Я не могу позволить себе играть в игрушки каждый сеанс.
- Что вы собираетесь делать?
- Пойдем гулять, - он хлопнул в ладоши.
- "ГДЕ ЧАША ПЫЛИ ПРОСИТ ВОДЫ..." - сказал голос неизвестно откуда, и
они, закашлявшись, пошли.
- "...ГДЕ СИЛЬНО ЗАГРЯЗНЕННАЯ РЕКА НЕ ЗНАЕТ ЖИВОГО СУЩЕСТВА, СКАЗАЛ
ГОЛОС, - И ПЕНА ЕЕ РЖАВОГО ЦВЕТА..."
Они шли вдоль вонючей реки; Эйлин зажала нос, но запах все равно
чувствовался.
- "...ГДЕ ЛЕС ПОГУБЛЕН, И ЛАНДШАФТ ЕСТЬ ПРЕДДВЕРИЕ АДА..."
Они шли среди пней, спотыкались об остатки ветвей, и под их ногами
хрустели сухие листья. Испуганно косящаяся луна свисала с черного купола
на тонкой нитке. Под листьями трещала земля.
- "...ГДЕ ЗЕМЛЯ КРОВОТОЧИТ В ОПУСТЕВШИХ ГОРНЫХ ВЫРАБОТКАХ..."
Вокруг них лежали покинутые механизмы. Горы земли и камня сиротливо
лежали в ночи. Громадные бреши в земле были наполнены похожими на кровь
разрастаниями.
- "...ПОЙ, МУЗА АЛЮМИНИЯ, КОТОРАЯ ВНАЧАЛЕ УЧИЛА ЭТОГО ПАСТУХА, КАК
МУЗЕЙ И ПРОЦЕСС ВОССТАЮТ ИЗ ХАОСА - ИЛИ, ЕСЛИ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ВОСХИЩАЕТ
СМЕРТЬ, СОЗЕРЦАЙ ВЕЛИЧАЙШЕЕ КЛАДБИЩЕ!"
Они вернулись назад, на вершину холма, чтобы посмотреть оттуда.
Кругом было множество тракторов, бульдозеров, копателей, кранов. Грудами
лежал искореженный, проржавевший, разломанный металл. Вокруг лежали рамы,
плиты, пружины, балки. Брошенные орудия. Ненужные машины.
- Что это? - спросила она. - Металлический лом. Об этом Уолт не пел -
о вещах, которые идут по его траве и выдирают ее с корнем.
Они пошли мимо мертвых механизмов.
- Эта машина срыла индейский могильник, а эта спилила старейшее на
континенте дерево. Вот эта прорыла канал, отклонивший реку, что обратило
зеленую долину в пустыню. Эта ломала стены домов наших предков, а эта
поднимала плиты для чудовищных башен, заменивших эти дома...
- Вы пристрастны, - сказала она.
- Конечно. Вы должны всегда стараться видеть широко, если хотите
сделать что-то мелкое. Помните, я показывал вам пантеру, гремучую змею,
аллигатора? Помните, что я ответил, когда вы спросили: "Зачем ЭТО?"
- Вы сказали, что я должна знать не только идиллию.
- Правильно, и, поскольку вы снова жаждете перехватить инициативу, я
решил, что чуть больше боли и чуть меньше удовольствия могут укрепить мое
положение. Вы уже наделали ошибок.
- Да, я знаю. Но это изображение механизмов, мостящих дорогу в ад...
Они обошли кучу банок, бутылок и матрацных пружин. Он остановился
перед металлическим ящиком и открыл крышку.
- Посмотрите, что спрятано в брюхе этого бака на целые столетия!
Фантастическое сияние наполнило темную полость мягким зеленым светом.
- Чаша Святого Грааля, - объявил он. - Это энантиадромия, моя
дорогая. Круг, возвращающийся на себя. Когда он проходит через свое
начало, начинается спираль. Откуда мне знать? Грааль мог быть спрятан в
машине. Со временем все меняется. Друзья становятся врагами, зло
становится благодеянием. Но у меня еще есть время, и я расскажу вам
маленькую легенду, как и вы угощали меня легендой о греке Дедале. Ее
рассказал мне пациент по имени Ротман, изучающий каббалу. Чаша Грааля,
которую вы видите, есть символ света, чистоты и святости и небесного
величия; каково ее происхождение?
