«Убийца! Убийца!..»
Рокамболь продолжал стрелять из своего оружия, послышалось еще три выстрела… и маркиз де Шамери, испустив последний крик, хотел броситься на Рокамболя, но силы его оставили, и он опрокинулся навзничь и свалился в море. Над его головой пронеслась волна и поглотила его.
— Вот теперь ты настоящий маркиз де Шамери и тебе никто не мешает, — сказал португалец, подбежав к рулю для того, чтобы повернуть его, а затем опять сел на место.
Рокамболь, волнуемый чувством радости, наклонился через борт лодки, чтобы посмотреть на море.
При свете фонаря ученик сэра Вильямса удостоверился, что маркиз не появился больше на поверхности воды.
— Ну, теперь возьми руль и правь к берегу, — сказал Цампа, отдавая руль Рокамболю.
— К Кадиксу?
— Конечно.
— А как мы объясним исчезновение каторжника?
— Очень просто: я скажу капитану, что ты убил его.
— Ты с ума сошел!
— Ничуть. Капитан будет тебе за это очень благодарен. Рокамболь пожал лишь плечами.
— Теперь господин герцог де Шамери-Салландрера, — с важностью проговорил Цампа, — я должен тебе кое-что сообщить.
— Слушаю, — сказал Рокамболь.
— Во-первых, графиня Артова уехала сегодня вечером в Париж к умирающему мужу, следовательно, тебе нечего ее бояться.
— А Концепчьона?
— Концепчьона не видела портрета, а графиня уезжает в полной уверенности, что девушке уже все известно относительно тебя.
— Как же это ты устроил?
— Графиня Артова боялась вдруг разочаровать твою невесту. Она представила ей маркиза…
— Что ты говоришь? — вскричал Рокамболь в испуге.
— Успокойся, — отвечал Цампа, улыбнувшись, — маркиз рассказал ей свою историю, но не сказал своего имени. Мне было поручено отнести портрет Концепчьоне и указать ей выписанное внизу имя живописца, год, число и название замка, где он был писан. Все это должно было ясно доказать, что ты отчаянный мошенник. Но вместо того, чтобы отнести этот портрет на виллу, я отдал его тебе сегодня поутру.
— И Концепчьона не догадывается, кто этот человек?
— Она ничего не знает. Я пошел в город под предлогом — засвидетельствовать почтение своим прежним господам и просить барышню принять меня в услужение. Она сказала мне, чтоб через несколько дней я обратился к тебе, так как все уже готово к свадьбе.
— Она сказала тебе это? — спросил Рокамболь, встрепенувшись от радости.
— Да, граф Вячеслав Полацкий, — отвечал Цампа, улыбнувшись. — Кроме того, она поручила мне отнести на почту письмо.
— Ко мне?
— Конечно.
Цампа вынул из кармана письмо и передал его Рокамболю.
— Как ты смел его распечатать? — вскричал яростно Рокамболь и выхватил револьвер.
— Не торопись, — спокойно проговорил Цампа, — потому что без меня ты должен будешь отказаться от грандства, от девицы Концепчьоны, от маркизства и еще много от чего. Не забудь, что у меня есть талисман в виде лоскутка бумаги, который я вчера вечером отдал на сохранение нотариусу.
— Возьми руль, — проговорил Рокамболь, пряча пистолет, —и дай мне прочесть письмо моей возлюбленной.
Письмо Концепчьоны было следующего содержания:
«Мой друг!
Завтра утром я и моя мать выезжаем из Кадикса.
Королева, уезжая отсюда, сказала мне: «Прощайте, маркиза, надеюсь увидеть вас через две недели в Мадриде вместе с вашим супругом. Уезжайте из Кадикса, мое дитя. Вы должны венчаться в замке Салландрера — этого требует ваш траур».
Вот почему мы уезжаем, мой друг, и ждем вас в замке Салландрера. Нас будет венчать архиепископ — мой дядя.
Я должна была рассказать ему историю нашей любви. Он бранил меня за слишком вольное обращение с вами и сказал:
«Вы зашли уже так далеко, дитя мое, что не должны более видеться с вашим женихом до самой свадьбы».
К тому же он не хочет допустить другого обряда венчания, кроме древнеиспанского: т. е. невеста входит в церковь через одну дверь, а жених — через другую, и они встречаются у самого алтаря.
Следовательно, друг мой, спешите с приездом в замок Салландрера. Я жду вас через неделю. Наша свадьба должна совершиться четырнадцатого числа, так как, по разным преданиям, это число считается самым счастливым в нашем семействе.
Если вы приедете тринадцатого, то не входите в замок. Остановитесь под горой, в доме лесовщика, которому уже отдано приказание о приеме вас.
Прощайте, друг мой. Перенесите терпеливо этот своеобразный испанский обычай, утешаясь мыслью, что вскоре между нами будет только Бог и любовь.
Ваша Концепчьона».
