— Почему ты скрыл от меня происшествие в клубе? — спросила Эмма, беря быка за рога.
— В клубе?
Но Эмма заметила, как он насторожился: Колин отлично знает, о чем идет речь.
— Говорят, ты кого-то чуть не задушил. При всех, в ресторане. И говорят, за то, что он каким-то образом оскорбил меня.
— Кто говорит? — спросил Колин тихим голосом, в котором звучала угроза.
— Почему ты мне об этом не рассказал?
— Не счел нужным.
Колин слегка отвернулся от нее. Он не очень-то гордился своей выходкой в клубе. И был возмущен, что кто-то рассказал о ней Эмме.
— Не счел нужным? Разве это не имело отношения к глупой сплетне, которую мы пытаемся пресечь?
— Я не хочу это обсуждать.
— А я хочу.
— Тебя это не касается! — отрезал Колин.
— Не касается?.. — Эмма так разозлилась, что не сразу нашлась что сказать. Кровь стучала у нее в висках. — Ясно, — наконец проговорила она. — Значит, мы вовсе не пытаемся вместе разрешить эту проблему.
— Эмма!
— А я-то вообразила, что у нас общие цели и интересы. Прошу прощения за то, что опять переступила положенные мне рамки, милорд. Постараюсь впредь этого не делать.
— Ты делаешь из мухи слона, — сказал Колин.
— В самом деле? Значит, вы там, в клубе только и делаете, что душите друг друга? У меня почему-то было совсем другое представление.
— Ты нарочно меня злишь.
— Тогда неудивительно, что туда не допускают женщин, — продолжала Эмма, игнорируя его слова. — Женщины не склонны устраивать драки.
Колин схватил ее за плечи, встряхнул и повернул лицом к себе:
— Перестань! — Он до боли сжимал ее плечи. — Кто тебе про это рассказал?
Эмма набрала побольше воздуха, тщетно стараясь сохранить спокойствие.
— Все равно я узнаю, — сказал Колин.
— Да какая разница!
— Эмма!
— А это тебя не касается! — отрезала она и дернулась, пытаясь высвободиться из его рук.
Колин опять ее встряхнул:
— Если ты мне сейчас же не скажешь, я…
— Что ты сделаешь? Задушишь меня?
Колин выпустил ее, точно обжегшись. Глазами, сузившимися от гнева, он смотрел ей в лицо.
— Кто-нибудь в парке. Но просто знакомый не осмелился бы… А, твой брат, — догадался он. — У мальчишки не хватило ума придержать язык.
Эмма постаралась придать лицу удивленное выражение, но Колин прочел в ее глазах правду.
— Черт бы побрал этого щенка! — прорычал он. — Мало ему дурацких нарядов и вечных проигрышей в карты? Да я его…
— Проигрышей? — спросила Эмма.
Колин взглянул на нее.
— Он все еще играет по крупному?
— Конечно. У него вообще мозгов не густо.
— Почему ты мне не сказал?
— Вот и сказал! — рявкнул Колин, которому хотелось растерзать юного Беллингема.
— Спасибо, — с горечью сказала Эмма. — И то только потому, что у нас началась эта… дискуссия.
— Я ему не нянька.
— Разумеется, нет. Ты мне заявил еще в день нашей свадьбы, что отказываешься ему помогать. Придется мне действовать одной — что смогу, то смогу.
— Эмма!
Как это они сумели так рассориться?
— Я сама с ним поговорю. Мне известно, до чего могут довести карты. Он должен будет прислушаться к моим словам.
— Поговорить надо с его отцом, — невольно высказал свою сокровенную мысль Колин. — Если бы он так не давил на парня…
Колин умолк.
На Эмму нахлынули воспоминания детства. Отец требовал от детей безукоризненного поведения, и ее побег не мог не повлиять на Робина. Эмма смотрела на угли, тлеющие в камине.
— Мне не хочется разговаривать с отцом, — тихо призналась она.
— Ну и не разговаривай, — отозвался Колин. — Молодые люди с возрастом умнеют. Ты слишком переживаешь по этому поводу.
Эмма внимательно на него посмотрела. Перед ней возник образ Эдварда, погибшего из-за страсти к азартным играм. Колину этого было не понять. Эмма вдруг почувствовала, как между ней и Колином разверзается пропасть.
— Не беспокойся, — холодно сказала она, вставая. — Я постараюсь, чтобы все это тебя никак не касалось.
— Это действительно меня не касается, — пробурчал Колин.
Он был зол на весь свет. Эмма как с цепи сорвалась.
— Совершенно верно, — сказала Эмма. — Спокойной ночи, милорд.
Когда она ушла, Колин налил себе еще бренди и мрачно уставился в камин. Эмма к нему несправедлива. Отказывается слушать объяснения. И до чего язвительна! Конечно, он вел себя в клубе как последний идиот. Ему не надо этого объяснять да еще делать саркастические замечания про любовь к дракам. Его и так передергивает каждый раз, когда он вспоминает лиловое лицо Стейна. Мало разве того, что над ним посмеиваются все его приятели? И разве он не понимает, что этой несвойственной для себя вспышкой только затруднил борьбу со сплетнями? Зачем ей-то понадобилось над ним насмехаться?
В знак протеста Колин снова наполнил бокал и выпил. Неужели она не может его понять? Понять, как он стыдится этой выходки. Но ей есть дело только до своего братца. А стоит он такой заботы? Конечно, нет! Юный болван, который не умеет держать язык за зубами, не в состоянии уйти от карточного стола до того, как проиграется в пух и прах, который не может даже приличный жилет себе заказать в конце концов! Колин с трудом удерживался от соблазна шваркнуть бокал о кирпичи камина. Нет, что угодно, но обращать Робина Беллингема на путь истинный он отказывается. Пусть-ка посидит недельку в долговой тюрьме — это ему выправит мозги.
Глава 9
На следующее утро, не дав себе времени на размышления, Эмма позвала Ферека и отправилась в его сопровождении пешком к знакомому до боли дому.
Все здесь осталось по-прежнему: те же дома из красного кирпича, отделанные серым камнем; та же булыжная мостовая и аккуратные тротуары со столбами, к которым привязывали лошадей; та же безукоризненная чистота перед каждым домом; а в доме номер 16, где жила миссис Грейнджер, в ящике под окном, как и раньше, цвели розы. Все осталось до удивления неизменным.
— Мы сюда пришли, госпожа? — осведомился Ферек.
Эмма кивнула. У нее стоял комок в горле.
— А кто здесь живет?
— Раньше здесь жила я, — шепотом сказала Эмма.
Ферек наклонился к ней:
— Я вас не расслышал, госпожа.
Эмма выпрямилась, взяв себя в руки.
— Я жила здесь ребенком, Ферек. Это наш фамильный дом.
— Да? — Гигант с интересом огляделся. — Приятная улица.
— Да. — Эмма пошла по правой стороне улицы к дому номер И.
— Вы собираетесь навестить отца, госпожа?
Эмма опять кивнула.
— Это хорошо. — На лице Ферека появилось довольное выражение.
— Ты одобряешь, Ферек? — с улыбкой спросила Эмма.
— Старших положено уважать. С тех пор, как мы приехали в Англию, вы ни разу не были у отца.
— Мы поссорились при расставании, — сухо ответила Эмма.
— А сейчас вы хотите загладить свою вину?
— Мою вину? Это он пусть заглаживает свою.
Они подошли к парадному входу дома Беллингемов.
Ферек медленно покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88