- Никто не знает.
- Да, но есть традиция, легенда, которую Ротман знал: Чашу Грааля
отдал Мельхиседек, израильский первосвященник, предназначив ее для Мессии.
Но где Мельхиседек взял ее? Он вырезал ее из громадного изумруда,
найденного им в пустыне. Этот изумруд выпал из короны Шмаэла, Ангела Тьмы,
когда тот был сброшен с небес. Кто знает, какова вообще суть Чаши Грааля?
Энантиадромия. Прощай, Грааль. - Он закрыл крышку, и все оделось мраком.
Затем, идя по Уинчестерскому кафедральному собору с плоским потолком
и обезглавленной (Кромвелем, как сказал гид) статуей справа, он вспоминал
следующий сеанс. Он вспомнил свой почти невольную позу Адама, когда
называл всех проходящих перед ними животных. Он чувствовал себя приятно
буколическим, когда, вызубрив старый ботанический текст, творил и называл
полевые цветы.
Так что они были вне городов, вдали от машин. Ее эмоции были все еще
мощными при виде простых, осторожно вводимых объектов; чтобы рискнуть
ввести ее в сложную и хаотическую дикость, он должен был медленно строить
ее город.
Что-то быстро пронеслось над собором, вызвав звонкий гул. Рендер на
секунду взял Джил за руку и улыбнулся, когда она посмотрела на него. Джил,
склонная к красоте, обычно прилагала много труда для ее достижения, но
сегодня ее волосы были просто зачесаны назад и связаны пучком, глаза и
губы не накрашены; маленькие белые уши были открыты и казались какими-то
заостренными.
- Обратите внимание на зубцы капителей... - прошептал он.
- Фу! - сказала Джил.
- Ш-ш-ш! - зашикала стоявшая рядом маленькая женщина.
Позднее, когда они шагали обратно к своему отелю, Рендер спросил:
- О'кей, Уинчестер?
- О'кей.
- Рада?
- Рада.
- Значит, можем вечером уехать.
- Идет.
- В Швейцарию...
- А может, мы сначала потратим день-два на осмотр старых замков? В
конце концов, они же сразу через Пролив, а пока я буду осматривать, ты
можешь попробовать все местные вина...
- Ладно.
Она посмотрела на него с некоторым удивлением.
- Что? Никаких возражений? - Она улыбнулась. - Где твой боевой дух?
Ты позволяешь мне вертеть тобой?
- Когда мы галопом неслись по потрохам этого старинного храма, я
услышал слабый стон, а затем крик: "Ради бога, Монтрезор!" Я думаю, это
был мой боевой дух, потому, что голос-то был мой. Я уступаю призраку, даже
неустановленному. Давай поедем во Францию. Вот и все!
- Дорогой Ренди, это всего на пару дней...
- Аминь, - сказал он, - хотя мазь на лыжах уже сохнет.
Они уехали. На третий день утром, когда она говорила ему о замках в
Испании, он вслух размышлял, что в то время как психологи пьют и только
злятся, психиатры пьют, злятся и ломают вещи. Приняв это как
завуалированную угрозу Веджвудскому фарфору, который она
коллекционировала, она согласилась с его желанием кататься на лыжах.
Свободен! - чуть не выкрикнул Рендер.
Сердце его билось где-то в голове. Он резко наклонился и свернул
влево. Ветер бил в лицо, жег и царапал щеки душем ледяных кристаллов.
Он был в движении. Мир кончился в Вейссфилдже, и Дорфталь вел вниз и
прочь от его портала.
Его ноги были двумя мерцающими реками, несущимися по твердым,
изгибающимся плоскостям; они не мерзли на ходу. Вниз. Он плыл. Прочь от
всего мира. Прочь от удушающей нехватки интенсивности, от избалованности
благосостоянием, от убийственной поступи вынужденных развлечений, рубящих
досуг, как Гидру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Что вы собираетесь делать?
