Ее пухлое личико скривилось в капризно-недовольную мину.
— Как ты мне действуешь на нервы, Колин!
— Это ты мне уже неоднократно говорила. Так вот, в следующую среду моя прабабка Силия дает обед в честь нашей помолвки.
— Что?.. Тетушка Силия заодно с тобой? — недоуменно спросила баронесса.
— Она… согласилась с моими доводами.
Уэрхем не собирался сообщать матери, что их всесильная родственница обусловила свою поддержку рядом оговорок. Он вспомнил слова пожилой дамы:
— Так и знай, разбойник, если твоя невеста мне не понравится — браку не бывать. И если ты воображаешь, что я не смогу тебе помешать, то ты просто не знаешь, с кем имеешь дело.
— Я не могу даже этого представить, — проскулила баронесса.
— На званый обед она пригласит всех наших родственников, — продолжал Колин, игнорируя замечание матери. — И я предполагаю, все примут приглашение.
— Разумеется, мы не можем не принять приглашение Силии, — слабым голосом отозвалась его мать.
За этим я и ездил к бабке, — подумал Колин.
— После этого мы вместе поедем на бал, который дают Кардингтоны. Пожалуйста, попроси леди Кардингтон прислать Эмме приглашение.
— Зачем мне ее просить? — вскричала баронесса. — Да она из кожи будет лезть, чтобы залучить вас к себе. Ты представляешь, какие по Лондону ходят сплетни? Если на балу Фелисити Кардингтон окажешься ты со своей… невестой, ей будут завидовать все дамы света.
Колин кивнул. Его губы были крепко сжаты.
— Надеюсь, ты понимаешь, как на нас все будут пялиться, и какие шуточки будут отпускаться в наш адрес некоторыми смелыми остряками? — сварливо сказала баронесса.
— Тут уж ничего не поделаешь. Наша задача — чтобы сплетни затихли сами собой и как можно скорее.
— Но…
— И тут я рассчитываю на твою помощь, мама, — сурово сказал Колин.
— Я не собираюсь…
— И на помощь Каролины.
— Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе погубить себя навеки?
— Напротив, мама. Напротив.
Баронесса смотрела на него, удивленная новым выражением его лица.
— Ты что, любишь эту женщину, Колин? Может быть, ты что-нибудь от меня скрываешь?
— Из нее получится прекрасная жена.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Другого не жди.
— Нет, тебя просто невозможно понять, Колин, — брюзгливо проговорила его мать. — Наверное, это война тебя так изменила.
— Очень может быть, — согласился Колин. — Но разве до войны я позволял тебе собой помыкать?
— Это верно, с тобой не было сладу уже с восьми лет. Я отлично помню, как однажды ты точно с таким же высокомерным видом заявил мне за столом, что впредь не желаешь видеть у себя на тарелке вареную морковь. — Баронесса поднесла к глазам платочек. — Тогда твой отец сказал, что у тебя независимый дух. А по-моему, это просто необузданное упрямство.
Колин улыбнулся:
— До свидания, мама. Встретимся в среду.
— Колин!
Но тот, не желая слушать дальнейших возражений, уже вышел из комнаты.
— Какой же он заносчивый! — сказала баронесса. — И как он мне действует на нервы! — В запале она отшвырнула ногой маленькую вышитую подставку для ног.
Эмма сидела у себя в спальне и старательно пересчитывала монеты и банкноты, разложенные перед ней на маленьком столике.
Когда я собиралась замуж первый раз, — с грустью подумала она, — у меня был доход шестьсот фунтов в год. На этот раз у нее было всего четыреста семьдесят девять фунтов с мелочью. Большую часть этих денег она выиграла у толстухи в карточном салоне Барбары Ремплинг…
Эмма перевела взгляд на доставшуюся ей от матери ниточку жемчуга и изящную, переливающуюся перламутром и персиковой эмалью брошку-камею — наследство от богатой бабушки. Это все, что у нее осталось из драгоценностей. Свое обручальное кольцо она продала в Константинополе, чтобы заплатить карточный долг Эдварда.
Эмма убрала деньги в ридикюль и спрятала драгоценности. Не густо, прямо скажем, для того, чтобы выглядеть достойно титула баронессы, но она верила в свою способность добиваться хорошего эффекта при малых затратах. Направившись к двери, она мельком увидела свое отражение в зеркале и усмехнулась. За истекшие годы Эмма научилась двум полезным вещам — играть в карты и изящно одеваться при почти полном отсутствии денег.
— Какие магазины мне лучше посетить? — спросила она у тетушки, которую нашла в гостиной.
Леди Арабелла с энтузиазмом принялась перечислять самые модные и дорогие магазины на Бонд-стрит. Эмма покачала головой:
— Нет, туда, где одеваются светские дамы, я не поеду. Мне не по средствам переплачивать огромные деньги всего лишь за адрес магазина. Разве нет других?
