Шумно вздохнув, он опустил голову и провел рукой по волосам, пытаясь обрести равновесие. Ей-богу, он не ожидал, что она так же умна, как и красива.
Вскоре она вернулась, готовая выйти на улицу. Они быстро спустились по скрипучей лестнице и вышли на яркое солнце.
Он усадил ее в экипаж, а сам сел на место кучера. Уильям вскарабкался на запятки. Взяв в руки вожжи, Хоук ловко хлестнул по спинам своих чистокровных гнедых, и карета быстро покатила по улице.
Доехав до Гайд-парка, они обнаружили, что Ринг заполнен всадниками и открытыми экипажами; был разгар сезона, и знать выехала на воскресную прогулку.
Хоук сразу заметил взгляды, направленные на них. При виде Белинды молодые люди разевали рты, а матроны поглядывали на него негодующе, но это было только начало. Он знал, что слухи распространятся быстро и скоро все узнают, в том числе и Долф, что его видели сопровождающим в поездке по городу куртизанку — предмет всеобщих вожделений на сегодняшний день.
Пока же он задавался вопросом, как себя чувствует его прекрасная спутница, когда они проезжали мимо светских дам, которые бросали на нее презрительные взгляды, или, что еще хуже, когда они встречали мужчин, еще вчера вечером выказывавших ей безграничное уважение, а сейчас, оказавшись в компании своих жен и детей, делающих вид, что не узнают ее — что ее просто не существует. От подобного лицемерия в нем с яростной силой вспыхнул инстинкт защитника.
Он видел, что его красавица огорчена, потому что она смотрела прямо перед собой застывшим взглядом — таким же он был у нее вчера во время разговора с Долфом. Хоук помрачнел. Куртизанка она или нет, но он никому не позволит так с ней обращаться.
Он свернул к Большой западной аллее там, где Гайд-парк переходит в Кенсингтон-гарденз, и не останавливался до тех пор, пока экипаж не увез их подальше от враждебных и завистливых взглядов.
Подъехав к Лонг-Уотер, он остановил лошадей и, повернувшись к мисс Гамильтон, обнаружил, что она вопросительно смотрит на него.
— Я подумал, что, может, вы захотите немного погулять по берегу, — улыбнулся он.
Она кивнула, явно испытывая облегчение, что ее увезли оттуда, где благовоспитанная публика всячески выказывала ей свое неодобрение.
Они оставили экипаж на грума и двинулись по усыпанной гравием дорожке вдоль пруда. Он шагал, заложив руки за спину, и поглядывал на молодую женщину, которая шла рядом с ним, скрестив руки на груди и стянув на узких плечах шаль из прозрачного голубого шелка.
— Кажется, ваш грум вполне надежен, хотя и очень молод, — заметила она, неловко пытаясь нарушить затянувшееся молчание.
— Поверите ли, что раньше он был трубочистом? — отозвался Хоук, радуясь, что она начала разговор. — Несколько лет назад хозяин послал его чистить камины в Найт-Хаусе, и моя кухарка нашла его в обмороке на полу в кухне. Мы поняли, что мальчик истощен от голода. Кухарка и миссис Лаверти — моя домоправительница — оставили его у себя и выходили. Когда он поправился, они сделали его мальчиком при кухне, но вскоре оказалось, что он любит лошадей, и мы перевели его в конюшню. Уверен, через несколько лет он станет главным кучером.
— Какое чудесное, доброе дело! — восхитилась она. Он опустил голову, смущенный ее похвалой.
— Это все миссис Лаверти. Кстати, я бы хотел, чтобы вы называли меня Робертом.
Она повернулась к нему:
— Хорошо.
Они остановились за густой стеной деревьев, и она робко улыбнулась.
— Боюсь, после нашей поездки по Гайд-парку авторитет «Олмэкса» пошатнется.
— Подумаешь! — фыркнул он, вспомнив о скучных кадрилях, которые покорно танцевал с чопорными барышнями на выданье — дочерьми его коллег. На одной из них он, наверное, женится в течение года.
От этой мысли ему стало тошно.
Скорее всего дело закончится тем, что он женится на немой дочери Коддфелла — больше из жалости или благородства, чем из нежных чувств, которых он, кстати, к ней не испытывает. Насколько он мог судить, леди Джульет — славный, послушный ребенок. Ему казалось, что он должен сделать это потому, что никто больше не женится на хорошенькой бедняжке из-за ее физических недостатков.
— Однажды я чуть не побывала в «Олмэксе», когда мне было семнадцать лет, — заметила мисс Гамильтон со вздохом и просунула руку ему под локоть, предлагая идти дальше.
— И что же? Вы не пошли?
— Моя мать умерла незадолго до моего первого выезда…
— Прошу прощения.
— Ничего страшного. — Она задумчиво улыбнулась. — Конечно, я была в трауре и никуда не могла выезжать.
