Доктор все это объяснил господину д'Асмоллю и потом прибавил:
— Сегодня в полночь я был у графини в Париже. Я узнал от нее, что вы знаете о существовании той женщины, которая так похожа на нее.
— Я видел ее, доктор.
— Следовательно, мне нечего вам объяснять.
— Решительно нечего. Я знаю все, исключая одной вещи.
— Какой?
— Имени того подлеца, который вел всю эту интригу.
— Это, — сказал доктор, — непроницаемый секрет.
— Так что же я должен делать?
— Выслушайте меня, — сказал доктор.
Мулат и господин д'Асмолль долго разговаривали вполголоса, потом мулат прошел в комнату, где спал граф, осторожно снял с его глаз повязку и разбудил его.
Русский джентльмен проснулся, с удивлением посмотрел вокруг себя и, казалось, не знал, где он. Он посмотрел на мулата и сказал ему:
— Кто вы?
— Ваш доктор, господин граф, — ответил Самуил.
— Разве я болен?
— Вы были больны.
— Сколько времени?
— Ровно три месяца.
— Это странно, — сказал граф. Он снова осмотрелся.
— Но где же я?
— В Фонтеней-о-Роз.
— У кого?
— У себя.
— А, — сказал хладнокровно граф, — вы, кажется, смеетесь надо мной.
— Нет.
— Но я никогда ничего не имел в Фонтеней-о-Роз.
— Подождите, господин граф, — сказал Самуил, который ударил два раза в стену, — я хочу представить вам одного вашего знакомого, при виде которого вы все припомните.
Вслед за этим отворилась дверь и вошел Фабьен. Вдруг граф ударил себя по лбу, вскрикнул и встал.
— А! Помню! Помню!
Он отодвинулся почти к самой стене, посмотрел пристально на виконта и глухо сказал:
— Да, не правда ли, я ночевал у вас накануне дуэли? Ведь не брежу же я? Что же случилось?
— Я вам все расскажу, — ответил Фабьен. Доктор встал и на цыпочках вышел из комнаты.
Тогда Фабьен взял графа за руку и сказал:
— Будьте спокойны и, главное, тверды.
Граф поднял на виконта свои большие голубые глаза.
— Сядьте же тут, подле меня, — продолжал Фабьен, — а я сейчас все расскажу вам.
— Начинайте, я вас слушаю, — сказал спокойно граф.
— Вы страдали умопомешательством…
— Это очень может быть, так как я до сих пор не знаю, как очутился здесь.
— А вы здесь уже около месяца, а перед этим вы жили в Ницце.
— Решительно ничего не помню.
— Однако, граф, это совершенно верно.
— Ну, а раньше этого?
— Прежде вы лечились у себя.
— Так сколько же времени продолжалась моя болезнь?
— Целых три месяца.
Граф приложил ко лбу руку и, казалось, весь погрузился в прошлое. Так прошло несколько минут, и наконец он сказал:
— Но когда же я помешался?
— В то самое время, когда вышли на дуэль с Ролланом де Клэ и держали уже в своих руках шпагу, собираясь защищаться.
— И что же?
— Что? То, что с вами сделался припадок умопомешательства. Вы встали на колени перед Ролланом де Клэ.
— Какой ужас! — прошептал граф, мгновенно побледнев.
— И стали принимать себя за него. Вы стали извиняться перед ним, как будто бы Роллан де Клэ извинялся перед графом Артовым.
— Боже! — прошептал граф. — Неужели то, что вы мне рассказываете теперь, виконт, — правда?
— Клянусь честью.
— Что же я сделал потом?
— Вас, конечно, отвезли домой.
— Ко мне?
— Да.
— В улицу Пепиньер?
— Да, мой друг. Граф вздрогнул.
— Но… ее там не было? — прошептал он.
Он не мог произнести ее имени, он задыхался.
— Она была там.
— И видела меня?