— Говорят, в Пантеоне все очень дешево, — с сомнением в голосе ответила леди Арабелла. — Но я там никогда не была.
— Ну, так давайте съездим туда, — весело предложила Эмма. — Если вы, конечно, согласны со мной поехать.
— А нас там не ограбят?
— Мы возьмем с собой Ферека. Когда он рядом, никто ко мне и приблизиться не смеет.
— Ну ладно, — все с тем же сомнением согласилась пожилая дама. Ей не очень-то нравился Ферек. — Но неужели ты надеешься найти что-то приличное в подобном месте?
Эмма улыбнулась:
— Хотите узнать секрет, тетя? В городах полно интересных магазинов, куда никогда не заглядывают люди высшего света. Тысячи вполне респектабельных женщин — например, жены адвокатов, лавочников — не могут себе позволить одеваться на Бонд-стрит. И они гораздо дешевле покупают тонкий муслин и отделку для платьев в других местах.
Леди Арабелла посмотрела на нее с ужасом:
— Неужели ты собираешься одеваться как жена лавочника?
— Нет, не собираюсь. Но ничто не мешает мне использовать ту же материю. Поехали и убедитесь в этом сами.
Тетушка с обреченным видом пошла одеваться, и, зная, что эта процедура займет у нее немало времени, Эмма велела горничной позвать в гостиную Ферека.
— Слушаю, госпожа, — раздался через несколько минут его бас.
Он вошел в комнату, отчего та сразу словно уменьшилась в размерах, и встал около открытой двери как огромная бронзовая статуя.
— Ферек, я выхожу замуж, — сказала Эмма.
Тот и глазом не моргнул.
— За того джентльмена, что был здесь сегодня утром, — добавила Эмма.
— За английского милорда с необыкновенными глазами? — спросил Ферек.
— Э-э-э… да. — Эмма посмотрела на Ферека с удивлением. — Что ты понимаешь в глазах, Ферек?
— Так Эллен говорит.
— А…
Эллен — так звали горничную.
— Он богат? — спросил темнокожий гигант.
— Да.
— Он важный бей?
— Во всяком случае, он аристократ, — сказала Эмма, не уверенная, совпадают ли европейские и турецкие понятия.
Ферек удовлетворенно кивнул:
— Это хорошо. Вам надо выйти замуж за богатого человека, который подарит вам много драгоценностей и поселит вас в красивом доме. У него нет других жен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Как ты мне действуешь на нервы, Колин!
— Это ты мне уже неоднократно говорила. Так вот, в следующую среду моя прабабка Силия дает обед в честь нашей помолвки.
— Что?.. Тетушка Силия заодно с тобой? — недоуменно спросила баронесса.
— Она… согласилась с моими доводами.
Уэрхем не собирался сообщать матери, что их всесильная родственница обусловила свою поддержку рядом оговорок. Он вспомнил слова пожилой дамы:
— Так и знай, разбойник, если твоя невеста мне не понравится — браку не бывать. И если ты воображаешь, что я не смогу тебе помешать, то ты просто не знаешь, с кем имеешь дело.
— Я не могу даже этого представить, — проскулила баронесса.
— На званый обед она пригласит всех наших родственников, — продолжал Колин, игнорируя замечание матери. — И я предполагаю, все примут приглашение.
— Разумеется, мы не можем не принять приглашение Силии, — слабым голосом отозвалась его мать.
За этим я и ездил к бабке, — подумал Колин.
— После этого мы вместе поедем на бал, который дают Кардингтоны. Пожалуйста, попроси леди Кардингтон прислать Эмме приглашение.
— Зачем мне ее просить? — вскричала баронесса. — Да она из кожи будет лезть, чтобы залучить вас к себе. Ты представляешь, какие по Лондону ходят сплетни? Если на балу Фелисити Кардингтон окажешься ты со своей… невестой, ей будут завидовать все дамы света.
Колин кивнул. Его губы были крепко сжаты.
— Надеюсь, ты понимаешь, как на нас все будут пялиться, и какие шуточки будут отпускаться в наш адрес некоторыми смелыми остряками? — сварливо сказала баронесса.
— Тут уж ничего не поделаешь. Наша задача — чтобы сплетни затихли сами собой и как можно скорее.
— Но…
— И тут я рассчитываю на твою помощь, мама, — сурово сказал Колин.
— Я не собираюсь…
— И на помощь Каролины.
— Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе погубить себя навеки?
— Напротив, мама. Напротив.
Баронесса смотрела на него, удивленная новым выражением его лица.
— Ты что, любишь эту женщину, Колин? Может быть, ты что-нибудь от меня скрываешь?
— Из нее получится прекрасная жена.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Другого не жди.
— Нет, тебя просто невозможно понять, Колин, — брюзгливо проговорила его мать. — Наверное, это война тебя так изменила.