Спустя несколько минут после того, как Рокамболь прочел письмо, лодка подплыла к порту. Цампа причалил к лестнице, которая вела на террасу дворца, занимаемого комендантом, который в это время прогуливался по этой террасе.
— Что же ты намерен делать? — шепнул Рокамболь на ухо Цампе.
— Будь покоен. На этот раз предоставь мне действовать.
Цампа поднялся по лестнице прежде Рокамболя.
— Как, — сказал капитан по-испански, — ты уже приехал?
— Да, капитан.
— Где же каторжник? — спросил Педро С, видя в лодке только одного графа.
— Он умер.
— Что?
— Его убил граф.
— Ты шутишь?
— Нисколько. Маркиз хотел убежать: он бросил руль, выпрыгнул в море и пустился вплавь. Но граф распорядился с ним по-польски.
— Что?
— Он выстрелил в него из револьвера так, что маркиз нырнул и больше не показался на поверхности.
— Ах, господин граф, — воскликнул капитан по-английски. — Вы сделали похвальное дело, убив каторжника, решившего убежать.
— Я исполнил свой долг, капитан, — отвечал скромно Рокамболь.
На другой день Цампа подал Рокамболю номер мадридской газеты, в которой граф Вячеслав Полацкий прочел историю, рассказанную накануне Цампой капитану дону Педро С.
— Вот как пишут историю! — проговорил Рокамболь, расхохотавшись.
Спустя пять дней в гостиницу «Три мага», в комнату графа Вячеслава Полацкого, вошел Цампа.
— Ну, — сказал португалец, — нам пора в дорогу.
— Наконец-то, — сказал Рокамболь.
— Замок де Салландрера неблизко отсюда, — продолжал Цампа.
— Знаю.
Граф Полацкий простился с капитаном Педро С. под предлогом, что получил письмо, вызывающее его в Польшу по чрезвычайно важным делам.
В десять часов утра он сел в свою дорожную карету, запряженную четырьмя сильными мулами.
Польский вельможа выехал из Кадикса с большим шумом, в сопровождении своих четырех лакеев.
Проехав две мили, он остановился на первой станции, в гостинице.
Здесь вошел к нему человек, одетый в платье простого мещанина, — это был Цампа.
Через несколько минут он сидел уже вместе с Рокамболем в карете, которая помчалась с быстротою молнии и через тридцать шесть часов доехала до Барселоны, от которой замок Салландрера находился в пятнадцати милях.
— Послушай-ка, друг, — сказал Цампа, — нам необходимо здесь переночевать для того, чтобы переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Рокамболь продолжал стрелять из своего оружия, послышалось еще три выстрела… и маркиз де Шамери, испустив последний крик, хотел броситься на Рокамболя, но силы его оставили, и он опрокинулся навзничь и свалился в море. Над его головой пронеслась волна и поглотила его.
— Вот теперь ты настоящий маркиз де Шамери и тебе никто не мешает, — сказал португалец, подбежав к рулю для того, чтобы повернуть его, а затем опять сел на место.
Рокамболь, волнуемый чувством радости, наклонился через борт лодки, чтобы посмотреть на море.
При свете фонаря ученик сэра Вильямса удостоверился, что маркиз не появился больше на поверхности воды.
— Ну, теперь возьми руль и правь к берегу, — сказал Цампа, отдавая руль Рокамболю.
— К Кадиксу?
— Конечно.
— А как мы объясним исчезновение каторжника?
— Очень просто: я скажу капитану, что ты убил его.
— Ты с ума сошел!
— Ничуть. Капитан будет тебе за это очень благодарен. Рокамболь пожал лишь плечами.
— Теперь господин герцог де Шамери-Салландрера, — с важностью проговорил Цампа, — я должен тебе кое-что сообщить.
— Слушаю, — сказал Рокамболь.
— Во-первых, графиня Артова уехала сегодня вечером в Париж к умирающему мужу, следовательно, тебе нечего ее бояться.
— А Концепчьона?
— Концепчьона не видела портрета, а графиня уезжает в полной уверенности, что девушке уже все известно относительно тебя.
— Как же это ты устроил?
— Графиня Артова боялась вдруг разочаровать твою невесту. Она представила ей маркиза…
— Что ты говоришь? — вскричал Рокамболь в испуге.
— Успокойся, — отвечал Цампа, улыбнувшись, — маркиз рассказал ей свою историю, но не сказал своего имени. Мне было поручено отнести портрет Концепчьоне и указать ей выписанное внизу имя живописца, год, число и название замка, где он был писан. Все это должно было ясно доказать, что ты отчаянный мошенник. Но вместо того, чтобы отнести этот портрет на виллу, я отдал его тебе сегодня поутру.
— И Концепчьона не догадывается, кто этот человек?
— Она ничего не знает. Я пошел в город под предлогом — засвидетельствовать почтение своим прежним господам и просить барышню принять меня в услужение. Она сказала мне, чтоб через несколько дней я обратился к тебе, так как все уже готово к свадьбе.
