомое блюдо, положил себе два яблока и залил сливками.
– Самые простые блюда иногда бывают вкуснее сложных, – заметил Чарлз, следуя его примеру.
– Твои девушки здесь, в Уайтхолле? – осведомился король, сунув в рот ложку.
– Нет, в Гринвуд-Хаусе, с мамой. Отем и Гейбриел никогда не бывают в Лондоне, но, пока дом принадлежит им, здесь живут все, кто приезжает в столицу.
– А как там Отем?
– Стала настоящей сельской жительницей, преданной матерью и хлопотливой хозяйкой. У нее уже пятеро малышей от Гейбриела, – засмеялся Чарли. – Ее старшая дочь-француженка, мадемуазель д'Олерон, живет в своем поместье в Клермоне. Маделайн – истинная дочь своего отца и любит Францию гораздо больше Англии. Что же до Марго, дочери короля Людовика, та по-прежнему живет с Отем. Но Людовик сказал, что, как только девочке исполнится двенадцать, он потребует ее к своему двору. Она тоже больше француженка, чем англичанка. Уже проводит большую часть времени в Клермоне, с сестрой. Отем трудно отпускать их от себя, но Мэдди уже четырнадцать, и ей скоро придется выбрать мужа. Поговаривают о молодом наследнике Аршам-бо. Если это свершится, тогда оба поместья можно будет объединить, – объяснил Чарли.
Король кивнул. Он хорошо понимал подобные вещи. Именно таким образом богатые остаются богатыми. Именно таким образом достигаются влияние и могущество.
– Отем была восхитительной любовницей, хоть и на короткое время. Что за манеры! Что за воспитание! Что за стиль! Она знала свое место и умела вовремя и с достоинством удалиться. Я всегда восхищался этими ее качествами.
– Ваше величество знает, что она намеренно обольщала его? – спросил Чарлз.
Прошло немало времени, но ему всегда становилось неловко при воспоминании о выходке сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Король согласно кивнул.
– Сколько им сейчас, Чарли?
– Синаре и Дайане – пятнадцать, Фэнси – шестнадцать, а в самом начале весны уже исполнится семнадцать.
– Какой чудесный возраст! – обрадовался король. – Женщины, которым перевалило за двадцать, становятся ужасно утомительными, хотя лично я могу вынести даже двадцатипятилетнюю.
– А как поживает миледи Каслмейн? – поддел Чарли царственного кузена.
– Темпераментна и требовательна, как всегда, – мрачно буркнул король. – Однако ее величайший недостаток заключается в том, что с годами она стала интересоваться политикой. Пытается давать мне советы в государственных делах и частенько протестует против моих решений. Мне это не нравится, Чарли. Былая страсть к Каслмейп угасла. Я сделал ее герцогиней Кливленд и наделил наших общих отпрысков титулами и состояниями. И все же она старается вести себя так, словно этих пяти лет не было. Я бы покончил с ней, но ведь она так просто не уйдет! Теперь я стыжусь, что буквально навязал ее Екатерине, когда мы только что поженились.
Чарли ничего не ответил па признание кузена, ибо в свое время откровенно заявил, что некрасиво и неумно унижать таким образом милую и очаровательную португальскую принцессу.
– У меня появился кое-кто еще, – шепнул король, блестя глазами.
– Я и не считал, что ваше величество собирается принять обет целомудрия на этом этапе жизни, – сухо заметил Чарлз. – Вы назовете имя дамы, или мне угадать?
– Ты давно не был при дворе, кузен, и представить не можешь, на кого пал мой выбор. Она актриса. Некая Нелл Гвин. Никогда еще не встречал столь милой девочки.
– В таком случае, кузен, я поздравляю вас с находкой.
– Каслмейн в бешенстве, – фыркнул король. – Пока я не афишировал связей с другими женщинами, она могла делать вид, будто по-прежнему держит мое сердце в своей жадной длани. Теперь же все выплыло наружу, и думаю, что ее влияние рано или поздно ослабеет. Она назвала Нелли маленькой оборванкой, а та ее – фурией. Не представляешь, какие потешные сцены они устраивают на людях! Но Нелли очень почитает королеву. Она хорошая девчонка, Чарли, и понравится тебе.
– Если Каслмейн не любит ее, – честно ответил Чарлз, – значит, я уж точно полюблю.
– У нее невероятно едкое остроумие. Она называет Каслмейн знатной шлюхой, а себя – шлюхой подзаборной. – Король громко рассмеялся.
