После того как оллав осмотрел Сен-Дени, Нотр-Дам и еще недостроенный Лувр, его затребовал Стюарт, чтобы похвастаться своим новым знакомством в «Баране». Но не успели Тади Боя довести до должной кондиции и заставить петь, как его милость вернулся, забрал ирландца и повел его в Турнель смотреть прыгунов. Стюарт надулся. Он мог еще снести придворных шалопаев и то, что Тади Бой по полдня проводил в Ане. Но покровительство лорда д'Обиньи доводило его до бешенства.
А в последний день пребывания в Сен-Жермене Тади Бой сам напросился, чтобы Стюарт повел его на прогулку в зверинец. Лаймонд, вербуя нового приверженца, действовал точно, как хирург.
Вместе с Тади в зверинец пошли Пайдар Доули и О'Лайам-Роу, который таскался за оллавом везде, уклоняясь лишь от встречи с королевской особой, и который в домашней, непринужденной обстановке с фанатичным блеском развивал по-гэльски новую, подходящую к случаю философию.
День выдался теплый и сырой; над долиной поднимался туман, капельки влаги сверкали на паутине; под ногами скрипел гравий и шуршали палые, пузырящиеся листья. Крахмальный воротничок Стюарта мокрой тряпкой свисал на кирасу; лучник шел впереди, а ирландцы следовали за ним через замковый парк к Порт-о-Пек. Псарни в Парк-де-Лож стояли пустые: знаменитая свора черно-белых гончих уже была отправлена на юг. Не осталось и ловчих птиц.
Слоны, однако, еще не тронулись в путь. Абернаси, которого Стюарт лично предупредил заранее, в тюрбане и шелках встретил их у запертых ворот, поприветствовал на ломаном английском и отвесил легкий поклон. Ни единой искорки интереса к О'Лайам-Роу или же к его оллаву не промелькнуло в матово блестящих глазах. Слова смотрителя были вежливыми, не больше. По указке Стюарта он открыл ворота и провел гостей внутрь.
Здание было новое, трехэтажное, расположенное четырехугольником вокруг внутреннего двора. На первом этаже стояли клетки — каждая делилась на два отсека железной дверью, которую поднимали и опускали сверху, на цепях. Наверху находились кладовые, различные службы и жилые комнаты, а весь двор огибала галерея. С этой-то галереи ирландцам и показали площадку, где зверей дрессируют и заставляют сражаться, а еще желоба, по одному на каждую клетку, через которые спускали мясо львам, тиграм и гепардам.
Робин Стюарт все это уже видел не далее, как этим утром. Пока О'Лайам-Роу, с волосами медового цвета и тягучими гласными, забирался все глубже и глубже в дебри зоологии, Робин Стюарт нетерпеливо ждал у двери, болтая с грумом. В силу привычки он выяснил, сколько местный мясник берет за барашка и хватает ли на прожитье месячного жалованья, какое получает смотритель зверинца. Он спросил также, одобряет ли жена грума его профессию и не случалось ли такого, чтобы звери покусали его или поцарапали.
Служитель с большой неохотой начал было расшнуровывать рубашку, но тут вмешался О'Лайам-Роу. Как раз под ними находилась пустая клетка, которую принц желал осмотреть. Грум улизнул, вздохнув с облегчением, а Стюарт повел О'Лайам-Роу вниз; Тади Бой же остался посмотреть, как Абернаси будет разматывать цепи.
Никто так и не узнал, почему заело подъемник. Стюарт с О'Лайам-Роу зашли в задний, глухой отсек клетки, и Абернаси опустил дверь. А поднять ее обратно не могли довольно долго. Сбежались все, кто мог; принесли ломы и ваги и, подбадривая друг друга веселыми криками, принялись крушить упрямую дверь, за которой томились два несчастных пленника. Тади Бой и Абернаси сверху наблюдали за всей этой суетой.
— Ну что ж, — сказал в конце концов Арчи, сдвигая тюрбан на сторону, чтобы почесать свою лысую голову. — Какое-то время они еще провозятся. Пройдемте-ка внутрь — там удобнее. Слышал я, что вы теперь весело проводите время — играете перед самим королем. — И, решительно закрывая дверь в свое святилище, он доверительно подмигнул оллаву.
Темное лицо Лаймонда повеселело.
— Меня, как дрозда, откармливают хлебным мякишем и винными ягодами. — Он ловко придвинул к себе табуретку, сел и добавил: — Слыхал я, что ты отправляешься в Блуа с гепардами и с маленьким зверинцем Марии. Кто еще едет с тобой?
— Два парня, которым можно доверять. Потом, когда двор прибудет, понадобятся еще дрессировщики. На них можно положиться: это — великое братство. Я с ними со всеми знаком. Будет и Тош. Вы помните Тоша?
