Но Кейт, не ограничившись тем, что обеспечила любимой внучке надежное пристанище, пошла много дальше. В случае нарушении условий, говорилось в завещании, имение должно было быть передано — кому бы вы думали! — Доминику!
Рид не мог прийти в себя от наглости Кейт. Хитрая старуха определенно загнала его в угол! Он едва не задохнулся от бессильной ярости, услышав условия завещания. Так как Кейт была едва знакома с Домиником, было ясно, что она решила сделать его своим наследником в случае отсутствия других претендентов лишь в пику ему, Риду, дабы отомстить за то, как он обращался все это время с ее внучкой. Старая дама прекрасно понимала, что при сложившейся ситуации Рид скорее умрет, чем допустит, чтобы кто-то из клана Лафитов стал его соседом. Итак, выхода у него не было. Или он должен принять все условия Кейт, или Доминик с Жаном будут вечно торчать у него перед глазами.
Единственным обитателем Чимеры, кого завещание Кейт и то положение, в каком благодаря ему оказался Рид, привело в настоящий восторг, была Изабел. Она отлично понимала, чем руководствовалась Кейт, составляя такое завещание, и восхищалась ее мудростью и чувством юмора. Кейт преуспела там, где все остальные потерпели неудачу — вырвала поводья из рук Рида и передала их Кэтлин, в результате чего акции Салли Симпсон значительно упали, если она вообще не была сброшена со счетов. После рождения ребенка Кэтлин теперь могла поселиться в Эмералд-Хилле, если его отцом окажется Жан; и Рид не мог забрать у нее старших детей, если только он не хотел, чтобы Жан и Доминик жили с ним по соседству. Да, Рид определенно попал в переплет!
Рид пребывал в дурном настроении. Он ворчал на всех домочадцев подряд и, чтобы не видеть и не слышать никого из них, с головой ушел в работу. Даже Салли, и так расстроенной завещанием, доставалось от него в эти дни. При сложившихся обстоятельствах все были уверены, что Салли наконец признает свое поражение и покинет Чимеру, но, как видно, упрямства ей было не занимать, так как она, несмотря ни на что, осталась.
«Неужели так ничто и не заставит ее убраться отсюда?» — спрашивала себя в отчаянии Кэтлин.
Забот у нее и без Салли было более чем достаточно. С того самого дня, как было зачитано завещание, с Ридом просто невозможно стало жить. Он снова стал грубым и нетерпимым, и Кэтлин жалела, что Кейт составила подобное завещание. Однако внутренний голос шептал ей, что, возможно, худшее еще впереди и когда-нибудь, не исключено, она еще от души поблагодарит бабушку за щедрый подарок.
Миновали первые теплые октябрьские дни, но в настроении Рида по-прежнему ничего не менялось. В середине октября, когда она была уже на шестом месяце беременности, Кэтлин в первый раз почувствовала, как ребенок шевельнулся.
Они с Ридом были одни в своей комнате, переодеваясь к ужину, когда это произошло. Глаза Кэтлин округлились, рот раскрылся в виде буквы «О», и она прижала обе ладони к своему животу. Вероятно, она издала при этом какой-то звук, так как Рид, засовывавший в этот момент рубашку в брюки, замер и обратил на нее вопросительный взгляд.
— В чем дело, Кэт? Что-то не так?
— Что? О нет, все так, как и должно быть, — она вздохнула и, улыбнувшись, протянула Риду руку. — Ребенок только что шевельнулся. Иди сюда, приложи ладонь.
Рид отпрянул, словно обжегшись, и сдвинул брови.
— Нет уж, спасибо, маленькая мама. На этот раз я предоставляю это удовольствие всецело вам одной, — язвительно протянул он.
Кэтлин поспешно отвернулась, не желая, чтобы он видел выступившие у нее на глазах слезы.
Этот инцидент положил конец их любовной близости, и Рид, хотя и продолжал спать с женой в одной постели, больше к ней не прикасался. Кэтлин пыталась убедить себя, что это не имеет никакого значения, так как им все равно пора уже было приостановить свои любовные ласки. Однако ей было больно видеть, что по мере того, как увеличивался ее живот, Рид все больше и больше от нее отдалялся.
Если, проснувшись среди ночи, он чувствовал, что она прижалась к нему, то сразу же снимал с себя ее руку или ногу и поворачивался к ней спиной.
Салли, во всю пользуясь сложившейся ситуацией, день ото дня становилась все более невыносимой, и Рид, которому словно доставляло какое-то извращенное удовольствие мучить Кэтлин, вновь стал уделять блондинке особое внимание.
Кэтлин казалось, что никогда еще она не была такой несчастной.
— Все так отвратительно, что хуже и некуда! — простонала она как-то, не выдержав.
