ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Помогите мне, братья! — успел выкрикнуть повелитель Мюнстера, прежде чем Жан сдавил ему горло.
Быстро встав на ноги, Жан заставил своего заложника подняться одновременно с ним. Рука Жана потянулась к перевязанной голове как раз в тот момент, когда первый из старейшин начал взбираться на возвышение. И подобно тому, как Ян Бокельзон заставил замолчать толпу, подняв руку Анны, так сделал и Жан, подняв свою. Ибо в руке у него был пистоль — небольшой предмет, конечно, но очень выразительный, если его прижать к горлу их мессии.
— Нет-нет! — громко объявил Жан. — Если вы хотите, чтобы ваш царь остался жив, не двигайтесь с места.
В зале опять воцарилась тишина. За стенами дворца слышны стали безошибочно узнаваемые звуки приближающегося боя.
— Пожалуйста, не убивай меня! — проскулил Ян. — Пожалуйста!
— Тогда очень медленно делай то, что я тебе скажу. Просунь руку в складки моей куртки. Нет, не твою руку. Другую.
Как и прежде, за движениями этой руки внимательно наблюдали все те же глаза. Все внимание сосредоточилось на ней, пока двери снова не распахнулись и новый защитник, немного менее окровавленный, чем его предшественник, но столь же сильно испуганный, вбежал в зал с криком:
— Враг уже на главной площади!
Тишина обвалилась и больше не восстанавливалась. Один из старейшин, на голову возвышавшийся над остальными (Жан вспомнил, что Мейкпис называл его Книппердоллингом), главный придворный, выбрался на помост. Клинок Жана впился в тело Яна, и на шее его пленника появилась тонкая струйка крови.
— Ты можешь убить нашего вождя, — крикнул Книппердоллинг, — но если я не приду на помощь моей пастве, нас всех перебьют.
— Так иди. Я не ищу ничьей смерти. Сегодня ночью твой город нахлебается ее в достатке. Я уйду с тем, с чем пришел сюда, и это все.
— Опусти свое оружие! Пусть оно прольет кровь во имя защиты нашего дела! — взмолился Книппердоллинг. — Искупи свои грехи, прими любовь Христа. Ты еще сможешь обрести спасение среди нас.
— Не думаю, — ответил Жан. — Мое спасение ждет меня не здесь. Но я не стану мешать вам ускорить ваше.
— Что ты делаешь? Не оставляй меня с ним! — завопил самозванный мессия, когда Книппердоллинг с прочими старейшинами направился к дверям, хватая оружие, сложенное у входа. — Без моего слова спасения не будет! Вернитесь! Я повелеваю вам!
Книппердоллинг приостановился в дверях:
— Я это понял только сейчас. Слово Божье и слово Бокельзона — не одно и то же. И я выбираю Бога.
И они выбежали из зала. Судя по тому, какие громкие звуки долетали с улицы, Жан понимал, что старейшинам недолго искать кратчайший путь к своему спасению.
— Нет! — крикнул царь Ян и так рванулся, что Жану пришлось немного отодвинуть пистоль, чтобы тот сам не перерезал себе горло. Чуть ослабленной хватки оказалось достаточно, чтобы Ян вывернулся и упал лицом вперед, на край помоста. Там его подхватили женщины.
Жан выругался по-английски, и ему моментально вспомнилась Бекк.
Оказавшись среди гарема, царь вновь обрел свою храбрость.
— Хватайте его! — завопил он. — Мы еще успеем воскресить Анну Болейн и уничтожить наших врагов. Рука! Нам нужна рука!
Мейкпис говорил, что женщины — самые бесстрашные бойцы в городе. И эти семь матрон во главе с крупной дамой Диварой были переполнены ярости. Преданные своему повелителю, они внезапно извлекли из-под ниспадавших складками одеяний огромные ножи. И по тому, как они держали оружие, было видно, что они уже им пользовались.
Женщины окружили помост. Когда одна из них пыталась на него вспрыгнуть, Жан рассекал перед нею воздух. Он двигался быстро, но они были хитры, а помост — слишком велик, чтобы Жан мог одним прыжком перескочить его весь. Вскоре одной из них удастся подняться на настил, и тогда Жану придется ее убить. А тем временем на помост сможет забраться еще кто-нибудь. И погибнет еще одна женщина. А под конец, скорее всего, умрет и он сам.
Свет факелов, мерцавший на стали его пистоля, гораздо ярче вспыхивал на клинках женщин. Жан начал уставать. Рана, которую он нанес первой женщине, когда та закинула колено на помост, не помешала ей сделать новую попытку. И когда сама Дивара совершила прыжок, а нож Жана поднялся, чтобы нанести первый из множества следующих смертоносных ударов, двери распахнулись — в третий раз за эту ночь.
И тогда умерла последняя слабая надежда на то, что захватившие Мюнстер отряды увлекутся убийствами и насилием и дадут Жану возможность скрыться. Он увидел в дверях Генриха фон Золингена.
«Вот эта минута, — подумал Джанук, стоявший позади Генриха. — Я наношу удар, я погружаю мой меч в спину этого дьявола по самую рукоять. Потеряв своего предводителя, остальные могут смешаться».
Он замахнулся, но в это самое мгновение Генрих повернулся к нему и сказал:
— Ты! Отведи этого предателя к его золоту. Выведи его из города. Вот мой подарок тебе за то, что ты спас мне жизнь. Мы в расчете.
И мгновение было упущено. Спина, которая должна была стать ножнами его меча, начала удаляться, продвигаясь сквозь толпу женщин, разбегающихся во все стороны с отчаянными криками. Одним ударом руки Генрих отбросил в сторону плачущего мужчину в наряде ветхозаветного царя и вспрыгнул на деревянное возвышение, где Жан уже успел убить первых двух солдат. Еще трое навалились на французского палача и повалили его. Уже двадцать человек окружали Жана, когда Джанук, задержавшийся у выхода, увидел, как над толпой торжествующе подняли кисть отрубленной руки.
Корнелиус Фуггер жался к наемнику, а тот сказал:
— Веди меня к своему золоту. Немедленно.
«Странно, — подумал Жан, извиваясь на помосте под ударами кулаков и ног. На мгновение открылся проход, так что ему стал виден зал до самых дверей. — До чего знакомым кажется вон тот человек в шлеме! То, как он держится, тсак сжимает локоть Корнелиусу Фуггеру, которого уводит».
А потом проход закрылся. И почти сразу же открылся новый, и Жана подхватило облако. Он был рад алому теплу, потому что оно унесло его от ударов и боли и от криков обреченных, разносившихся по всему Новому Иерусалиму.
Глава 7. ОТРЯД РАСПАДАЕТСЯ
Хакон не знал, что за свет он видит: то ли первый луч рассвета, то ли зарево десятка пожаров, которые вспыхнули в стенах города. В конце концов скандинав предпочел считать этот свет предвестником нового дня и соответственно этому начал приготовления. Его топор был отточен запредельно остро: казалось, достаточно только наставить его на кого-то, и тот распадется на две половины. Хакон сходил в лагерь и купил себе кирасу, кольчужную рубаху и шлем, а в придачу — небольшой, но мощный лук и колчан стрел. Ему даже удалось раздобыть кожаный ошейник для Фенрира. Ошейник был утыкан заостренными шипами, направленными наискось, так что попытка поймать полуволка будет стоить человеку руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121