Когда Хани, заведя руки за спину, стала расстегивать бюстгальтер, руки у нее тряслись.
Он вскочил со стула с искаженным яростью лицом:
— Это твоя последняя возможность! Если сбросишь бюстгальтер, я тобой непременно займусь.
Хани неловко расстегнула застежку и дала бретелькам соскользнуть с плеч.
На щеках Дэша заиграли желваки.
— Вот пусть только бюстгальтер упадет, и тогда уже будет поздно. Я не шучу. Ты пожалеешь, что родилась на свет. — Кружевные раковины упали на пол. — Как только снимешь бюстгальтер, ты пожалеешь…
— Дэш! — Голос дрожал, это был скорее шепот. — Ты и так уже запугал меня. Не мог бы ты… ты не мог бы для начала просто подержать меня минутку?
Все его неистовство куда-то исчезло. Плечи опали, рот болезненно искривился. Застонав, он потянулся к Хани и заключил ее в свои объятия. Ее груди двумя птичками прильнули к его голой теплой груди.
В тишине прозвучал его тихий и печальный голос:
— Я так боюсь за тебя, Хани.
— Не бойся, — прошептала она. — Ведь я знаю, что ты не сможешь полюбить меня.
— Радость моя…
— Все хорошо. Я люблю тебя за нас двоих. Я так сильно люблю тебя.
— Тебе только кажется, что любишь.
— Люблю, — пылко сказала она. — Люблю так сильно, как еще никого в жизни не любила. Ты единственный, кто хоть как-то побеспокоился обо мне. Не сердись на меня.
— Дорогая, я и не сержусь. Как ты не понимаешь? Это я на себя злюсь.
— Почему?
— Потому что недостоин тебя.
— Неправда.
Он тяжело вздохнул:
— Ты заслуживаешь гораздо большего. Я не собираюсь причинять тебе боль, но наверняка разобью твое сердце.
— Мне все равно. Ну пожалуйста, Дэш. Пожалуйста, люби меня, хотя бы сегодня!
Дэш долго гладил ее волосы. Затем руки скользнули вниз по ее голой спине к бедрам.
— Будь по-твоему, радость моя. Я буду любить тебя. Да простит меня Господь, но я не могу сдержаться!
Он поцеловал ее в лоб и щеки. Потом стал гладить, пока его же дыхание не стало тяжелым, после чего занялся ее ртом. Поцелуй был требовательным, и она потерялась в его восхитительной силе. Руки заскользили по ее бедрам, и она догадалась о его возбуждении по усилившемуся давлению на живот. Наклонив голову, он стал целовать ее юную грудь, лаская ртом соски до тех пор, пока она tie ослабела от желания.
— А я и не знала раньше, — выдохнула она.
— Я покажу тебе все, радость моя, — ответил он. Уложив ее на постель, он снял с нее колготки и трусики. Испугавшись, что может сделать что-то не так, она напряглась.
— Ты так прекрасна.
Расслабившись, она не сопротивлялась, когда он, разведя ей ноги, стал ласкать мягкую, упругую кожу бедер. Вскоре Хани почувствовала, что готова, и вверила ему всю себя без остатка. И когда он раздвинул ее, она тоже доверилась ему, не мешая его пальцам облегчить вход. И когда он, обнаженный, лег меж ее раскрытых бедер, она встретила его с горячим, бурно растущим наслаждением.
— Теперь полегче, радость моя, — хрипло проговорил он, продолжая гладить ее. — Не напрягайся.
Она и не напрягалась. Просто широко раскинула руки на кровати, полностью раскрывшись и доверившись ему. Он знал, где только коснуться, а где погладить. Он любил женщин дольше, чем она жила на свете, и понимал тайны ее тела лучше, чем она сама.
И когда он медленно овладел ею, она приняла его с удивлением и страстью, почти не чувствуя боли, ведь он так умело все подготовил. Он любил ее и ласкал, выказывая бесконечное терпение, хотя его собственное тело стало уже скользким и потным. Он вновь и вновь доводил ее до пика, не позволяя улететь.
И тогда она взмолилась, шепча между прерывистыми вздохами:
— Ну пожалуйста, я хочу…
— Спокойно, милая.
— Но должна же я…
— Еще нет. Молчи.
Он поцеловал ее, погладил и, подняв голову, стал наблюдать, как она молит об освобождении.
— Я сейчас… умру.
— Знаю, радость моя. Все знаю.
Глаза его затуманились нежностью, а она начала кричать.
Он улыбнулся и дал ей воспарить.
Глава 17
Потом Хани лежала в его объятиях, уткнувшись головой в плечо. Он лениво играл ее волосами, наматывая шелковистые пряди на свои большие коричневые пальцы, а она исследовала растительность на его груди и изучала старые шрамы, которые видела и раньше, но до сих пор не могла потрогать.
Он был тих.
А она — нет.
— Никогда не думала, Дэш, что все будет так удивительно. И нисколечко не больно, и так хотелось, чтобы это длилось вечность. Я беспокоилась… Ну, ты знаешь, когда почитаешь об этом в книжках, то потом вроде как ожидаешь слишком многого. Но после спрашиваешь себя, а так ли все это происходит на самом деле? — Она коснулась шрама около его соска. — А этот откуда?
— Не знаю. Может, из Монтаны. Я там работал на ранчо.
— Угу. Не могу представить ничего более чудесного, чем любовь. Я боялась, что буду… Ну, ты понимаешь, ведь у меня не было никакой практики, и я думала, что окажусь неумехой. — Наморщив лоб, она подняла голову. — Ведь я же не была неумехой, правда?
Он поцеловал кончик ее носа.
— Конечно же, не была.
Успокоенная, она опять легла и продолжала гладить его.
— Но я все равно многого не знаю и, если честно, не вижу причин, почему бы нам опять не заняться этим. Я же не устала, и у меня ничего не болит. В самом деле, совсем. Да и я бы хотела быть уверенной, что удовлетворила тебя, — ведь знаю, как это важно. И потом, я еще не делала многого… ну, ты знаешь, там оральный секс и прочее.
— О Господи, Хани.
Опершись на локоть, она посмотрела на него:
— Да, пока не делала.
Слабый румянец коснулся его скул.
— Ради всего святого, откуда ты всего этого набралась?
— Может, опыта у меня и маловато, но зато я много читала.
— Ну, тогда все понятно.
— И еще одно…
Он тяжело вздохнул.
— Все произошло так быстро. Ну, не то чтобы быстро. На самом-то деле медленно, и это было так восхитительно. Но я вроде как слегка обезумела. И вовсе не по своей вине — просто все, что ты делал со мной, прямо сводило меня с ума. Ну, не совсем с ума, но…
— Хани?
— Да?
— Как ты думаешь, удастся ли тебе дойти до сути прежде, чем оба мы умрем от старости?
Она потеребила край простыни.
— Суть в том… — Она заколебалась. — Я немного смущаюсь.
— Трудно представить, что есть еще что-то, что способно тебя смутить!
Хани одарила его взглядом, который был задуман как уничтожающий, но она была слишком переполнена счастьем, и цели он не достиг.
— Я хочу сказать, что… В пылу страсти, так сказать, у меня не было случая… Я никогда так и не… — Она погладила край простыни. — Дело в том, что… — Она сделала глубокий вдох. — Я хочу посмотреть.
Дэш вскинул голову:
— Чего ты хочешь?
Теперь румянец выступил уже на ее щеках.
— Хочу… посмотреть на тебя.
— Что-то вроде научного эксперимента?
— А ты не против?
Засмеявшись, он откинулся на подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123