— Она сказала тебе это? — спросил Рокамболь, встрепенувшись от радости.
— Да, граф Вячеслав Полацкий, — отвечал Цампа, улыбнувшись. — Кроме того, она поручила мне отнести на почту письмо.
— Ко мне?
— Конечно.
Цампа вынул из кармана письмо и передал его Рокамболю.
— Как ты смел его распечатать? — вскричал яростно Рокамболь и выхватил револьвер.
— Не торопись, — спокойно проговорил Цампа, — потому что без меня ты должен будешь отказаться от грандства, от девицы Концепчьоны, от маркизства и еще много от чего. Не забудь, что у меня есть талисман в виде лоскутка бумаги, который я вчера вечером отдал на сохранение нотариусу.
— Возьми руль, — проговорил Рокамболь, пряча пистолет, —и дай мне прочесть письмо моей возлюбленной.
Письмо Концепчьоны было следующего содержания:
«Мой друг!
Завтра утром я и моя мать выезжаем из Кадикса.
Королева, уезжая отсюда, сказала мне: «Прощайте, маркиза, надеюсь увидеть вас через две недели в Мадриде вместе с вашим супругом. Уезжайте из Кадикса, мое дитя. Вы должны венчаться в замке Салландрера — этого требует ваш траур».
Вот почему мы уезжаем, мой друг, и ждем вас в замке Салландрера. Нас будет венчать архиепископ — мой дядя.
Я должна была рассказать ему историю нашей любви. Он бранил меня за слишком вольное обращение с вами и сказал:
«Вы зашли уже так далеко, дитя мое, что не должны более видеться с вашим женихом до самой свадьбы».
К тому же он не хочет допустить другого обряда венчания, кроме древнеиспанского: т. е. невеста входит в церковь через одну дверь, а жених — через другую, и они встречаются у самого алтаря.
Следовательно, друг мой, спешите с приездом в замок Салландрера. Я жду вас через неделю. Наша свадьба должна совершиться четырнадцатого числа, так как, по разным преданиям, это число считается самым счастливым в нашем семействе.
Если вы приедете тринадцатого, то не входите в замок. Остановитесь под горой, в доме лесовщика, которому уже отдано приказание о приеме вас.
Прощайте, друг мой. Перенесите терпеливо этот своеобразный испанский обычай, утешаясь мыслью, что вскоре между нами будет только Бог и любовь.
Ваша Концепчьона».
Спустя несколько минут после того, как Рокамболь прочел письмо, лодка подплыла к порту. Цампа причалил к лестнице, которая вела на террасу дворца, занимаемого комендантом, который в это время прогуливался по этой террасе.
— Что же ты намерен делать? — шепнул Рокамболь на ухо Цампе.
— Будь покоен. На этот раз предоставь мне действовать.
Цампа поднялся по лестнице прежде Рокамболя.
— Как, — сказал капитан по-испански, — ты уже приехал?
— Да, капитан.
— Где же каторжник? — спросил Педро С, видя в лодке только одного графа.
— Он умер.
— Что?
— Его убил граф.
— Ты шутишь?
— Нисколько. Маркиз хотел убежать: он бросил руль, выпрыгнул в море и пустился вплавь. Но граф распорядился с ним по-польски.
— Что?
— Он выстрелил в него из револьвера так, что маркиз нырнул и больше не показался на поверхности.
— Ах, господин граф, — воскликнул капитан по-английски. — Вы сделали похвальное дело, убив каторжника, решившего убежать.
— Я исполнил свой долг, капитан, — отвечал скромно Рокамболь.
На другой день Цампа подал Рокамболю номер мадридской газеты, в которой граф Вячеслав Полацкий прочел историю, рассказанную накануне Цампой капитану дону Педро С.
— Вот как пишут историю! — проговорил Рокамболь, расхохотавшись.
Спустя пять дней в гостиницу «Три мага», в комнату графа Вячеслава Полацкого, вошел Цампа.
— Ну, — сказал португалец, — нам пора в дорогу.
— Наконец-то, — сказал Рокамболь.
— Замок де Салландрера неблизко отсюда, — продолжал Цампа.
— Знаю.
Граф Полацкий простился с капитаном Педро С. под предлогом, что получил письмо, вызывающее его в Польшу по чрезвычайно важным делам.
В десять часов утра он сел в свою дорожную карету, запряженную четырьмя сильными мулами.
Польский вельможа выехал из Кадикса с большим шумом, в сопровождении своих четырех лакеев.
Проехав две мили, он остановился на первой станции, в гостинице.
Здесь вошел к нему человек, одетый в платье простого мещанина, — это был Цампа.
Через несколько минут он сидел уже вместе с Рокамболем в карете, которая помчалась с быстротою молнии и через тридцать шесть часов доехала до Барселоны, от которой замок Салландрера находился в пятнадцати милях.
— Послушай-ка, друг, — сказал Цампа, — нам необходимо здесь переночевать для того, чтобы переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37