Лаймонд покачал черноволосой головой. Комната, в которой они с Абернаси разговаривали, представляла собой кладовку. Слева находился сливной желоб, а справа, совсем рядом с Лаймондом, высокий шкаф и откидная доска, уставленная чашками, мисками, ступками, кувшинами и весами. Протянув руку, Лаймонд взял каменный кувшин, открыл его и осторожно понюхал.
— Боже мой, Арчи, да ты можешь взорвать к чертовой матери все это собрание зануд и основать Царство Зверей. Кто такой Тош?
— Томас Ушарт его имя. Тошем его прозвали, когда он еще числился в подмастерьях у каменщика в Абердине, и это хороший друг: в беде не оставит. Он от рождения такой проворный, что может бороду оторвать у любого франта, да так, что и подбородок не зачешется. Подошвы, как говорится, на ходу срезает. — Абернаси весь так и горел от возбуждения — нечасто ему выдавался случай посплетничать. — Из Шотландии, конечно, ему пришлось уносить ноги, но вы должны поглядеть, как он выступает на канате — прекрасный номер у него, и ослик ему помогает. Когда он был в Блуа, ему составила гороскоп та дама, о которой я вам говорил, — она еще живет в доме под названием «Дубтанс» вместе с ростовщиком, но об этом из Тоша и слова не вытянешь. — Тут он прервался, проследил за взглядом Лаймонда и прибавил деловым тоном: — Я заметил, что вы еще в Руане смотрели на эти склянки. Разбираетесь в таких вещах?
Лаймонд закрыл кувшин и осторожно поставил его на место.
— Да, Арчи. Когда алмазная рука Сакрадеви 38) омывала мне раны теплой водой, я еще подумал, что ассортимент ты держишь довольно странный. Какие у тебя снадобья?
Пронзительные черные глаза на сморщенном лице глядели невозмутимо.
— Те самые, о которых вы подумали. Если б вы разбирались в слонах, то не удивлялись бы.
— Так каких же?
— Белладонна от кашля, оливковое масло, каким я вас мазал в Руане. Мыло и соль, и Аакка-юр-мудар… это наркотик. Гашиш, анаша и кухла — от расстройства желудка. — Его лицо жалостно скривилось. — Ужас, когда у слона желудок расстраивается.
— Могу себе представить, — заметил Лаймонд. — Что еще?
— Да вот — известковая вода: ею я натирал спину Хаги. Опиум как успокоительное. Камедь и воск против блох; мышьяк и рвотный орех как тонизирующее… наверное, все. Можете сами посмотреть. Запасы у меня большие, — заключил он поучительно, — потому что слоны — звери изрядных размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
А в последний день пребывания в Сен-Жермене Тади Бой сам напросился, чтобы Стюарт повел его на прогулку в зверинец. Лаймонд, вербуя нового приверженца, действовал точно, как хирург.
Вместе с Тади в зверинец пошли Пайдар Доули и О'Лайам-Роу, который таскался за оллавом везде, уклоняясь лишь от встречи с королевской особой, и который в домашней, непринужденной обстановке с фанатичным блеском развивал по-гэльски новую, подходящую к случаю философию.
День выдался теплый и сырой; над долиной поднимался туман, капельки влаги сверкали на паутине; под ногами скрипел гравий и шуршали палые, пузырящиеся листья. Крахмальный воротничок Стюарта мокрой тряпкой свисал на кирасу; лучник шел впереди, а ирландцы следовали за ним через замковый парк к Порт-о-Пек. Псарни в Парк-де-Лож стояли пустые: знаменитая свора черно-белых гончих уже была отправлена на юг. Не осталось и ловчих птиц.
Слоны, однако, еще не тронулись в путь. Абернаси, которого Стюарт лично предупредил заранее, в тюрбане и шелках встретил их у запертых ворот, поприветствовал на ломаном английском и отвесил легкий поклон. Ни единой искорки интереса к О'Лайам-Роу или же к его оллаву не промелькнуло в матово блестящих глазах. Слова смотрителя были вежливыми, не больше. По указке Стюарта он открыл ворота и провел гостей внутрь.
Здание было новое, трехэтажное, расположенное четырехугольником вокруг внутреннего двора. На первом этаже стояли клетки — каждая делилась на два отсека железной дверью, которую поднимали и опускали сверху, на цепях. Наверху находились кладовые, различные службы и жилые комнаты, а весь двор огибала галерея. С этой-то галереи ирландцам и показали площадку, где зверей дрессируют и заставляют сражаться, а еще желоба, по одному на каждую клетку, через которые спускали мясо львам, тиграм и гепардам.
