уклоняться от своего долга и обязанностей! Но почему твоя мама была так уверена, что отец не он?
– Сначала она очень беспокоилась, но потом решила, что, поскольку сэр Питер был бездетным, а у папы уже родилось трое, значит, я тоже Стюарт. А уж когда я родилась, поняла, что все страхи беспочвенны. Я не только копия отца, но и получила в наследство фамильную родинку, так называемую метку Моголов, – пояснила Синара, показывая на крошечную темную точку справа над верхней губой. – У моей бабушки Лесли такая же, и у многих ее внуков тоже. У Сирены родинка слева.
– Значит, твоя мать ждала возлюбленного, и поэтому ее глаза были так печальны, – заметила Нелл.
– Да, но дело не только в этом. Она почти не получала от него известий и не могла даже сообщить, что у них родилась дочь. За восемь лет разлуки он сумел сообщить о себе всего три раза. Первые два послания привезли шпионы, тайком пробравшиеся в страну. Мама не знала, кто они такие. Они тоже ничего о ней не знали, но она предлагала им горячий ужин и ночлег в амбаре. Обоим было велено сказать одно и то же: герцог Ланди передает горячий привет вдове сквайра Рэндалла. Позже папа пояснил, что это было единственным способом дать ей знать, что он все еще жив и здоров. За несколько месяцев до Реставрации папе, наконец, удалось переслать письмо. Мама до сих пор хранит его, хотя чернила во многих местах размыты слезами.
Здесь и Синара, и Нелл понимающе улыбнулись.
– Он написал обо всем, что произошло с ним со времени бегства из Англии. Сообщил, что дети находятся в Шотландии, у брата. Написал, что любит ее и надеется на согласие стать его женой, когда он вернется вместе с королем. И что он привезет свою мать и младшую, недавно овдовевшую сестру. Матушка спросила гонца, заплатили ли ему за ответное послание, и тот заверил, что все оплачено. Она набросала короткую записку, в которой заверяла, что с радостью выйдет за него и что по возвращении отца ждет сюрприз.
– Она не сказала про тебя? – засмеялась Нелли. – У твоей мамы весьма оригинальное чувство юмора! А ты? Ты знала об отце?
– Конечно! Мама только о нем и говорила. Она была уверена, что он все исправит, едва увидит меня, но для нее было важно услышать предложение руки и сердца до того, как ему станет известно еще об одной дочери. Но поженились они только через два года, хотя я встретилась с отцом гораздо раньше. Вернувшись в Куинз-Молверн, отец не смог сразу привезти нас, потому что хотел снова возродить поместье в прежнем великолепии. Но оказалось, что дворецкий Бекет с женой сумели сохранить дом в порядке. И тут король потребовал папу ко двору. Немного погодя он снова приехал в Куинз-Молверн и там узнал, что его сестра, моя тетя Отем, страдает от острого приступа меланхолии. Поэтому папа решил повезти ее ко двору. В это время Каслмейн как раз ждала очередного ребенка, и тетя Отем привлекла внимание самого короля.
– Я слышала, что твоя кузина Фэнси не первая в вашей семье, кто грел постель его величества, – кивнула Нелли. – Но когда же ты наконец увидела отца?
– Когда он впервые вернулся из столицы и направлялся в Куинз-Молверн, то остановился по пути навестить матушку. Мне навсегда запомнилась наша встреча. Я увидела всадника и побежала сказать маме, что к нам едет незнакомец. Мама пустилась бежать ему навстречу. Он спрыгнул с лошади, и они поцеловались. Мама что-то сказала ему, и он повернулся ко мне. Мы долго смотрели друг на друга, и тогда я посчитала его первым красавцем на свете. Потом он протянул мне руки, обнял и поцеловал в макушку и щеку, а когда снова поднял голову, я заметила в его глазах слезы.
– Как матушка назвала тебя, доченька? – спросил он.
– Синара Мэри, папа. Добро пожаловать домой.
Мы вошли в дом, и родители обнялись и заплакали. До той поры я никогда не видела, чтобы взрослые лили слезы. Правда, кроме Люси, мамы и редких проезжих, я вообще не видела людей.
– Поэтому ты так любишь двор и его суету, – заключила Нелл. – Но когда же твои родители обвенчались?