- Пойдем гулять, - он хлопнул в ладоши.
- "ГДЕ ЧАША ПЫЛИ ПРОСИТ ВОДЫ..." - сказал голос неизвестно откуда, и
они, закашлявшись, пошли.
- "...ГДЕ СИЛЬНО ЗАГРЯЗНЕННАЯ РЕКА НЕ ЗНАЕТ ЖИВОГО СУЩЕСТВА, СКАЗАЛ
ГОЛОС, - И ПЕНА ЕЕ РЖАВОГО ЦВЕТА..."
Они шли вдоль вонючей реки; Эйлин зажала нос, но запах все равно
чувствовался.
- "...ГДЕ ЛЕС ПОГУБЛЕН, И ЛАНДШАФТ ЕСТЬ ПРЕДДВЕРИЕ АДА..."
Они шли среди пней, спотыкались об остатки ветвей, и под их ногами
хрустели сухие листья. Испуганно косящаяся луна свисала с черного купола
на тонкой нитке. Под листьями трещала земля.
- "...ГДЕ ЗЕМЛЯ КРОВОТОЧИТ В ОПУСТЕВШИХ ГОРНЫХ ВЫРАБОТКАХ..."
Вокруг них лежали покинутые механизмы. Горы земли и камня сиротливо
лежали в ночи. Громадные бреши в земле были наполнены похожими на кровь
разрастаниями.
- "...ПОЙ, МУЗА АЛЮМИНИЯ, КОТОРАЯ ВНАЧАЛЕ УЧИЛА ЭТОГО ПАСТУХА, КАК
МУЗЕЙ И ПРОЦЕСС ВОССТАЮТ ИЗ ХАОСА - ИЛИ, ЕСЛИ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ВОСХИЩАЕТ
СМЕРТЬ, СОЗЕРЦАЙ ВЕЛИЧАЙШЕЕ КЛАДБИЩЕ!"
Они вернулись назад, на вершину холма, чтобы посмотреть оттуда.
Кругом было множество тракторов, бульдозеров, копателей, кранов. Грудами
лежал искореженный, проржавевший, разломанный металл. Вокруг лежали рамы,
плиты, пружины, балки. Брошенные орудия. Ненужные машины.
- Что это? - спросила она. - Металлический лом. Об этом Уолт не пел -
о вещах, которые идут по его траве и выдирают ее с корнем.
Они пошли мимо мертвых механизмов.
- Эта машина срыла индейский могильник, а эта спилила старейшее на
континенте дерево. Вот эта прорыла канал, отклонивший реку, что обратило
зеленую долину в пустыню. Эта ломала стены домов наших предков, а эта
поднимала плиты для чудовищных башен, заменивших эти дома...
- Вы пристрастны, - сказала она.
- Конечно. Вы должны всегда стараться видеть широко, если хотите
сделать что-то мелкое. Помните, я показывал вам пантеру, гремучую змею,
аллигатора? Помните, что я ответил, когда вы спросили: "Зачем ЭТО?"
- Вы сказали, что я должна знать не только идиллию.
- Правильно, и, поскольку вы снова жаждете перехватить инициативу, я
решил, что чуть больше боли и чуть меньше удовольствия могут укрепить мое
положение. Вы уже наделали ошибок.
- Да, я знаю. Но это изображение механизмов, мостящих дорогу в ад...
Они обошли кучу банок, бутылок и матрацных пружин. Он остановился
перед металлическим ящиком и открыл крышку.
- Посмотрите, что спрятано в брюхе этого бака на целые столетия!
Фантастическое сияние наполнило темную полость мягким зеленым светом.
- Чаша Святого Грааля, - объявил он. - Это энантиадромия, моя
дорогая. Круг, возвращающийся на себя. Когда он проходит через свое
начало, начинается спираль. Откуда мне знать? Грааль мог быть спрятан в
машине. Со временем все меняется. Друзья становятся врагами, зло
становится благодеянием. Но у меня еще есть время, и я расскажу вам
маленькую легенду, как и вы угощали меня легендой о греке Дедале. Ее
рассказал мне пациент по имени Ротман, изучающий каббалу. Чаша Грааля,
которую вы видите, есть символ света, чистоты и святости и небесного
величия; каково ее происхождение?
