Да. Панель скользнула в сторону, раз-два - и вот я внутри. Отправив
вперед свой духовный свет, я вскарабкался наверх, и медленно, осторожно
отодвинул вторую панель, чувствуя благодарность к тому, кто додумался
замаскировать ее широким креслом. Из-за его правой ручки можно было
осматриваться, не слишком опасаясь, что тебя обнаружат. Оттуда был хорошо
виден северный конец комнаты.
Рэндом барабанил, а Мартин, весь в коже и цепочках, сидел перед ним и
слушал. Рэндом творил такое, чего я в жизни не видел. Он играл пятью
палочками. По одной у него было в каждой руке, по одной зажато подмышками
и одну он держал в зубах. Играя, он менял их местами: та, что была зажата
в зубах, оказывалась справа подмышкой, а ее предшественница перекочевывала
оттуда в правую руку; палочка, которая была там до нее, отправлялась в
левую, четвертая уже торчала из-под мышки слева, а та, которая только что
была там, уже оказывалась зажата в зубах - и он ни разу не ошибся. Это
гипнотизировало. Я не мог отвести глаз, пока Рэндом не закончил свой
номер. "Фьюжн"-барабанщик вряд ли стал бы мечтать о старенькой установке
Рэндома - ни прозрачного пластика, ни тарелок размером с боевой щит, ни
целого набора тамтамов с парой басов, она не сияла, как огненное кольцо
вокруг Корал. Рэндом обзавелся своей установкой еще до того, как шнуры
стали тонкими и нервными, басы сели, а тарелки подцепили акромегалию и
стали гудеть.
- Никогда еще такого не видел, - донесся голос Мартина.
Рэндом пожал плечами.
- Немножко повалял дурака, - сказал он. - Я выучился этому в
тридцатые годы у Фредди Мура, не то в "Виктории", не то в "Виллидж
Вэнгард", он тогда играл с Артом Хоудсом и Максом Камински. Забыл, где
именно. В варьете тогда еще не было микрофонов, и освещение было скверным,
чтобы держать зал, приходилось так вот выпендриваться, или забавно
одеваться, говаривал он.
- Так угождать толпе? Позор!
- Ага, вам, ребята, никому бы и в голову не пришло, вырядиться или
расшвырять вокруг себя инструменты.
Следом наступила тишина, а выражение лица Мартина никак не удавалось
увидеть. Потом Мартин сказал:
- Я не то имел в виду.
- Ага, я тоже, - ответил Рэндом. Потом три палочки полетели вниз и он
снова заиграл.
Откинувшись назад, я слушал. И тут же ошарашенно понял, что вступил
альт-саксофон. Когда я снова посмотрел на них, Мартин по-прежнему стоял ко
мне спиной и играл. Наверное, саксофон лежал на полу с другой стороны, за
стулом. Получалось нечто в духе Ричи Коула, что мне, в общем, понравилось
и немного удивило. К наслаждению их игрой примешивалось такое же сильное
ощущение, что сейчас мне в этой комнате делать нечего. Я осторожно
отступил назад, отодвинул панель, прошел и вернул ее на место. Спустившись
вниз и выйдя наружу, я решил, что лучше пройти через обеденный зал, чтобы
не проходить еще раз мимо дверей в библиотеку. Еще какое-то время их
музыка была слышна, и я очень жалел, что не знаю заклинания, которым
Мандор заключает звуки в драгоценные камни, хотя бог весть как Камень
Правосудия отнесся бы к тому, что в него поместили "Блюз Диких".
Я собирался пройти по восточному коридору туда, где по соседству с
моими апартаментами он вливается в северный коридор, свернуть там налево,
подняться по лестнице к королевским покоям, постучать и вернуть Камень
Виале, потому что надеялся, что сумею заставить ее выслушать целый водопад
объяснений. Можно было бы о многом умолчать - она знает не все и потому не
станет расспрашивать. Конечно, в конце концов Рэндом доберется до меня и
спросит. Но чем позже, тем лучше.
Тут я как раз прошел мимо покоев отца. Ключ был при мне, чтобы, по
очевидным с моей точки зрения причинам, в них можно было позже
остановиться. Ну, раз уж я все равно оказался там, можно было сэкономить
время. Я отпер дверь, отворил ее и вошел.
Серебряная роза из вазы с бутонами на туалетном столике исчезла.
Странно. Я шагнул туда. Из соседней комнаты донеслись звуки голосов,
слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова. Я оцепенел. Там мог быть и
он сам. Но нельзя же просто взять и ворваться в чужую спальню, если там,
по идее, целая компания - особенно, когда это покои твоего отца и, чтобы
попасть в них, пришлось отпереть входную дверь. Мне вдруг стало страшно
неловко. Захотелось побыстрее убраться вон. Я расстегнул перевязь, с
которой, в не слишком-то подходящих ножнах, свисал Грейсвандир. Не смея
носить его больше, я повесил меч на одну из торчавших у двери деревянных
вешалок рядом с коротким плащом, который заметил только теперь. Потом
выскользнул из комнаты, по возможности тихо заперев дверь.
Неловко. Он что же, действительно регулярно приходил и уходил и ему
каким-то образом удавалось оставаться незамеченным? Или в его апартаментах
происходит что-то необычное, явление совсем иного порядка? Мне приходилось
иногда слышать пересуды о том, что в некоторых из старых покоев есть двери
sub specie spatium. Стоит сообразить, как заставить их работать, и
получишь массу дополнительного места, чтобы хранить вещи, плюс личный вход
и выход. Еще одно, о чем мне стоило бы спросить Дворкина. Вдруг у меня под
кроватью карманная вселенная? Никогда туда не заглядывал.
Я повернулся и быстро пошел прочь. Дойдя до угла, я замедлил шаг.
Дворкин считал, что от Лабиринта меня защитил Камень Правосудия, который
был со мной - если Лабиринт и впрямь пытался мне навредить. С другой
стороны, если слишком долго носить Камень, он сам может причинить
владельцу вред. Значит, Дворкин советовал мне немного отдохнуть, а потом
мысленно пройти через матрицу Камня, чтобы создать себе подобие более
могущественной силы, а также некоторую невосприимчивость к нападениям
самого Лабиринта. Интересное предположение. Конечно, всего лишь
предположение - вот что это такое.
Добравшись до пересечения коридоров, я помедлил. Пойти налево значило
бы оказаться у лестницы или же прямо в своих покоях. Напротив покоев
Бенедикта, которыми он пользовался редко, по левую руку от меня,
наискосок, была гостиная. Я направился туда, зашел, опустился в массивное
кресло в углу. Хотелось только одного - разобраться с врагами, помочь
друзьям, вычеркнуть свое имя из всех черных списков, в которых оно сейчас
было, найти отца, и как-нибудь договориться со спящей ти'га. Потом можно
будет подумать насчет того, не продолжить ли прерванное странствие. Тут я
понял, что все это требует, чтобы я снова задал себе вопрос, уже ставший
почти риторическим:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60