— Нужно было это сделать — это укрепило бы ваш дух.
— Вы полагаете, сейчас меня туда пустят? — спросила она с иронической улыбкой.
— Ну-ну, дорогая моя. — Он похлопал ее по руке, лежащей на сгибе его локтя. — Вы не много потеряли. Кормят в этом клубе ужасно, пунш разводят водой, общество скучное, паркет в зале для танцев покоробился, и вообще там скука смертная. И кстати, не разрешат играть в «двадцать одно» на поцелуи.
— Ну что же, я ничуть не жалею, что дорога мне туда заказана. — И, весело рассмеявшись, она сжала его руку и придвинулась к нему с доверительным видом. — Скажите мне, Роберт, где такая ходячая добродетель, как вы, научилась целоваться? — Она лукаво посмотрела на него из-под ресниц.
— Есть места, — хитро прищурился он.
— О, вот как?! — Она дернула его за рукав. — Выкладывайте же, Хоуксклиф!
Он засмеялся:
— Никогда в жизни я не стану рассказывать о своих поцелуях.
— Ах, ну бросьте, мне вы можете рассказать!
— Ладно, — сдался он и наклонился к ней, таинственно понизив голос. — Если хотите знать, когда-то я был знаком с одной леди. Вдовой.
— Веселой вдовой?
— Очень веселой, — усмехнулся он. — Я был моложе, чем вы теперь. Я был болен от любви два-три года, — буркнул он с внезапным отвращением. — Даже просил ее стать моей женой.
— Вот как? А что же вдова?
— Она мне отказала. — Он пожал плечами.
— Отказать герцогу Хоуксклифу! Потрясающе! Почему же она это сделала?
— Она уже исполнила свой долг — произвела на свет наследников, — небрежно бросил он. — У нее было состояние, и ей совершенно не хотелось снова вступать в брак, ни со мной, ни с кем-либо еще. Господи, как она была мне нужна! Но ей хотелось только свободы и независимости.
— В этом нет ничего дурного, если женщина может ее добиться.
— Ну, этой леди пришлось пожалеть о своем выборе, можете мне поверить.
Она с интересом посмотрела на него.
— Приползла к вам на коленях, не так ли? Веселая вдова перестала веселиться, когда веселье кончилось?
— Можно сказать и так.
— И вы ее оттолкнули? Вышвырнули на улицу? Он иронически улыбнулся, глядя на дорожку.
— Я даю людям только один шанс, дорогая. Я обычно нетерпим к слабостям окружающих и не прощаю глупости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Вскоре она вернулась, готовая выйти на улицу. Они быстро спустились по скрипучей лестнице и вышли на яркое солнце.
Он усадил ее в экипаж, а сам сел на место кучера. Уильям вскарабкался на запятки. Взяв в руки вожжи, Хоук ловко хлестнул по спинам своих чистокровных гнедых, и карета быстро покатила по улице.
Доехав до Гайд-парка, они обнаружили, что Ринг заполнен всадниками и открытыми экипажами; был разгар сезона, и знать выехала на воскресную прогулку.
Хоук сразу заметил взгляды, направленные на них. При виде Белинды молодые люди разевали рты, а матроны поглядывали на него негодующе, но это было только начало. Он знал, что слухи распространятся быстро и скоро все узнают, в том числе и Долф, что его видели сопровождающим в поездке по городу куртизанку — предмет всеобщих вожделений на сегодняшний день.
Пока же он задавался вопросом, как себя чувствует его прекрасная спутница, когда они проезжали мимо светских дам, которые бросали на нее презрительные взгляды, или, что еще хуже, когда они встречали мужчин, еще вчера вечером выказывавших ей безграничное уважение, а сейчас, оказавшись в компании своих жен и детей, делающих вид, что не узнают ее — что ее просто не существует. От подобного лицемерия в нем с яростной силой вспыхнул инстинкт защитника.
Он видел, что его красавица огорчена, потому что она смотрела прямо перед собой застывшим взглядом — таким же он был у нее вчера во время разговора с Долфом. Хоук помрачнел. Куртизанка она или нет, но он никому не позволит так с ней обращаться.
Он свернул к Большой западной аллее там, где Гайд-парк переходит в Кенсингтон-гарденз, и не останавливался до тех пор, пока экипаж не увез их подальше от враждебных и завистливых взглядов.
Подъехав к Лонг-Уотер, он остановил лошадей и, повернувшись к мисс Гамильтон, обнаружил, что она вопросительно смотрит на него.
— Я подумал, что, может, вы захотите немного погулять по берегу, — улыбнулся он.
Она кивнула, явно испытывая облегчение, что ее увезли оттуда, где благовоспитанная публика всячески выказывала ей свое неодобрение.