— Очень может быть, — согласился Колин. — Но разве до войны я позволял тебе собой помыкать?
— Это верно, с тобой не было сладу уже с восьми лет. Я отлично помню, как однажды ты точно с таким же высокомерным видом заявил мне за столом, что впредь не желаешь видеть у себя на тарелке вареную морковь. — Баронесса поднесла к глазам платочек. — Тогда твой отец сказал, что у тебя независимый дух. А по-моему, это просто необузданное упрямство.
Колин улыбнулся:
— До свидания, мама. Встретимся в среду.
— Колин!
Но тот, не желая слушать дальнейших возражений, уже вышел из комнаты.
— Какой же он заносчивый! — сказала баронесса. — И как он мне действует на нервы! — В запале она отшвырнула ногой маленькую вышитую подставку для ног.
Эмма сидела у себя в спальне и старательно пересчитывала монеты и банкноты, разложенные перед ней на маленьком столике.
Когда я собиралась замуж первый раз, — с грустью подумала она, — у меня был доход шестьсот фунтов в год. На этот раз у нее было всего четыреста семьдесят девять фунтов с мелочью. Большую часть этих денег она выиграла у толстухи в карточном салоне Барбары Ремплинг…
Эмма перевела взгляд на доставшуюся ей от матери ниточку жемчуга и изящную, переливающуюся перламутром и персиковой эмалью брошку-камею — наследство от богатой бабушки. Это все, что у нее осталось из драгоценностей. Свое обручальное кольцо она продала в Константинополе, чтобы заплатить карточный долг Эдварда.
Эмма убрала деньги в ридикюль и спрятала драгоценности. Не густо, прямо скажем, для того, чтобы выглядеть достойно титула баронессы, но она верила в свою способность добиваться хорошего эффекта при малых затратах. Направившись к двери, она мельком увидела свое отражение в зеркале и усмехнулась. За истекшие годы Эмма научилась двум полезным вещам — играть в карты и изящно одеваться при почти полном отсутствии денег.
— Какие магазины мне лучше посетить? — спросила она у тетушки, которую нашла в гостиной.
Леди Арабелла с энтузиазмом принялась перечислять самые модные и дорогие магазины на Бонд-стрит. Эмма покачала головой:
— Нет, туда, где одеваются светские дамы, я не поеду. Мне не по средствам переплачивать огромные деньги всего лишь за адрес магазина. Разве нет других?
— Говорят, в Пантеоне все очень дешево, — с сомнением в голосе ответила леди Арабелла. — Но я там никогда не была.
— Ну, так давайте съездим туда, — весело предложила Эмма. — Если вы, конечно, согласны со мной поехать.
— А нас там не ограбят?
— Мы возьмем с собой Ферека. Когда он рядом, никто ко мне и приблизиться не смеет.
— Ну ладно, — все с тем же сомнением согласилась пожилая дама. Ей не очень-то нравился Ферек. — Но неужели ты надеешься найти что-то приличное в подобном месте?
Эмма улыбнулась:
— Хотите узнать секрет, тетя? В городах полно интересных магазинов, куда никогда не заглядывают люди высшего света. Тысячи вполне респектабельных женщин — например, жены адвокатов, лавочников — не могут себе позволить одеваться на Бонд-стрит. И они гораздо дешевле покупают тонкий муслин и отделку для платьев в других местах.
Леди Арабелла посмотрела на нее с ужасом:
— Неужели ты собираешься одеваться как жена лавочника?
— Нет, не собираюсь. Но ничто не мешает мне использовать ту же материю. Поехали и убедитесь в этом сами.
Тетушка с обреченным видом пошла одеваться, и, зная, что эта процедура займет у нее немало времени, Эмма велела горничной позвать в гостиную Ферека.
— Слушаю, госпожа, — раздался через несколько минут его бас.
Он вошел в комнату, отчего та сразу словно уменьшилась в размерах, и встал около открытой двери как огромная бронзовая статуя.
— Ферек, я выхожу замуж, — сказала Эмма.
Тот и глазом не моргнул.
— За того джентльмена, что был здесь сегодня утром, — добавила Эмма.
— За английского милорда с необыкновенными глазами? — спросил Ферек.
— Э-э-э… да. — Эмма посмотрела на Ферека с удивлением. — Что ты понимаешь в глазах, Ферек?
— Так Эллен говорит.
— А…
Эллен — так звали горничную.
— Он богат? — спросил темнокожий гигант.
— Да.
— Он важный бей?
— Во всяком случае, он аристократ, — сказала Эмма, не уверенная, совпадают ли европейские и турецкие понятия.
Ферек удовлетворенно кивнул:
— Это хорошо. Вам надо выйти замуж за богатого человека, который подарит вам много драгоценностей и поселит вас в красивом доме. У него нет других жен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88