Высказанная вслух жалоба словно послужила толчком. На следующее же утро в Чимере появился Доминик Ю, что еще больше склонило чашу весов не в ее пользу.
— О Господи! — охнула она и медленно опустилась в кресло, когда Изабел, мгновенно сорвавшись с места, кинулась ему в объятия.
Хорошо еще, что Рид в этот момент находился на плантации, так как внезапное появление Доминика, несомненно, привело бы его в ярость. Усадив гостя в гостиной, женщины поведали ему о событиях последних месяцев, после чего Доминик рассказал им, что произошло за это время на Гранд-Тере и в Новом Орлеане, где его и застало письмо поверенного Кейт, побудившее его, помимо прочих причин, отправиться в Саванну.
— Я приехал бы раньше, — он бросил взгляд, полный любви, на Изабел, — но сразу же после вашего отплытия мы получили известие из Нового Орлеана, что губернатор Клэборн арестовал Пьера. Жан тут же отправился в город договариваться о его освобождении, но Клэборн наотрез отказался выпустить Пьера под залог, и только в прошлом месяце он вышел на свободу.
— Клэборн держал его в тюрьме четыре месяца, прежде чем отпустить? — изумленно воскликнула Кэтлин.
Доминик ухмыльнулся:
— Не совсем так, petite. Нам на помощь пришел добрый доктор Чарльз, брат Элеоноры. Чарльз заявил, что у Пьера холера, и подкупил испуганного тюремщика, чтобы тот закрыл глаза, пока он помогал Пьеру бежать.
— Так, значит, болезнь была лишь уловкой, — подала голос Изабел, — и с Пьером все в порядке?
— Нет. — Доминик покачал головой. — У Пьера нет холеры, но он очень болен. По словам Чарльза, Пьер скоро поправится, но холод, сырость и отвратительная пища на протяжении столь долгого времени вызвали у Пьера ужасный кашель, от которого он никак не может избавиться. Он слаб, как новорожденный котенок. Франсуаза ухаживает за ним сейчас в Новом Орлеане.
— Какие еще новости? — спросила Изабел.
— В начале сентября к Жану вновь приезжали англичане с предложением объединить силы.
— И Клэборн, уверена, — вставила Кэтлин, — опять отказался выслушать Жана, когда тот попытался с ним поговорить.
— Хуже, — угрюмо ответил Доминик. — Клэборн послал войска на Гранд-Тер с приказом уничтожить там нашу базу.
— Что?! — хором воскликнули женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Рид не мог прийти в себя от наглости Кейт. Хитрая старуха определенно загнала его в угол! Он едва не задохнулся от бессильной ярости, услышав условия завещания. Так как Кейт была едва знакома с Домиником, было ясно, что она решила сделать его своим наследником в случае отсутствия других претендентов лишь в пику ему, Риду, дабы отомстить за то, как он обращался все это время с ее внучкой. Старая дама прекрасно понимала, что при сложившейся ситуации Рид скорее умрет, чем допустит, чтобы кто-то из клана Лафитов стал его соседом. Итак, выхода у него не было. Или он должен принять все условия Кейт, или Доминик с Жаном будут вечно торчать у него перед глазами.
Единственным обитателем Чимеры, кого завещание Кейт и то положение, в каком благодаря ему оказался Рид, привело в настоящий восторг, была Изабел. Она отлично понимала, чем руководствовалась Кейт, составляя такое завещание, и восхищалась ее мудростью и чувством юмора. Кейт преуспела там, где все остальные потерпели неудачу — вырвала поводья из рук Рида и передала их Кэтлин, в результате чего акции Салли Симпсон значительно упали, если она вообще не была сброшена со счетов. После рождения ребенка Кэтлин теперь могла поселиться в Эмералд-Хилле, если его отцом окажется Жан; и Рид не мог забрать у нее старших детей, если только он не хотел, чтобы Жан и Доминик жили с ним по соседству. Да, Рид определенно попал в переплет!
Рид пребывал в дурном настроении. Он ворчал на всех домочадцев подряд и, чтобы не видеть и не слышать никого из них, с головой ушел в работу. Даже Салли, и так расстроенной завещанием, доставалось от него в эти дни. При сложившихся обстоятельствах все были уверены, что Салли наконец признает свое поражение и покинет Чимеру, но, как видно, упрямства ей было не занимать, так как она, несмотря ни на что, осталась.
«Неужели так ничто и не заставит ее убраться отсюда?» — спрашивала себя в отчаянии Кэтлин.
Забот у нее и без Салли было более чем достаточно. С того самого дня, как было зачитано завещание, с Ридом просто невозможно стало жить. Он снова стал грубым и нетерпимым, и Кэтлин жалела, что Кейт составила подобное завещание. Однако внутренний голос шептал ей, что, возможно, худшее еще впереди и когда-нибудь, не исключено, она еще от души поблагодарит бабушку за щедрый подарок.
