Если нас увидят, уже к вечеру мы станем предметом сплетен всего двора. Мне бы этого не хотелось.
Герцог, кивнув, помог ей сесть в карету и сам сел напротив. Лошади тронулись, и экипаж покатился по городским улицам к Гринвуд-Хаусу. Скрытые занавесками от посторонних глаз, молодые люди продолжали целоваться. С каждой минутой страсть разгоралась все сильнее. Его пальцы ласкали ее грудь, трепетавшую от смелых прикосновений. Дайана теряла голову. Плоть Дэмиена восстала, истомленная жгучим желанием, но он помнил, что Дайана девственна и не принадлежит ему. Правда, такое положение скоро изменится. Эту битву его брату не выиграть!
Кучер остановил карету у дома Дайаны. Раскрасневшаяся девушка вышла. Герцог молча проводил ее до крыльца, поцеловал руку и вежливо поклонился.
– Вы будете сегодня во дворце? – тихо спросил он.
– Да, – кивнула она, пытаясь отдышаться и унять колотившееся сердце. Она только начинала понимать, что это такое – любовь. – Вы тоже приедете?
– Конечно! – воскликнул он с таким воодушевлением, что она снова покраснела.
– Я оставлю вам три танца, милорд, – пообещала она и поспешила в дом.
– Не три, а все! – возразил он. Дайана повернулась и рассмеялась.
– Ни за что, милорд! – крикнула она, прежде чем слуга закрыл за ней дверь.
Первым делом девушка отправилась на поиски бабушки.
– Меня наконец поцеловали! – объявила она, входя в библиотеку, где у окна читала Жасмин.
Вдова отложила книгу и спросила:
– И тебе понравилось, Дайана? Садись и расскажи подробнее. Надеюсь, поцелуй был не единственным?
– Еще бы! – воскликнула девушка. – Их было так много, что и не сосчитать! – Она осеклась, нерешительно прикусила губу и тихо призналась: – Еще он ласкал мою грудь, бабушка.
– Вот как? – сухо отозвалась Жасмин. – Счастлива слышать, что герцог настолько пылок. Я уже боялась, что его ничем не проймешь. Ты не должна выходить за человека холодного и бесстрастного: это верный залог несчастливого союза.
– Если его брат так же горяч, меня снова ждут те же терзания, – вздохнула Дайана.
– По своему опыту, – с улыбкой заметила Жасмин, – а у меня было немало возможностей его приобрести, – знаю, что в делах любовных двух похожих мужчин не бывает. Уверена, маркиз – это совсем другое дело. Но ты по крайней мере хотя бы начнешь их различать. А может, и не начнешь... кто знает?
Вечером Дайана оделась с особенной тщательностью, в шелковое платье цвета светлой розы с отделкой из кремовых кружев и атласной нижней юбкой чуть темнее оттенком. На рукавах красовались ряды бирюзовых бантиков. Низкий круглый вырез открывал грудь. Смоляные волосы, разделенные на прямой пробор, были убраны буклями. Самая длинная спускалась на плечо. Стройную шею охватывало тесное высокое ожерелье – «ошейник» из розового жемчуга.
Поскольку вечер выдался ясным и безветренным, Дайана и Синара решили плыть во дворец на семейной барке. Синара вопреки советам бабушки надела платье из черного шелка с шокирующе низким декольте. Данью скромности был мало что скрывающий черный кружевной воротник «берта», усыпанный крохотными сверкающими бриллиантами. Такими же были расшиты и кружевные манжеты. В самом центре воротника переливался огромный бриллиант, невольно приковывавший внимание к вздымавшимся грудям.
– Бабушка видела, как ты вырядилась? – спросила Дайана. – Подумай, одобрят ли родители столь вызывающий наряд?
– У меня не было времени повидаться с бабушкой, – солгала Синара.
– Хочешь сказать, она заставила бы тебя переодеться во что-то более приличное? Ты дочь герцога, Син, невинная девушка, а ведешь себя так, словно познала все на свете. Если не будешь вести себя осмотрительнее, безвозвратно испортишь репутацию. Недаром «Уитс» уже сочинили про тебя гнусные стишки: «Она в погоню, он – в бега. Сумеет ли закончить то, что начала она?»
Синара рассмеялась.
– По крайней мере меня заметили! При том фуроре, который вызывала связь кузины Фэнси с королем, и спектакле, который устраиваешь ты со своими поклонниками, меня до сих пор полностью игнорировали! Сегодня я заставлю графа Саммерсфилда плясать под мою дудку, ибо он обращается со мной самым постыдным образом!
– Ты буквально преследуешь наиболее неподходящего при всем дворе жениха и удивлена, что он тебя игнорирует? – спросила Дайана. – Почему бы не найти себе доброго человека, который станет тебя любить?
