Нажал гашетку, по самолету пробежала сильная дрожь: заработали все шесть его пулеметов и пушка. В кабине запахло кисловатой пороховой гарью. Заплясал фейерверк огней вокруг вражеского разведчика. Мимо меня пронеслись какие-то куски. «Рама» накренилась вправо. Тут же даю ручку от себя и влево, нажимаю левую педаль — ухожу под нее. Жду удара: впечатление такое, что обязательно зацеплю «раму» хвостом. Нет, обошлось! Она резко перевалилась вправо и заштопорила. Жердев довольным голосом, в котором слышится и восторг, и одобрение, передает:
— Готова! Молодец, Костя! Посмотри вниз: два фрица на веревках болтаются.
— Вижу!
Уже хорошо виден и самолет Жердева, и два купола, под которыми висят две фигурки, и спиралью разматывающая за собой струйку дыма зловещая «рама».
Вот она упала — на земле неярко блеснула вспышка…
— Пристраивайся!
— А парашютисты?
— Никуда не денутся — внизу наши.
Две-три минуты полета, и в районе Красноармейское пристраиваемся к своей группе. Покрышкин получил информацию с земли: «рама» упала севернее станции Сартана. Ответил:
— Дома разберемся…
Клубов уступает нашей паре «законное» место. Вижу, как он, качнув крыльями, привлекает мое внимание. Смотрю, он показывает большой палец: молодец, мол, поздравляю с первой победой.
Когда возвратились, Покрышкин собрал всех летчиков и провел разбор, одобрил наши действия. Он развил мысль дальше и заключил:
— Наилучший способ атаки «рамы» — снизу сзади под ракурсом ноль четвертей и одна четверть. Огонь открывать со ста метров, а то и ближе. При этом — по гондоле. Это еще раз подтвердил последний бой.
Весь следующий день я не летал, помогал технику на стоянке. Половину дела закончили. Утром вместе со всеми приехал на аэродром, а Яковенко докладывает:
— Самолет к полету готов!
Вот те и раз! Оказывается, технический состав все равно трудился ночью. «По привычке», — как объяснил Иван Михайлович. Не отдыхали ребята и после того, как закончили дела на моем истребителе — стали помогать своим коллегам из других звеньев: надо было вводить в боевой строй поврежденные самолеты, ремонтировать их, скорее готовить к новым сражениям с врагом.
Вновь перебазирование. Не успели привыкнуть к аэродрому у села Русский Колодец, как поступает приказ перелететь к самому Азовскому морю.
Очередным пристанищем стало село Обрыв. Село имеет такое необычное название совсем не случайно: оно расположено на крутом, обрывистом берегу моря. Станешь лицом к воде, сколько видит глаз — необъятная, какая-то серая и загадочная гладь морского простора. Если долго смотреть в степь — тоже морем покажется.
Выходим в район Мариуполя и со стороны моря.
Летать над водой сложно, особенно молодым летчикам. Мне, окончившему морское авиаучилище и уже имевшему некоторый опыт полетов над водным простором, и то надо как бы заново привыкнуть к обстановке. А каково «сухопутным» ребятам?
— Все сливается — и небо, и вода. Горизонта не видно — только серая пелена вокруг, — сетует Михаил Новиков.
— Даже гул двигателя какой-то иной, — добавляет Иван Руденко.
Он говорит правду, по-иному слышишь «свой» мотор: так распространяются и отражаются от водной поверхности звуковые волны. Акустика иная — сказал бы специалист. Эти размышления прервал чей-то возглас: — Мы вернулись, ребята!..
Да это ведь механик по вооружению Валериан Германишвили радостно произнес: вспомнил, как два года тому назад наш полк стоял на этом же месте и вел тяжелые бои с численно превосходящим противником.
Кто-то из авиаспециалистов, кажется, Виктор Короткое, припомнил, как тогда, в сорок первом, Германишвили сконструировал спаренную установку пулеметов ШКАС для защиты аэродрома у поселка Красный Маяк и однажды, когда вдруг появился в небе «мессершмитт», дал по нему очередь — и… сбил его. Несколько дней спустя он метким огнем уничтожил группу вражеских мотоциклистов, пытавшихся прорваться в район аэродрома.
Валериан трудится за двоих, снаряжает самолеты, проверяет вооружение, помогает товарищам. Он пылает жаждой мести врагу, причинившему столько страданий нашему народу.
Здесь, в Обрыве, однополчане оказались в трудный, тяжкий период войны, когда под натиском врага приходилось отходить все дальше и дальше в глубокий тыл страны. Многие сложили головы в жарких сражениях. На смену им пришли другие: чувствуем ответственность перед теми, кто не дожил до этого дня. Должен драться за себя и за них!..
Теперь диапазон боевой работы значительно расширился: штурмуем отступающие по дорогам гитлеровские войска (район Козловки), прикрываем наземные части (район Волновахи и Мариуполя), ведем воздушные бои над акваторией Азовского моря.
На суше, на море и в небе — жестокие бои, наступательная операция достигла высшего напряжения.
Свежая радостная весть: 8 сентября освобожден город Сталино, а 9 сентября освобожден Краматорск! На следующий день — новое огромной важности событие — враг изгнан из Мариуполя!.. В боях за этот славный город особо отличились воины 221-й стрелковой дивизии. Их боевому успеху содействовали части 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского казачьего корпуса, совершившие глубокий обход мариупольской группировки противника на волновахском направлении. Отважно сражались высаженные в тылу фашистов бойцы морского десанта из 384-го отдельного батальона морской пехоты под командованием старшего лейтенанта К. Ольшанского и капитан-лейтенанта В. Немченко. Отличились в боях многие летчики. Накануне освобождения Мариуполя от фашистских оккупантов ведущий пары наших истребителей, выполнявших разведывательный полет, командир звена младший лейтенант Иван Бабак обнаружил на перегоне Мариуполь — Волноваха много эшелонов: гитлеровцы спешили вывезти в тыл награбленное добро.
Однако что это? Внимание Бабака привлекли товарные вагоны, из окон-люков которых подавались какие-то знаки. Истребители снизились. И летчик отчетливо увидел десятки рук, протянутых к краснозвездным самолетам. Их приветствовали, им махали косынками, кепками, платками. К ним взывали о помощи.
Возвратившись на аэродром, Бабак доложил командиру о результатах разведки, о положении войск противника, об эшелонах.
— Угоняют нашу молодежь на каторгу! — с горечью произнес командир дивизии Ибрагим Дзусов. И тут же приказал снарядить несколько групп истребителей с задачей блокировать эшелоны.
Группа Ивана Бабака первой нанесла удар — вывела из строя паровозы передних эшелонов. Вслед за ней в действие вступили группы Павла Еремина, Николая Старчикова, Михаила Петрова.
Движение приостановилось. Из вагонов высыпали люди. Вражеская охрана открыла было огонь, но с проносившихся над самыми головами советских истребителей потянулись огненные трассы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96