Графиня Артова умалчивала о новом появлении Рокамболя, и следы бандита исчезали со дня его отъезда в Англию.
Пробило десять часов, а Концепчьона еще не засыпала. Заинтересовавшись рассказом возмутительной истории, которая нам уже известна, она решила дочитать ее до конца, и в то время, как на часах било десять, она оканчивала читать последние строчки этой рукописи.
Окончив чтение, Концепчьона задумалась и наконец тихо сказала:
Что же тут общего между мной и всем этим?
Девица Концепчьона де Салландрера не могла даже и представить себе, что блестящий маркиз де Шамери, человек, которого она так страстно любила и который должен был сделаться ее мужем, был тот отвратительный бездельник, начавший свое поприще тому шестнадцать лет в Буживале в кабаке госпожи Фипар. Но если она не могла найти никаких соотношений между Рокамболем и маркизом де Шамери, то она точно так же не могла отыскать какой-нибудь связи между арестантом и прочими лицами прочитанной ею только что истории.
Все эти вещи могут окончательно свести меня с ума, прошептала она, кладя тетрадь на столик.
Концепчьона почувствовала тогда, что ее ум, сердце и воспоминания — все это обратилось к прошедшему времени. Она задумалась о том, кого любила, и стала считать по пальцам число дней, прошедших с тех пор, как она отправила свое последнее письмо.
— Альберт, — мечтала она, — должен был получить его во вторник, а теперь у нас пятница. Если он мне ответил сейчас же, то я должна получить его дорогое письмо сегодня.
Рассуждая таким образом, Концепчьона обратилась к морю и заметила большую лодку, направлявшуюся прямо к берегу. Молодая девушка до того заинтересовалась этой лодкой, что навела на нее зрительную трубу.
Но едва она взглянула в нее, как почувствовала сильное волнение. Это была лодка коменданта. Концепчьона узнала ее, рассмотрев красные куртки каторжников — ее гребцов. Лодка приближалась к берегу, лавируя, так как около стен виллы море имело значительную глубину и быстрое течение.
Лодка все приближалась и приближалась.
Тогда Концепчьона заметила капитана Педро С, подле которого стоял арестант, командовавший лодкой.
Концепчьона сразу узнала его. Это был он.
Она хотела уйти от окна, но ее удерживала какая-то притягивающая сила, странное очарование, которому она не могла противостоять.
А лодка между тем подъехала к террасе и остановилась. Тогда Концепчьона увидела, как из нее выскочил капитан Педро С. и как арестант, стоявший с ним рядом, печально сел у руля. Он поднял кверху глаза и взглянул на Концепчьону, и этот-то робкий и кроткий взгляд окончательно смутил молодую девушку.
— Сеньорита, — проговорил в это время Педро С, подходя к ней, — я увидал вас, возвращаясь из моей ежедневной поездки, и не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать вам свое почтение.
Концепчьона поклонилась, дала поцеловать ему свою ручку и не могла оторвать своих глаз от бедного арестанта, не осмелившегося даже поклониться ей.
Комендант пробыл у них очень недолго и, поговорив с Концепчьоной и ее матерью о вчерашнем бале, поспешил уехать, не упомянув даже об арестанте.
Концепчьона проводила его, то есть дошла с ним до края террасы, и, пока он сходил с лестницы, облокотилась на парапет. Молодая девушка смотрела на бедного арестанта, принявшего снова команду над лодкой.
И она следила за ней до тех пор, пока та не исчезла совсем за поворотом берега у самого порта.
— Я просто сумасшедшая, — прошептала она, когда лодка скрылась из виду, — сострадание к этому молодому человеку завлекает меня чересчур далеко.
В эту самую минуту ее горничная подала ей письмо и сказала:
— Из Франции…
Концепчьона вскрикнула и, распечатав его, совершенно забыла про арестанта.
Это было письмо от Рокамболя. прерваны двумя
Я очень
Возвратимся теперь обратно в Париж.
Через неделю после похорон управителя замка Оранжери, старика Антона, которого, как мы знаем, нашли мертвым в постели и смерть которого была приписана апоплексическому удару, маркиз Альберт-Фридерик-Оноре де Шамери возвратился в Париж в свой отель в улице Вернэль.
На другой день он проснулся очень рано и сидел у окна.
Кража портрета из замка Оранжери сильно беспокоила его.
Думы и размышления его были ударами в дверь его комнаты.
— Войдите, — крикнул он. Это был виконт д'Асмолль.
— Любезный Альберт! — сказал он, входя, рад, что ты уже встал.
— Это почему?
— Потому что нам необходимо сейчас же ехать в испанское посольство, где тебе придется подписать все бумаги, которые от тебя требовали, и тогда ты тотчас же будешь утвержден испанским подданным.
— Ты делаешь все очень скоро, любезный Фабьен, — ответил Рокамболь, ободряясь этим известием.
— Надо же похлопотать о твоем счастье. Мнимый маркиз пожал руку Фабьену и поспешно оделся.
— Ты знаешь, что мы уезжаем завтра вечером? — продолжал виконт.
— Да, — ответил Рокамболь, — но я уезжаю с небольшим беспокойством, несмотря на всю мою радость.
— Это почему?
— Да, кража моего портрета из замка Оранжери заставляет меня делать самые странные предположения.
— Действительно, — заметил Фабьен, — все собранные тобой сведения кажутся мне очень странными.
— Я боюсь только одного, чтобы какая-нибудь прежняя моя любовница не стала с помощью этого портрета расстраивать мой брак с Концепчьоной.
— Кто знает? Подобные твари способны ведь на всякую мерзость, — добавил Рокамболь.
— Ого, — проговорил Фабьен, — я тебе ручаюсь, мой друг, что сердце Концепчьоны запечатано и на нем написан твой адрес.
— Знаю хорошо это.
— И если бы ей доказали, что ты достоин каторги, то и тогда бы она любила тебя.
— Верно, — прошептал Рокамболь, едва удерживаясь от нервной дрожи.
Это все было ровно в девять часов.
Мнимый маркиз де Шамери и Фабьен д'Асмолль поехали в карете в испанское посольство.
Там их принял один из чиновников посольства и подал Рокамболю целую пачку бумаг, предложив ему подписать их.
В канцелярии в это время находился генерал С, которому маркиз поклонился.
Когда генерал С. узнал, что они едут на другой день в Кадикс, то он предложил Фабьену и мнимому маркизу де Шамери рекомендательное письмо к своему двоюродному брату, бывшему комендантом в Кадиксе.
— Я с радостью воспользуюсь вашим предложением, — заметил Рокамболь.
— А, кстати, — проговорил генерал С, — имя моего двоюродного брата Педро С. напоминает мне одно странное приключение, о котором я никогда бы не сказал вам ни слова, если бы вы не ехали в Кадикс.
— В чем дело?
— О, это целая история.
— В чем же она заключается?
— Вы долго служили в Индии?
— Да, даже очень долго.
— Не служил ли у вас там один французский матрос?
— Очень может быть, но я этого, право, не помню, — ответил Рокамболь, — у меня было так много под командою матросов… Для чего вы это, однако, спрашиваете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37