— А теперь выпей и иди молиться.
— Молиться?
— Да, молиться. Ей это теперь очень нужно, — мрачно сказал Роберт продолжая работать.
Джеймс опрокинул в рот налитую Миллзом порцию снадобья, и рука его сжала стакан, опус кая его, а лицо приобрело более жесткое выражение. Так много крови. Она так бледна. Он не мог ее потерять.
— Молись лучше ты. Если позволишь ей умереть, я…
Джеймс замолчал, когда Роберт поднял голову. Он смущенно опустил глаза, сам не веря тому, что пытался угрожать своему лучшему другу. Должно быть, он терял рассудок. Что, впрочем, неудивительно, если рядом Мэгги.
— Плохи твои дела, друг мой, — все так же мрачно заметил Роберт, и снова повернулся к раненой.
Рэмзи тупо наблюдал за тем, как работает врач, радуясь лишь тому, что Мэгги без сознания и не может чувствовать боль.
— Что? Мои дела плохи? Я не болен.
— Нет, ты именно болен. Я и прежде наблюдал критические случаи, но этот, пожалуй, худший из всех. Твои дела очень плохи. — Роберт выпрямился, поднял глаза на друга и пояснил: — Ты ее любишь, Джеймс. Поэтому и ведешь себя столь невыносимо. Тебе бы и вполовину так плохо не было, если бы я сейчас оперировал Джеральда. А теперь выйди отсюда и допей содержимое своего стакана где-нибудь подальше, чтобы я мог спокойно работать — иначе любить тебе скоро придется холодный труп.
На минуту Джеймс оцепенел, затем отошел от кровати, и Миллз проводил его до двери. Голова его поникла. Неужели это любовь? Вся его паника, его страх — это любовь? Если так, то книги лгали. Любовь — это не то прекрасное, облагораживающее чувство, делающее жизнь красочной и яркой. Она причиняла адскую боль, превращала людей в безвольных, пугливых слюнтяев. Проклятие! Любовь — это не рай, это ад.
Стон, раздавшийся с постели, заставил его остановиться у двери. Джеймс вернулся, невзирая на все уговоры Миллза этого не делать. Он не мог оставить Мэгги. Он был нужен ей.
В кои-то веки Мэгги проснулась без головной боли. К сожалению, правда, жутко болела грудь. Каждый вдох давался ей с трудом, но она все же открыла глаза и, стиснув зубы от боли, постаралась понять, где находится. В результате она лишь смутилась, ибо узнать комнату не могла. Мэгги лишь понимала, что это не спальня в ее собственном доме и не ее комната в доме леди Барлоу.
Она лежала на незнакомой узкой кровати в маленькой светло-желтой комнате. Мэгги огляделась, пытаясь вспомнить, что с ней случилось. Она все еще рылась в своей памяти, когда дверь открылась и вошел лорд Маллин.
— Милорд, — попыталась она поздороваться с ним, но рот ее и горло невероятно пересохли. Она не могла говорить — лишь шевелила губами.
— О-о. Я вижу, вы проснулись, — произнес Роберт, подходя к кровати и положив теплую руку ей на лоб. — И похоже, у вас нет жара.
Мэгги приподняла брови, услышав в его голосе облегчение. Роберт присел на край кровати и взял кружку с ночного столика. Затем помог ей приподняться и глотнуть воды. Когда резкая боль пронзила ее грудь, Мэгги подумала, что лучше бы ей было не двигаться. И все же она послушно сделала еще один глоток, чтобы хоть немного смочить горло. Однако она была рада, когда Роберт снова помог ей лечь, и с облегчением вздохнула, ощутив, что боль отступает.
— Понимаю, должно быть, вы чувствуете себя ужасно, — сказал Роберт, нагнувшись и поставив кружку обратно на столик. Затем снова повернулся к Мэгги и увидел, что она утвердительно кивнула. — И все же вам повезло, что вы сейчас способны что-то чувствовать. Вы ведь едва не погибли, Маргарет. Если бы Джеймс так быстро не привез вас сюда… — Он покачал головой, не закончив фразы, но Мэгги поняла все и так. Она бы просто умерла.
Слова Роберта помогли ей вспомнить, почему, собственно, она оказалась здесь. Внезапно в памяти всплыла темная комната, человек со шрамом, Бэнкс, леди Икс. Она во всех подробностях, как будто это случилось только что, вспомнила, как леди Икс выстрелила в нее. Воспоминание не из приятных.
А еще она помнила взгляд склонившегося над ней Джеймса. Помнила желтую пелену перед глазами и его голос, уверявший ее, что все будет хорошо. «Или это был сон?» — подумала Мэгги. Его голос казался… другим. В нем было что-то, что обычно в нем отсутствовало.
— Где?.. — прохрипела она; не в силах завершить фразу. Но Роберт ее понял. Он улыбнулся ей и ответил:
— Мне пришлось его выпроводить.