Робин Стюарт все это уже видел не далее, как этим утром. Пока О'Лайам-Роу, с волосами медового цвета и тягучими гласными, забирался все глубже и глубже в дебри зоологии, Робин Стюарт нетерпеливо ждал у двери, болтая с грумом. В силу привычки он выяснил, сколько местный мясник берет за барашка и хватает ли на прожитье месячного жалованья, какое получает смотритель зверинца. Он спросил также, одобряет ли жена грума его профессию и не случалось ли такого, чтобы звери покусали его или поцарапали.
Служитель с большой неохотой начал было расшнуровывать рубашку, но тут вмешался О'Лайам-Роу. Как раз под ними находилась пустая клетка, которую принц желал осмотреть. Грум улизнул, вздохнув с облегчением, а Стюарт повел О'Лайам-Роу вниз; Тади Бой же остался посмотреть, как Абернаси будет разматывать цепи.
Никто так и не узнал, почему заело подъемник. Стюарт с О'Лайам-Роу зашли в задний, глухой отсек клетки, и Абернаси опустил дверь. А поднять ее обратно не могли довольно долго. Сбежались все, кто мог; принесли ломы и ваги и, подбадривая друг друга веселыми криками, принялись крушить упрямую дверь, за которой томились два несчастных пленника. Тади Бой и Абернаси сверху наблюдали за всей этой суетой.
— Ну что ж, — сказал в конце концов Арчи, сдвигая тюрбан на сторону, чтобы почесать свою лысую голову. — Какое-то время они еще провозятся. Пройдемте-ка внутрь — там удобнее. Слышал я, что вы теперь весело проводите время — играете перед самим королем. — И, решительно закрывая дверь в свое святилище, он доверительно подмигнул оллаву.
Темное лицо Лаймонда повеселело.
— Меня, как дрозда, откармливают хлебным мякишем и винными ягодами. — Он ловко придвинул к себе табуретку, сел и добавил: — Слыхал я, что ты отправляешься в Блуа с гепардами и с маленьким зверинцем Марии. Кто еще едет с тобой?
— Два парня, которым можно доверять. Потом, когда двор прибудет, понадобятся еще дрессировщики. На них можно положиться: это — великое братство. Я с ними со всеми знаком. Будет и Тош. Вы помните Тоша?
Лаймонд покачал черноволосой головой. Комната, в которой они с Абернаси разговаривали, представляла собой кладовку. Слева находился сливной желоб, а справа, совсем рядом с Лаймондом, высокий шкаф и откидная доска, уставленная чашками, мисками, ступками, кувшинами и весами. Протянув руку, Лаймонд взял каменный кувшин, открыл его и осторожно понюхал.
— Боже мой, Арчи, да ты можешь взорвать к чертовой матери все это собрание зануд и основать Царство Зверей. Кто такой Тош?
— Томас Ушарт его имя. Тошем его прозвали, когда он еще числился в подмастерьях у каменщика в Абердине, и это хороший друг: в беде не оставит. Он от рождения такой проворный, что может бороду оторвать у любого франта, да так, что и подбородок не зачешется. Подошвы, как говорится, на ходу срезает. — Абернаси весь так и горел от возбуждения — нечасто ему выдавался случай посплетничать. — Из Шотландии, конечно, ему пришлось уносить ноги, но вы должны поглядеть, как он выступает на канате — прекрасный номер у него, и ослик ему помогает. Когда он был в Блуа, ему составила гороскоп та дама, о которой я вам говорил, — она еще живет в доме под названием «Дубтанс» вместе с ростовщиком, но об этом из Тоша и слова не вытянешь. — Тут он прервался, проследил за взглядом Лаймонда и прибавил деловым тоном: — Я заметил, что вы еще в Руане смотрели на эти склянки. Разбираетесь в таких вещах?
Лаймонд закрыл кувшин и осторожно поставил его на место.
— Да, Арчи. Когда алмазная рука Сакрадеви 38) омывала мне раны теплой водой, я еще подумал, что ассортимент ты держишь довольно странный. Какие у тебя снадобья?
Пронзительные черные глаза на сморщенном лице глядели невозмутимо.
— Те самые, о которых вы подумали. Если б вы разбирались в слонах, то не удивлялись бы.
— Так каких же?
— Белладонна от кашля, оливковое масло, каким я вас мазал в Руане. Мыло и соль, и Аакка-юр-мудар… это наркотик. Гашиш, анаша и кухла — от расстройства желудка. — Его лицо жалостно скривилось. — Ужас, когда у слона желудок расстраивается.
— Могу себе представить, — заметил Лаймонд. — Что еще?
— Да вот — известковая вода: ею я натирал спину Хаги. Опиум как успокоительное. Камедь и воск против блох; мышьяк и рвотный орех как тонизирующее… наверное, все. Можете сами посмотреть. Запасы у меня большие, — заключил он поучительно, — потому что слоны — звери изрядных размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79