- Никто не знает.
- Да, но есть традиция, легенда, которую Ротман знал: Чашу Грааля
отдал Мельхиседек, израильский первосвященник, предназначив ее для Мессии.
Но где Мельхиседек взял ее? Он вырезал ее из громадного изумруда,
найденного им в пустыне. Этот изумруд выпал из короны Шмаэла, Ангела Тьмы,
когда тот был сброшен с небес. Кто знает, какова вообще суть Чаши Грааля?
Энантиадромия. Прощай, Грааль. - Он закрыл крышку, и все оделось мраком.
Затем, идя по Уинчестерскому кафедральному собору с плоским потолком
и обезглавленной (Кромвелем, как сказал гид) статуей справа, он вспоминал
следующий сеанс. Он вспомнил свой почти невольную позу Адама, когда
называл всех проходящих перед ними животных. Он чувствовал себя приятно
буколическим, когда, вызубрив старый ботанический текст, творил и называл
полевые цветы.
Так что они были вне городов, вдали от машин. Ее эмоции были все еще
мощными при виде простых, осторожно вводимых объектов; чтобы рискнуть
ввести ее в сложную и хаотическую дикость, он должен был медленно строить
ее город.
Что-то быстро пронеслось над собором, вызвав звонкий гул. Рендер на
секунду взял Джил за руку и улыбнулся, когда она посмотрела на него. Джил,
склонная к красоте, обычно прилагала много труда для ее достижения, но
сегодня ее волосы были просто зачесаны назад и связаны пучком, глаза и
губы не накрашены; маленькие белые уши были открыты и казались какими-то
заостренными.
- Обратите внимание на зубцы капителей... - прошептал он.
- Фу! - сказала Джил.
- Ш-ш-ш! - зашикала стоявшая рядом маленькая женщина.
Позднее, когда они шагали обратно к своему отелю, Рендер спросил:
- О'кей, Уинчестер?
- О'кей.
- Рада?
- Рада.
- Значит, можем вечером уехать.
- Идет.
- В Швейцарию...
- А может, мы сначала потратим день-два на осмотр старых замков? В
конце концов, они же сразу через Пролив, а пока я буду осматривать, ты
можешь попробовать все местные вина...
- Ладно.
Она посмотрела на него с некоторым удивлением.
- Что? Никаких возражений? - Она улыбнулась. - Где твой боевой дух?
Ты позволяешь мне вертеть тобой?
- Когда мы галопом неслись по потрохам этого старинного храма, я
услышал слабый стон, а затем крик: "Ради бога, Монтрезор!" Я думаю, это
был мой боевой дух, потому, что голос-то был мой. Я уступаю призраку, даже
неустановленному. Давай поедем во Францию. Вот и все!
- Дорогой Ренди, это всего на пару дней...
- Аминь, - сказал он, - хотя мазь на лыжах уже сохнет.
Они уехали. На третий день утром, когда она говорила ему о замках в
Испании, он вслух размышлял, что в то время как психологи пьют и только
злятся, психиатры пьют, злятся и ломают вещи. Приняв это как
завуалированную угрозу Веджвудскому фарфору, который она
коллекционировала, она согласилась с его желанием кататься на лыжах.
Свободен! - чуть не выкрикнул Рендер.
Сердце его билось где-то в голове. Он резко наклонился и свернул
влево. Ветер бил в лицо, жег и царапал щеки душем ледяных кристаллов.
Он был в движении. Мир кончился в Вейссфилдже, и Дорфталь вел вниз и
прочь от его портала.
Его ноги были двумя мерцающими реками, несущимися по твердым,
изгибающимся плоскостям; они не мерзли на ходу. Вниз. Он плыл. Прочь от
всего мира. Прочь от удушающей нехватки интенсивности, от избалованности
благосостоянием, от убийственной поступи вынужденных развлечений, рубящих
досуг, как Гидру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36