Услышав эти слова, Мэгги едва не испытала шок, и, очевидно, это отразилось на ее лице, ибо Роберт кивнул и поспешил ее успокоить:
— Джеймс чуть с ума не сошел. Он не оставлял вас с той самой минуты, как привез сюда. Пока я обрабатывал рану, он держал вас за руку, а затем делал вам обтирания на протяжении тех четырех дней, пока у вас был жар. Он не спал и не ел, пока жар не прошел и опасность не миновала. До вчерашнего вечера, — заключил Роберт. — Разумеется, своим желанием и рвением оказать помощь он… сильно мешал.
— Мешал?
Роберт слегка поморщился, затем пояснил:
— Он перенервничал. — Мэгги покачала головой, не веря в услышанное, но лорд Маллин поспешил объяснить: — Именно так, уверяю вас. Он кричал на меня, воображая, что я — как он изволил выразиться — пытаю вас. Еще обвинял в том, что я слишком медленно работаю, и даже назвал — как же он сказал? — кровопускающим шарлатаном. Не возьму в толк почему. Он прекрасно знает, что я противник кровопусканий.
Мэгги виновато улыбнулась, но Роберт еще не закончил:
— Он орал и на Миллза, моего лакея, называя его нерасторопным лентяем, на Кроуча и Бэнкса — за то, что от них мало толку, и на вас — за то, что посмели едва не умереть ему назло. Сдается мне, по Всевышнему он тоже прошелся пару раз. — Роберт усмехнулся, увидев встревоженное лицо Мэгги, и успокаивающе похлопал ее по руке. — Джеймс не всегда способен трезво мыслить. Но четыре дня без сна и пищи кого угодно доведут до нервного срыва. В конце концов мне просто пришлось отослать его домой, велев выспаться и поесть. Я заверил его, что не пущу в дом, пока он не выполнит этих требований. Мэгги немного успокоилась. Помолчав, Роберт сказал:
— Он вас очень любит.
Первой ее реакцией было оцепенение. За ним последовала надежда, затем сомнение, страх, а под конец простое смущение из-за того, что посторонний человек говорит ей такое, да еще и довольно мрачным тоном.
— Почему… — захрипела Мэгги и была благодарна Роберту, когда он закончил ее мысль.
— Почему я говорю вам это? — спросил он. Она кивнула, а он вздохнул и признался: — Потому что, когда я сказал об этом ему, его реакция оказалась крайне тяжелой.
— Вы сказали об этом ему? — переспросила она, машинально отметив, что голосовые связки начинают ей подчиняться.
Роберт тоже это заметил и улыбнулся, впрочем, все равно договорить ей не давая:
— О да. Я сказал ему, что он любит вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Молиться?
— Да, молиться. Ей это теперь очень нужно, — мрачно сказал Роберт продолжая работать.
Джеймс опрокинул в рот налитую Миллзом порцию снадобья, и рука его сжала стакан, опус кая его, а лицо приобрело более жесткое выражение. Так много крови. Она так бледна. Он не мог ее потерять.
— Молись лучше ты. Если позволишь ей умереть, я…
Джеймс замолчал, когда Роберт поднял голову. Он смущенно опустил глаза, сам не веря тому, что пытался угрожать своему лучшему другу. Должно быть, он терял рассудок. Что, впрочем, неудивительно, если рядом Мэгги.
— Плохи твои дела, друг мой, — все так же мрачно заметил Роберт, и снова повернулся к раненой.
Рэмзи тупо наблюдал за тем, как работает врач, радуясь лишь тому, что Мэгги без сознания и не может чувствовать боль.
— Что? Мои дела плохи? Я не болен.
— Нет, ты именно болен. Я и прежде наблюдал критические случаи, но этот, пожалуй, худший из всех. Твои дела очень плохи. — Роберт выпрямился, поднял глаза на друга и пояснил: — Ты ее любишь, Джеймс. Поэтому и ведешь себя столь невыносимо. Тебе бы и вполовину так плохо не было, если бы я сейчас оперировал Джеральда. А теперь выйди отсюда и допей содержимое своего стакана где-нибудь подальше, чтобы я мог спокойно работать — иначе любить тебе скоро придется холодный труп.
На минуту Джеймс оцепенел, затем отошел от кровати, и Миллз проводил его до двери. Голова его поникла. Неужели это любовь? Вся его паника, его страх — это любовь? Если так, то книги лгали. Любовь — это не то прекрасное, облагораживающее чувство, делающее жизнь красочной и яркой. Она причиняла адскую боль, превращала людей в безвольных, пугливых слюнтяев. Проклятие! Любовь — это не рай, это ад.
Стон, раздавшийся с постели, заставил его остановиться у двери. Джеймс вернулся, невзирая на все уговоры Миллза этого не делать. Он не мог оставить Мэгги. Он был нужен ей.
В кои-то веки Мэгги проснулась без головной боли. К сожалению, правда, жутко болела грудь. Каждый вдох давался ей с трудом, но она все же открыла глаза и, стиснув зубы от боли, постаралась понять, где находится. В результате она лишь смутилась, ибо узнать комнату не могла. Мэгги лишь понимала, что это не спальня в ее собственном доме и не ее комната в доме леди Барлоу.