В этот момент в дверь постучали, и паж впустил слуг с подносами. Они быстро расставили блюда и удалились. Паж закрыл за ними дверь. При этом никто не произнес ни слова. Кузены принялись накладывать еду из блюд, мисок и тарелок, содержавших ледяных устриц, креветок, сваренных в белом вине, бараньи отбивные, большую индейку, фаршированную хлебными крошками, шалфеем и яблоками, артишоки, с которых капало масло, крошечные картофелинки, хлеб и сыр. На буфете красовалось блюдо с яблоками, испеченными с сахаром и корицей и густыми золотистыми сливками. Чарли налил еще вина. Мужчины с аппетитом принялись за еду.
– Расскажи побольше о Фэнси, – попросил король, энергично жуя. – Слухи, распространяемые лордом и леди Толливер, на мой взгляд, совершенно непристойны.
– Учитывая то, что Толливеров на свадьбе не было и никто не знакомил их ни с Рэндолфами, ни с Деверсами, я бы не обращал внимания на все их измышления. Их не посвящали в семейные тайны этих двух родов. Помните, кузен, мою племянницу никогда не обвиняли в преступлении и не вызывали в суд вашего королевского величества. Случившееся, несомненно, стало трагедией для всех, кого оно коснулось, и оба семейства решили молчать.
– Она тоскует? – допытывался король.
– Сейчас уже меньше. Фэнси – молоденькая девушка, как ее кузины, однако уже успела встретиться с бедой. Твердит, что больше не выйдет замуж, но, думаю, все изменится, когда она найдет благородного человека, который ее полюбит. Покойный муж, очевидно, пользовался немалым успехом. Фэнси призналась, что его считали самым красивым мужчиной в колониях. Не пойму, почему мой зять согласился на этот брак. Вероятно, как все имеющие дочерей отцы, обожал и баловал ее.
– Никогда не думал, что придет такой день, когда ты появишься при дворе в роли опекуна трех молодых девушек, – усмехнулся король. – Помню тебя галантным молодым человеком, ухаживавшим за прекрасной Бесс.
– Это было давно, – вздохнул Чарли. Лицо его на мгновение погрустнело, но он тут же тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от тяжелых мыслей. – Мы с Барбарой родились в один день, так что семнадцатое сентября этого года мы встретим уже пожилыми людьми. Нам обоим хорошо за пятьдесят, и ничего тут не поделаешь. У вас хорошая память, ваше величество, если вы помните те беспечные дни.
Король усмехнулся.
– Передай мне блюдо с яблоками, – велел он и, получив лакомое блюдо, положил себе два яблока и залил сливками.
– Самые простые блюда иногда бывают вкуснее сложных, – заметил Чарлз, следуя его примеру.
– Твои девушки здесь, в Уайтхолле? – осведомился король, сунув в рот ложку.
– Нет, в Гринвуд-Хаусе, с мамой. Отем и Гейбриел никогда не бывают в Лондоне, но, пока дом принадлежит им, здесь живут все, кто приезжает в столицу.
– А как там Отем?
– Стала настоящей сельской жительницей, преданной матерью и хлопотливой хозяйкой. У нее уже пятеро малышей от Гейбриела, – засмеялся Чарли. – Ее старшая дочь-француженка, мадемуазель д'Олерон, живет в своем поместье в Клермоне. Маделайн – истинная дочь своего отца и любит Францию гораздо больше Англии. Что же до Марго, дочери короля Людовика, та по-прежнему живет с Отем. Но Людовик сказал, что, как только девочке исполнится двенадцать, он потребует ее к своему двору. Она тоже больше француженка, чем англичанка. Уже проводит большую часть времени в Клермоне, с сестрой. Отем трудно отпускать их от себя, но Мэдди уже четырнадцать, и ей скоро придется выбрать мужа. Поговаривают о молодом наследнике Аршам-бо. Если это свершится, тогда оба поместья можно будет объединить, – объяснил Чарли.
Король кивнул. Он хорошо понимал подобные вещи. Именно таким образом богатые остаются богатыми. Именно таким образом достигаются влияние и могущество.
– Отем была восхитительной любовницей, хоть и на короткое время. Что за манеры! Что за воспитание! Что за стиль! Она знала свое место и умела вовремя и с достоинством удалиться. Я всегда восхищался этими ее качествами.
– Ваше величество знает, что она намеренно обольщала его? – спросил Чарлз.
Прошло немало времени, но ему всегда становилось неловко при воспоминании о выходке сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122