– Скорее уж не меня, а мое приданое, – горько усмехнулась Синара. – Нет, моя дорогая и милая кузина, я хочу графа Саммерсфилда. Я твердо верю: он единственный, кто будет любить меня, а не мое богатство. Он и сам состоятельный человек, и притом не алчный. Другого такого для меня не найдется. Лучше скажи, ты уже выбрала между герцогом и маркизом?
– Я позволила Дэмну поцеловать меня в карете, – призналась Дайана.
Синара рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Наконец-то ты узнала вкус своего первого поцелуя! И тебе понравилось?
– Очень! – лукаво усмехнулась Дайана. – Но я не успокоюсь, пока не позволю и маркизу при первой же возможности поцеловать меня. Должна же я остановиться на ком-то, а бабушка говорит, что, если речь идет о страсти, на свете нет двух похожих мужчин.
– Бабушка понимает толк в таких вещах, – хмыкнула Синара.
Барка быстро поднималась вверх по реке, подгоняемая наступающим приливом. По берегам сверкали огни столицы. После большого пожара, уничтожившего несколько лет назад большую часть города, повсюду как на дрожжах росли новые здания.
Они достигли Уайтхолла. Нос барки мягко ударился в каменный причал. Дворцовый лакей подхватил швартов и привязал барку. Молодым женщинам помогли выйти на сушу. Кузины направились по набережной к дворцу, где уже разгоралось ночное веселье.
Сегодня предстоял домашний спектакль с тремя королевскими фаворитками в главных ролях. Миледи Каслмейн крайне неохотно согласилась играть Королеву Зимы, которую изгоняет Нелл Гвин в образе Весны. Узнав о замыслах драматурга Уичерли, Барбара Вильерс устроила одну из своих знаменитых истерик. Ее с трудом удалось успокоить, и то благодаря выдержке герцога Бекингема. Тот объяснил, что отказываться от столь заметной роли в первом спектакле весеннего сезона по меньшей мере глупо и что это вызовет град насмешек на ее же голову.
– Держись гордо и с достоинством, Барбара, – советовал герцог. – Уже известно, что между тобой и королем все кончено. И вместо того чтобы быть объектом всеобщей жалости, сделай так, чтобы придворные восхищались твоим здравым смыслом, позволившим тебе отступить и взять нового любовника. Король осыпал тебя золотом, дорогая.
– Иди к черту! – взорвалась она.
– А вот если откажешься от роли, «Уитс» найдут замену, но ведь все знают, что именно тебе предназначено быть Королевой Зимы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Герцог, кивнув, помог ей сесть в карету и сам сел напротив. Лошади тронулись, и экипаж покатился по городским улицам к Гринвуд-Хаусу. Скрытые занавесками от посторонних глаз, молодые люди продолжали целоваться. С каждой минутой страсть разгоралась все сильнее. Его пальцы ласкали ее грудь, трепетавшую от смелых прикосновений. Дайана теряла голову. Плоть Дэмиена восстала, истомленная жгучим желанием, но он помнил, что Дайана девственна и не принадлежит ему. Правда, такое положение скоро изменится. Эту битву его брату не выиграть!
Кучер остановил карету у дома Дайаны. Раскрасневшаяся девушка вышла. Герцог молча проводил ее до крыльца, поцеловал руку и вежливо поклонился.
– Вы будете сегодня во дворце? – тихо спросил он.
– Да, – кивнула она, пытаясь отдышаться и унять колотившееся сердце. Она только начинала понимать, что это такое – любовь. – Вы тоже приедете?
– Конечно! – воскликнул он с таким воодушевлением, что она снова покраснела.
– Я оставлю вам три танца, милорд, – пообещала она и поспешила в дом.
– Не три, а все! – возразил он. Дайана повернулась и рассмеялась.
– Ни за что, милорд! – крикнула она, прежде чем слуга закрыл за ней дверь.
Первым делом девушка отправилась на поиски бабушки.
– Меня наконец поцеловали! – объявила она, входя в библиотеку, где у окна читала Жасмин.
Вдова отложила книгу и спросила:
– И тебе понравилось, Дайана? Садись и расскажи подробнее. Надеюсь, поцелуй был не единственным?
– Еще бы! – воскликнула девушка. – Их было так много, что и не сосчитать! – Она осеклась, нерешительно прикусила губу и тихо призналась: – Еще он ласкал мою грудь, бабушка.
– Вот как? – сухо отозвалась Жасмин. – Счастлива слышать, что герцог настолько пылок. Я уже боялась, что его ничем не проймешь. Ты не должна выходить за человека холодного и бесстрастного: это верный залог несчастливого союза.
– Если его брат так же горяч, меня снова ждут те же терзания, – вздохнула Дайана.