Они оставили экипаж на грума и двинулись по усыпанной гравием дорожке вдоль пруда. Он шагал, заложив руки за спину, и поглядывал на молодую женщину, которая шла рядом с ним, скрестив руки на груди и стянув на узких плечах шаль из прозрачного голубого шелка.
— Кажется, ваш грум вполне надежен, хотя и очень молод, — заметила она, неловко пытаясь нарушить затянувшееся молчание.
— Поверите ли, что раньше он был трубочистом? — отозвался Хоук, радуясь, что она начала разговор. — Несколько лет назад хозяин послал его чистить камины в Найт-Хаусе, и моя кухарка нашла его в обмороке на полу в кухне. Мы поняли, что мальчик истощен от голода. Кухарка и миссис Лаверти — моя домоправительница — оставили его у себя и выходили. Когда он поправился, они сделали его мальчиком при кухне, но вскоре оказалось, что он любит лошадей, и мы перевели его в конюшню. Уверен, через несколько лет он станет главным кучером.
— Какое чудесное, доброе дело! — восхитилась она. Он опустил голову, смущенный ее похвалой.
— Это все миссис Лаверти. Кстати, я бы хотел, чтобы вы называли меня Робертом.
Она повернулась к нему:
— Хорошо.
Они остановились за густой стеной деревьев, и она робко улыбнулась.
— Боюсь, после нашей поездки по Гайд-парку авторитет «Олмэкса» пошатнется.
— Подумаешь! — фыркнул он, вспомнив о скучных кадрилях, которые покорно танцевал с чопорными барышнями на выданье — дочерьми его коллег. На одной из них он, наверное, женится в течение года.
От этой мысли ему стало тошно.
Скорее всего дело закончится тем, что он женится на немой дочери Коддфелла — больше из жалости или благородства, чем из нежных чувств, которых он, кстати, к ней не испытывает. Насколько он мог судить, леди Джульет — славный, послушный ребенок. Ему казалось, что он должен сделать это потому, что никто больше не женится на хорошенькой бедняжке из-за ее физических недостатков.
— Однажды я чуть не побывала в «Олмэксе», когда мне было семнадцать лет, — заметила мисс Гамильтон со вздохом и просунула руку ему под локоть, предлагая идти дальше.
— И что же? Вы не пошли?
— Моя мать умерла незадолго до моего первого выезда…
— Прошу прощения.
— Ничего страшного. — Она задумчиво улыбнулась. — Конечно, я была в трауре и никуда не могла выезжать.
— Нужно было это сделать — это укрепило бы ваш дух.
— Вы полагаете, сейчас меня туда пустят? — спросила она с иронической улыбкой.
— Ну-ну, дорогая моя. — Он похлопал ее по руке, лежащей на сгибе его локтя. — Вы не много потеряли. Кормят в этом клубе ужасно, пунш разводят водой, общество скучное, паркет в зале для танцев покоробился, и вообще там скука смертная. И кстати, не разрешат играть в «двадцать одно» на поцелуи.
— Ну что же, я ничуть не жалею, что дорога мне туда заказана. — И, весело рассмеявшись, она сжала его руку и придвинулась к нему с доверительным видом. — Скажите мне, Роберт, где такая ходячая добродетель, как вы, научилась целоваться? — Она лукаво посмотрела на него из-под ресниц.
— Есть места, — хитро прищурился он.
— О, вот как?! — Она дернула его за рукав. — Выкладывайте же, Хоуксклиф!
Он засмеялся:
— Никогда в жизни я не стану рассказывать о своих поцелуях.
— Ах, ну бросьте, мне вы можете рассказать!
— Ладно, — сдался он и наклонился к ней, таинственно понизив голос. — Если хотите знать, когда-то я был знаком с одной леди. Вдовой.
— Веселой вдовой?
— Очень веселой, — усмехнулся он. — Я был моложе, чем вы теперь. Я был болен от любви два-три года, — буркнул он с внезапным отвращением. — Даже просил ее стать моей женой.
— Вот как? А что же вдова?
— Она мне отказала. — Он пожал плечами.
— Отказать герцогу Хоуксклифу! Потрясающе! Почему же она это сделала?
— Она уже исполнила свой долг — произвела на свет наследников, — небрежно бросил он. — У нее было состояние, и ей совершенно не хотелось снова вступать в брак, ни со мной, ни с кем-либо еще. Господи, как она была мне нужна! Но ей хотелось только свободы и независимости.
— В этом нет ничего дурного, если женщина может ее добиться.
— Ну, этой леди пришлось пожалеть о своем выборе, можете мне поверить.
Она с интересом посмотрела на него.
— Приползла к вам на коленях, не так ли? Веселая вдова перестала веселиться, когда веселье кончилось?
— Можно сказать и так.
— И вы ее оттолкнули? Вышвырнули на улицу? Он иронически улыбнулся, глядя на дорожку.
— Я даю людям только один шанс, дорогая. Я обычно нетерпим к слабостям окружающих и не прощаю глупости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80