Она лежала на незнакомой узкой кровати в маленькой светло-желтой комнате. Мэгги огляделась, пытаясь вспомнить, что с ней случилось. Она все еще рылась в своей памяти, когда дверь открылась и вошел лорд Маллин.
— Милорд, — попыталась она поздороваться с ним, но рот ее и горло невероятно пересохли. Она не могла говорить — лишь шевелила губами.
— О-о. Я вижу, вы проснулись, — произнес Роберт, подходя к кровати и положив теплую руку ей на лоб. — И похоже, у вас нет жара.
Мэгги приподняла брови, услышав в его голосе облегчение. Роберт присел на край кровати и взял кружку с ночного столика. Затем помог ей приподняться и глотнуть воды. Когда резкая боль пронзила ее грудь, Мэгги подумала, что лучше бы ей было не двигаться. И все же она послушно сделала еще один глоток, чтобы хоть немного смочить горло. Однако она была рада, когда Роберт снова помог ей лечь, и с облегчением вздохнула, ощутив, что боль отступает.
— Понимаю, должно быть, вы чувствуете себя ужасно, — сказал Роберт, нагнувшись и поставив кружку обратно на столик. Затем снова повернулся к Мэгги и увидел, что она утвердительно кивнула. — И все же вам повезло, что вы сейчас способны что-то чувствовать. Вы ведь едва не погибли, Маргарет. Если бы Джеймс так быстро не привез вас сюда… — Он покачал головой, не закончив фразы, но Мэгги поняла все и так. Она бы просто умерла.
Слова Роберта помогли ей вспомнить, почему, собственно, она оказалась здесь. Внезапно в памяти всплыла темная комната, человек со шрамом, Бэнкс, леди Икс. Она во всех подробностях, как будто это случилось только что, вспомнила, как леди Икс выстрелила в нее. Воспоминание не из приятных.
А еще она помнила взгляд склонившегося над ней Джеймса. Помнила желтую пелену перед глазами и его голос, уверявший ее, что все будет хорошо. «Или это был сон?» — подумала Мэгги. Его голос казался… другим. В нем было что-то, что обычно в нем отсутствовало.
— Где?.. — прохрипела она; не в силах завершить фразу. Но Роберт ее понял. Он улыбнулся ей и ответил:
— Мне пришлось его выпроводить.
Услышав эти слова, Мэгги едва не испытала шок, и, очевидно, это отразилось на ее лице, ибо Роберт кивнул и поспешил ее успокоить:
— Джеймс чуть с ума не сошел. Он не оставлял вас с той самой минуты, как привез сюда. Пока я обрабатывал рану, он держал вас за руку, а затем делал вам обтирания на протяжении тех четырех дней, пока у вас был жар. Он не спал и не ел, пока жар не прошел и опасность не миновала. До вчерашнего вечера, — заключил Роберт. — Разумеется, своим желанием и рвением оказать помощь он… сильно мешал.
— Мешал?
Роберт слегка поморщился, затем пояснил:
— Он перенервничал. — Мэгги покачала головой, не веря в услышанное, но лорд Маллин поспешил объяснить: — Именно так, уверяю вас. Он кричал на меня, воображая, что я — как он изволил выразиться — пытаю вас. Еще обвинял в том, что я слишком медленно работаю, и даже назвал — как же он сказал? — кровопускающим шарлатаном. Не возьму в толк почему. Он прекрасно знает, что я противник кровопусканий.
Мэгги виновато улыбнулась, но Роберт еще не закончил:
— Он орал и на Миллза, моего лакея, называя его нерасторопным лентяем, на Кроуча и Бэнкса — за то, что от них мало толку, и на вас — за то, что посмели едва не умереть ему назло. Сдается мне, по Всевышнему он тоже прошелся пару раз. — Роберт усмехнулся, увидев встревоженное лицо Мэгги, и успокаивающе похлопал ее по руке. — Джеймс не всегда способен трезво мыслить. Но четыре дня без сна и пищи кого угодно доведут до нервного срыва. В конце концов мне просто пришлось отослать его домой, велев выспаться и поесть. Я заверил его, что не пущу в дом, пока он не выполнит этих требований. Мэгги немного успокоилась. Помолчав, Роберт сказал:
— Он вас очень любит.
Первой ее реакцией было оцепенение. За ним последовала надежда, затем сомнение, страх, а под конец простое смущение из-за того, что посторонний человек говорит ей такое, да еще и довольно мрачным тоном.
— Почему… — захрипела Мэгги и была благодарна Роберту, когда он закончил ее мысль.
— Почему я говорю вам это? — спросил он. Она кивнула, а он вздохнул и признался: — Потому что, когда я сказал об этом ему, его реакция оказалась крайне тяжелой.
— Вы сказали об этом ему? — переспросила она, машинально отметив, что голосовые связки начинают ей подчиняться.
Роберт тоже это заметил и улыбнулся, впрочем, все равно договорить ей не давая:
— О да. Я сказал ему, что он любит вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85