– По своему опыту, – с улыбкой заметила Жасмин, – а у меня было немало возможностей его приобрести, – знаю, что в делах любовных двух похожих мужчин не бывает. Уверена, маркиз – это совсем другое дело. Но ты по крайней мере хотя бы начнешь их различать. А может, и не начнешь... кто знает?
Вечером Дайана оделась с особенной тщательностью, в шелковое платье цвета светлой розы с отделкой из кремовых кружев и атласной нижней юбкой чуть темнее оттенком. На рукавах красовались ряды бирюзовых бантиков. Низкий круглый вырез открывал грудь. Смоляные волосы, разделенные на прямой пробор, были убраны буклями. Самая длинная спускалась на плечо. Стройную шею охватывало тесное высокое ожерелье – «ошейник» из розового жемчуга.
Поскольку вечер выдался ясным и безветренным, Дайана и Синара решили плыть во дворец на семейной барке. Синара вопреки советам бабушки надела платье из черного шелка с шокирующе низким декольте. Данью скромности был мало что скрывающий черный кружевной воротник «берта», усыпанный крохотными сверкающими бриллиантами. Такими же были расшиты и кружевные манжеты. В самом центре воротника переливался огромный бриллиант, невольно приковывавший внимание к вздымавшимся грудям.
– Бабушка видела, как ты вырядилась? – спросила Дайана. – Подумай, одобрят ли родители столь вызывающий наряд?
– У меня не было времени повидаться с бабушкой, – солгала Синара.
– Хочешь сказать, она заставила бы тебя переодеться во что-то более приличное? Ты дочь герцога, Син, невинная девушка, а ведешь себя так, словно познала все на свете. Если не будешь вести себя осмотрительнее, безвозвратно испортишь репутацию. Недаром «Уитс» уже сочинили про тебя гнусные стишки: «Она в погоню, он – в бега. Сумеет ли закончить то, что начала она?»
Синара рассмеялась.
– По крайней мере меня заметили! При том фуроре, который вызывала связь кузины Фэнси с королем, и спектакле, который устраиваешь ты со своими поклонниками, меня до сих пор полностью игнорировали! Сегодня я заставлю графа Саммерсфилда плясать под мою дудку, ибо он обращается со мной самым постыдным образом!
– Ты буквально преследуешь наиболее неподходящего при всем дворе жениха и удивлена, что он тебя игнорирует? – спросила Дайана. – Почему бы не найти себе доброго человека, который станет тебя любить?
– Скорее уж не меня, а мое приданое, – горько усмехнулась Синара. – Нет, моя дорогая и милая кузина, я хочу графа Саммерсфилда. Я твердо верю: он единственный, кто будет любить меня, а не мое богатство. Он и сам состоятельный человек, и притом не алчный. Другого такого для меня не найдется. Лучше скажи, ты уже выбрала между герцогом и маркизом?
– Я позволила Дэмну поцеловать меня в карете, – призналась Дайана.
Синара рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Наконец-то ты узнала вкус своего первого поцелуя! И тебе понравилось?
– Очень! – лукаво усмехнулась Дайана. – Но я не успокоюсь, пока не позволю и маркизу при первой же возможности поцеловать меня. Должна же я остановиться на ком-то, а бабушка говорит, что, если речь идет о страсти, на свете нет двух похожих мужчин.
– Бабушка понимает толк в таких вещах, – хмыкнула Синара.
Барка быстро поднималась вверх по реке, подгоняемая наступающим приливом. По берегам сверкали огни столицы. После большого пожара, уничтожившего несколько лет назад большую часть города, повсюду как на дрожжах росли новые здания.
Они достигли Уайтхолла. Нос барки мягко ударился в каменный причал. Дворцовый лакей подхватил швартов и привязал барку. Молодым женщинам помогли выйти на сушу. Кузины направились по набережной к дворцу, где уже разгоралось ночное веселье.
Сегодня предстоял домашний спектакль с тремя королевскими фаворитками в главных ролях. Миледи Каслмейн крайне неохотно согласилась играть Королеву Зимы, которую изгоняет Нелл Гвин в образе Весны. Узнав о замыслах драматурга Уичерли, Барбара Вильерс устроила одну из своих знаменитых истерик. Ее с трудом удалось успокоить, и то благодаря выдержке герцога Бекингема. Тот объяснил, что отказываться от столь заметной роли в первом спектакле весеннего сезона по меньшей мере глупо и что это вызовет град насмешек на ее же голову.
– Держись гордо и с достоинством, Барбара, – советовал герцог. – Уже известно, что между тобой и королем все кончено. И вместо того чтобы быть объектом всеобщей жалости, сделай так, чтобы придворные восхищались твоим здравым смыслом, позволившим тебе отступить и взять нового любовника. Король осыпал тебя золотом, дорогая.
– Иди к черту! – взорвалась она.
– А вот если откажешься от роли, «Уитс» найдут замену, но ведь все знают, что именно тебе предназначено быть Королевой Зимы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122