– Ну, после встречи папа хотел, чтобы она сразу отправилась с ним в Куинз-Молверн, однако мама отказалась. Заявила, что сначала они должны предстать перед алтарем. Так что папа уехал один, а два моих сводных брата и сводная сестра, жившие в Гленкирке с моим дядей Патриком и его семьей, перебрались в Куинз-Молверн. Он никому не сказал обо мне и маме. Хотел сделать им сюрприз. Но тут на него навалилось столько забот: дети, тетя Отем, служба королю, свадьба сводной сестры Сабрины с нашим родственником... Папа ужасно расстраивался, что каждый раз, когда он пытался назначить день свадьбы, обязательно что-то случалось. И вот перед моим тринадцатым днем рождения он явился в наш домик на холме и привез документы, которые, как оказалось, узаконили мое рождение. После чего маме было объявлено, что все мы немедленно отправляемся в Куинз-Молверн, где уже ждет англиканский священник, дабы совершить обряд венчания. Завтра они поженятся, и на этот раз он не допустит никаких помех. Папа добавил, что моя бабушка, которая уже все знает, пришла в бешенство, услышав о проволочках, что за вещами он пришлет позже, но завтра утром состоится свадьба и на этом конец всем спорам, иначе мама узнает, что почем.
Синара снова рассмеялась. Ей звонко вторила Нелл.
– Итак, – продолжала Синара, – мы оставили тот единственный дом, который я считала своим, и уехали в тоо Куинз-Молверн. Бабушка уже ждала нас. Бросив на меня взгляд, она попеняла отцу: «Чарли, ты хотя бы мог открыться мне пораньше! Что за ребячливость!» А потом повернулась ко мне и сказала: «Я твоя бабушка, дитя мое. Добро пожаловать домой».
Она обняла меня, и наутро, первого июня, за два дня до моего тринадцатилетия, родители наконец поженились. И больше я никогда не видела печали в маминых глазах. Той самой печали, которая снедает Гарри Саммерса. Я нужна ему, Нелл. Когда-нибудь он поймет это, и у меня не будет другого мужа, кроме него.
Фаворитка Карла Стюарта тяжело вздохнула.
– Я по-прежнему считаю, что ты романтическая глупышка. Клянусь, что помогу тебе всем, чем смогу, ибо подобно твоим кузинам ты обращалась со мной как с ровней и своей подругой. Это самое малое, что я могу сделать для всех вас. И, отвечая на твой вопрос, скажу: да, граф Саммерсфилд будет в Ньюмаркете. У него прекрасные лошади, Син. Может, это самый верный путь к его сердцу. – Она погладила приятельницу по руке и встала. – Пойдем, дорогая. Король будет ждать меня.
Синара последовала ее примеру.
– Моя повесть предназначалась только для твоих ушей, Нелл, – предупредила она.
– Разумеется, – заверила Нелли, и молодые дамы поспешили в бальный зал, где уже начались танцы.
Синара огляделась и заметила у колонны Гарри Саммерса. Он наблюдал за танцующими с циничной усмешкой на красивом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Сначала она очень беспокоилась, но потом решила, что, поскольку сэр Питер был бездетным, а у папы уже родилось трое, значит, я тоже Стюарт. А уж когда я родилась, поняла, что все страхи беспочвенны. Я не только копия отца, но и получила в наследство фамильную родинку, так называемую метку Моголов, – пояснила Синара, показывая на крошечную темную точку справа над верхней губой. – У моей бабушки Лесли такая же, и у многих ее внуков тоже. У Сирены родинка слева.
– Значит, твоя мать ждала возлюбленного, и поэтому ее глаза были так печальны, – заметила Нелл.
– Да, но дело не только в этом. Она почти не получала от него известий и не могла даже сообщить, что у них родилась дочь. За восемь лет разлуки он сумел сообщить о себе всего три раза. Первые два послания привезли шпионы, тайком пробравшиеся в страну. Мама не знала, кто они такие. Они тоже ничего о ней не знали, но она предлагала им горячий ужин и ночлег в амбаре. Обоим было велено сказать одно и то же: герцог Ланди передает горячий привет вдове сквайра Рэндалла. Позже папа пояснил, что это было единственным способом дать ей знать, что он все еще жив и здоров. За несколько месяцев до Реставрации папе, наконец, удалось переслать письмо. Мама до сих пор хранит его, хотя чернила во многих местах размыты слезами.
Здесь и Синара, и Нелл понимающе улыбнулись.
– Он написал обо всем, что произошло с ним со времени бегства из Англии. Сообщил, что дети находятся в Шотландии, у брата. Написал, что любит ее и надеется на согласие стать его женой, когда он вернется вместе с королем. И что он привезет свою мать и младшую, недавно овдовевшую сестру. Матушка спросила гонца, заплатили ли ему за ответное послание, и тот заверил, что все оплачено. Она набросала короткую записку, в которой заверяла, что с радостью выйдет за него и что по возвращении отца ждет сюрприз.
– Она не сказала про тебя? – засмеялась Нелли. – У твоей мамы весьма оригинальное чувство юмора! А ты? Ты знала об отце?