— Она ухаживала за вами, она сама возила вас в Ниццу и привезла вас оттуда.
— О, — проговорил граф, — это уж слишком позорно. Я должен отомстить за себя.
— Я даже хотел предложить вам это сам, — сказал холодно Фабьен. — Необходимо убить господина де Клэ и ту женщину, которая любила его. Надо же убить их вместе.
— О! Они теперь вместе?
— Вероятно.
Губы графа задрожали. Вечно спокойный Фабьен, казалось, превратился совершенно в другого человека.
— Что же вы хотите, — проговорил он— иметь сумасшедшего мужа очень удобно.
— Ну, теперь мое сумасшествие уже прошло, — проговорил яростно граф, — и я докажу им обоим.
— Вот посмотрите, — сказал ему тогда Фабьен и подал письмо без подписи, написанное тем почерком, который так походил на почерк графини Артовой.
Это письмо было одно из полученных Ролланом писем, которые он все сохранил у себя. Для чего это было сделано — это было тайной доктора Самуила Альбо.
Это письмо было без числа, и в нем заключалось только следующее: «Приходите в одиннадцать часов в маленький домик».
— Вы видите, что она ждет его.
— Но где, когда? — вскричал глухо граф.
— В Пасси, в том доме, который она нарочно наняла для этого.
— И это… сегодня?
— Да, мой друг. Поедемте туда, теперь как раз самое время.
— Поедемте, поедемте, мой дорогой друг.
— Поедемте, — сказал Фабьен.
Виконт постучал в перегородку, и на этот зов явился лакей.
Граф сразу узнал его — это был его камердинер.
— Вот видите, я совсем поправился, — заметил граф, — я узнал своего камердинера.
Через несколько времени граф был уже совсем одет и пошел с Фабьеном д'Асмоллем в сад.
— Говорите, — сказал тогда граф, — я готов теперь все выслушать.
— Нет, отомстите сперва, — ответил Фабьен и передал графу красивый кинжал, вложенный в черные кожаные ножны.
— Будьте спокойны, — проговорил тогда граф, — моя рука не дрогнет.
Пока они разговаривали таким образом, они прошли через весь сад и подошли к решетке его. Здесь их ждала карета Фабьена. Они сели в нее, виконт крикнул кучеру: «В Пасси!» — и карета быстро покатилась. Через час они остановились. Фабьен и граф Артов вышли из кареты.
Фабьен провел тогда Артова к маленькому домику, в котором Ребекка принимала обыкновенно Роллана де Клэ. У домика стоял щегольской экипаж.
— Это ее карета, — заметил Фабьен и позвонил.
Дверь тотчас же отворилась, но горничная, отворившая ее, при виде двух незнакомых мужчин как-то смутилась и поспешно сказала:
— Барыни нет дома.
— Она дома, — сказал резко Фабьен. — Мы друзья господина Роллана де Клэ, и ты обязана пустить нас.
— Как нужно доложить о вас?
— Никак. Возьми вознаграждение, — добавил он и, взяв графа за руку, прошел с ним осторожно на цыпочках через приемную и поднялся по лестнице.
На площадке первого этажа д'Асмолль остановился и посмотрел на графа, который был бледен как смерть.
— Слушайте, — сказал он. — Я слышу их голоса. Граф прислушался и задрожал всем телом. Тогда он нагнулся к замочной скважине.
Перед ним сидела женщина, развалясь небрежно на кушетке. Она была освещена светом из отворенного окна. Это была графиня Артова, но покрытая уже морщинами и постаревшая на три или четыре года. На коленях перед ней стоял молодой человек и держал ее руки. Граф узнал в нем Роллана де Клэ.
Артов, не помня себя от бешенства, вышиб дверь и бросился с поднятым кинжалом в комнату, где так мирно сидели любовники, но в ту минуту отворилась другая дверь, в нее вошла женщина и встала между ним и испуганною четой, поспешно вскочившей со своих мест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37