Миновали первые теплые октябрьские дни, но в настроении Рида по-прежнему ничего не менялось. В середине октября, когда она была уже на шестом месяце беременности, Кэтлин в первый раз почувствовала, как ребенок шевельнулся.
Они с Ридом были одни в своей комнате, переодеваясь к ужину, когда это произошло. Глаза Кэтлин округлились, рот раскрылся в виде буквы «О», и она прижала обе ладони к своему животу. Вероятно, она издала при этом какой-то звук, так как Рид, засовывавший в этот момент рубашку в брюки, замер и обратил на нее вопросительный взгляд.
— В чем дело, Кэт? Что-то не так?
— Что? О нет, все так, как и должно быть, — она вздохнула и, улыбнувшись, протянула Риду руку. — Ребенок только что шевельнулся. Иди сюда, приложи ладонь.
Рид отпрянул, словно обжегшись, и сдвинул брови.
— Нет уж, спасибо, маленькая мама. На этот раз я предоставляю это удовольствие всецело вам одной, — язвительно протянул он.
Кэтлин поспешно отвернулась, не желая, чтобы он видел выступившие у нее на глазах слезы.
Этот инцидент положил конец их любовной близости, и Рид, хотя и продолжал спать с женой в одной постели, больше к ней не прикасался. Кэтлин пыталась убедить себя, что это не имеет никакого значения, так как им все равно пора уже было приостановить свои любовные ласки. Однако ей было больно видеть, что по мере того, как увеличивался ее живот, Рид все больше и больше от нее отдалялся.
Если, проснувшись среди ночи, он чувствовал, что она прижалась к нему, то сразу же снимал с себя ее руку или ногу и поворачивался к ней спиной.
Салли, во всю пользуясь сложившейся ситуацией, день ото дня становилась все более невыносимой, и Рид, которому словно доставляло какое-то извращенное удовольствие мучить Кэтлин, вновь стал уделять блондинке особое внимание.
Кэтлин казалось, что никогда еще она не была такой несчастной.
— Все так отвратительно, что хуже и некуда! — простонала она как-то, не выдержав.
Высказанная вслух жалоба словно послужила толчком. На следующее же утро в Чимере появился Доминик Ю, что еще больше склонило чашу весов не в ее пользу.
— О Господи! — охнула она и медленно опустилась в кресло, когда Изабел, мгновенно сорвавшись с места, кинулась ему в объятия.
Хорошо еще, что Рид в этот момент находился на плантации, так как внезапное появление Доминика, несомненно, привело бы его в ярость. Усадив гостя в гостиной, женщины поведали ему о событиях последних месяцев, после чего Доминик рассказал им, что произошло за это время на Гранд-Тере и в Новом Орлеане, где его и застало письмо поверенного Кейт, побудившее его, помимо прочих причин, отправиться в Саванну.
— Я приехал бы раньше, — он бросил взгляд, полный любви, на Изабел, — но сразу же после вашего отплытия мы получили известие из Нового Орлеана, что губернатор Клэборн арестовал Пьера. Жан тут же отправился в город договариваться о его освобождении, но Клэборн наотрез отказался выпустить Пьера под залог, и только в прошлом месяце он вышел на свободу.
— Клэборн держал его в тюрьме четыре месяца, прежде чем отпустить? — изумленно воскликнула Кэтлин.
Доминик ухмыльнулся:
— Не совсем так, petite. Нам на помощь пришел добрый доктор Чарльз, брат Элеоноры. Чарльз заявил, что у Пьера холера, и подкупил испуганного тюремщика, чтобы тот закрыл глаза, пока он помогал Пьеру бежать.
— Так, значит, болезнь была лишь уловкой, — подала голос Изабел, — и с Пьером все в порядке?
— Нет. — Доминик покачал головой. — У Пьера нет холеры, но он очень болен. По словам Чарльза, Пьер скоро поправится, но холод, сырость и отвратительная пища на протяжении столь долгого времени вызвали у Пьера ужасный кашель, от которого он никак не может избавиться. Он слаб, как новорожденный котенок. Франсуаза ухаживает за ним сейчас в Новом Орлеане.
— Какие еще новости? — спросила Изабел.
— В начале сентября к Жану вновь приезжали англичане с предложением объединить силы.
— И Клэборн, уверена, — вставила Кэтлин, — опять отказался выслушать Жана, когда тот попытался с ним поговорить.
— Хуже, — угрюмо ответил Доминик. — Клэборн послал войска на Гранд-Тер с приказом уничтожить там нашу базу.
— Что?! — хором воскликнули женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112