– Конечно! Мама только о нем и говорила. Она была уверена, что он все исправит, едва увидит меня, но для нее было важно услышать предложение руки и сердца до того, как ему станет известно еще об одной дочери. Но поженились они только через два года, хотя я встретилась с отцом гораздо раньше. Вернувшись в Куинз-Молверн, отец не смог сразу привезти нас, потому что хотел снова возродить поместье в прежнем великолепии. Но оказалось, что дворецкий Бекет с женой сумели сохранить дом в порядке. И тут король потребовал папу ко двору. Немного погодя он снова приехал в Куинз-Молверн и там узнал, что его сестра, моя тетя Отем, страдает от острого приступа меланхолии. Поэтому папа решил повезти ее ко двору. В это время Каслмейн как раз ждала очередного ребенка, и тетя Отем привлекла внимание самого короля.
– Я слышала, что твоя кузина Фэнси не первая в вашей семье, кто грел постель его величества, – кивнула Нелли. – Но когда же ты наконец увидела отца?
– Когда он впервые вернулся из столицы и направлялся в Куинз-Молверн, то остановился по пути навестить матушку. Мне навсегда запомнилась наша встреча. Я увидела всадника и побежала сказать маме, что к нам едет незнакомец. Мама пустилась бежать ему навстречу. Он спрыгнул с лошади, и они поцеловались. Мама что-то сказала ему, и он повернулся ко мне. Мы долго смотрели друг на друга, и тогда я посчитала его первым красавцем на свете. Потом он протянул мне руки, обнял и поцеловал в макушку и щеку, а когда снова поднял голову, я заметила в его глазах слезы.
– Как матушка назвала тебя, доченька? – спросил он.
– Синара Мэри, папа. Добро пожаловать домой.
Мы вошли в дом, и родители обнялись и заплакали. До той поры я никогда не видела, чтобы взрослые лили слезы. Правда, кроме Люси, мамы и редких проезжих, я вообще не видела людей.
– Поэтому ты так любишь двор и его суету, – заключила Нелл. – Но когда же твои родители обвенчались?
– Ну, после встречи папа хотел, чтобы она сразу отправилась с ним в Куинз-Молверн, однако мама отказалась. Заявила, что сначала они должны предстать перед алтарем. Так что папа уехал один, а два моих сводных брата и сводная сестра, жившие в Гленкирке с моим дядей Патриком и его семьей, перебрались в Куинз-Молверн. Он никому не сказал обо мне и маме. Хотел сделать им сюрприз. Но тут на него навалилось столько забот: дети, тетя Отем, служба королю, свадьба сводной сестры Сабрины с нашим родственником... Папа ужасно расстраивался, что каждый раз, когда он пытался назначить день свадьбы, обязательно что-то случалось. И вот перед моим тринадцатым днем рождения он явился в наш домик на холме и привез документы, которые, как оказалось, узаконили мое рождение. После чего маме было объявлено, что все мы немедленно отправляемся в Куинз-Молверн, где уже ждет англиканский священник, дабы совершить обряд венчания. Завтра они поженятся, и на этот раз он не допустит никаких помех. Папа добавил, что моя бабушка, которая уже все знает, пришла в бешенство, услышав о проволочках, что за вещами он пришлет позже, но завтра утром состоится свадьба и на этом конец всем спорам, иначе мама узнает, что почем.
Синара снова рассмеялась. Ей звонко вторила Нелл.
– Итак, – продолжала Синара, – мы оставили тот единственный дом, который я считала своим, и уехали в тоо Куинз-Молверн. Бабушка уже ждала нас. Бросив на меня взгляд, она попеняла отцу: «Чарли, ты хотя бы мог открыться мне пораньше! Что за ребячливость!» А потом повернулась ко мне и сказала: «Я твоя бабушка, дитя мое. Добро пожаловать домой».
Она обняла меня, и наутро, первого июня, за два дня до моего тринадцатилетия, родители наконец поженились. И больше я никогда не видела печали в маминых глазах. Той самой печали, которая снедает Гарри Саммерса. Я нужна ему, Нелл. Когда-нибудь он поймет это, и у меня не будет другого мужа, кроме него.
Фаворитка Карла Стюарта тяжело вздохнула.
– Я по-прежнему считаю, что ты романтическая глупышка. Клянусь, что помогу тебе всем, чем смогу, ибо подобно твоим кузинам ты обращалась со мной как с ровней и своей подругой. Это самое малое, что я могу сделать для всех вас. И, отвечая на твой вопрос, скажу: да, граф Саммерсфилд будет в Ньюмаркете. У него прекрасные лошади, Син. Может, это самый верный путь к его сердцу. – Она погладила приятельницу по руке и встала. – Пойдем, дорогая. Король будет ждать меня.
Синара последовала ее примеру.
– Моя повесть предназначалась только для твоих ушей, Нелл, – предупредила она.
– Разумеется, – заверила Нелли, и молодые дамы поспешили в бальный зал, где уже начались танцы.
Синара огляделась и заметила у колонны Гарри Саммерса. Он наблюдал за танцующими с циничной усмешкой на красивом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122