Там ждут его. Ждет командир, боевые друзья. Механик самолета Коля Годулянов давно уже стоит на морозе, пристально всматриваясь в даль. Холод забирается под меховую куртку, стынут ноги, коченеют руки. Но Николай не может себе позволить пойти погреться — он весь в напряжении, начеку, словно на посту верности.
А в небе — ни точки, ни звука. Кругом — белое безмолвие. Но вот Годулянову вдруг почудился далекий рокот. Механик рванул с головы ушанку, ладонью заслонил глаза от яркого света и, всматриваясь в еле заметную точку, возникшую в небе, слушал тишину. Уже не точка — уже силуэт самолета выделяется четко на фоне сероватого неба, уже приглушенный гул перешел в рокот. И вдруг Николай Годулянов ощутил в груди теплые толчки: «Мотор — мой!» — механик способен узнать свою машину «по голосу»!..
Самолет все ниже, все ближе. Но радость тут же сменяется беспокойством, на лице Годулянова недоумение и тревога. Что это: мотор дает перебои, а истребитель как-то странно переваливается с крыла на крыло?
Годулянов побежал за самолетом. Истребитель как бы плюхнулся на полосу, пробежал немного и застыл на месте. Мотор тихо рокотал. Из кабины никто не появлялся.
Николай вскочил на крыло. С противоположной стороны у кабины показался только что подоспевший сюда инженер эскадрильи старший техник-лейтенант Николай Коновалов. Они увидели страшную картину: окровавленный летчик, мертвой хваткой сжимая ручку управления, склонился головой на правую руку. Левая висела безжизненно, и сквозь растерзанный осколками рукав наружу проступила кровь.
К самолету уже спешила санитарная машина. Когда летчика укладывали на носилки, он вдруг открыл глаза и, узнав командира, произнес:
— В районе Чистяково — танковая группа, близ Снежного — механизированная. Идут на Ростов…
И потерял сознание.
…С того дня прошло немало лет. И вот они встретились — летчик и механик. Узнали друг друга сразу. Молча обнялись — и долго стояли так: голова к голове. Потом каждый рассказал о себе.
Находясь в госпитале, Викентий Карпович узнал, что ему, одному из первых в полку, присвоено высокое звание Героя Советского Союза. После излечения летчик возвратился в свой родной 16-й гвардейский истребительный авиаполк и продолжал бить врага.
Годулянов же был переведен в другую часть. И только уже после войны судьба свела их вместе на несколько дней. Они искренне рады были такому счастливому случаю, вспомнили былое, друзей-товарищей своих, верных долгу, преданных святому делу защиты Родины.
…И друга крепкое плечо… Кто не подставлял его товарищу, когда тот оказывался в беде? Кто не опирался на это плечо в свой самый трудный час? Большая это сила — и ничем не измерить ее!..
Есть у меня фронтовой товарищ Алексей Закалюк. Встретимся — вспоминаем наше боевое братство, яркие, волнующие эпизоды, просто, убедительно, ярко раскрывающие и душу нашего человека, и его моральную чистоту, и верность долгу.
В середине марта 1943 года привелось Алексею в составе группы истребителей сопровождать наши бомбардировщики, наносившие удар по косе Чушка, где наша разведка обнаружила большое скопление войск противника.
Бомбардировщики вышли на цель, стали на боевой курс и приступили к бомбометанию. Делали это уверенно, спокойно, словно бы и не рвались вокруг снаряды, не полосовали небо трассы смертельного огня.
Один бомбардировщик оказался подбитым. Он задымил, приотстал от группы, отвернул в сторону и пошел со снижением. Командир истребительного авиаполка, возглавлявший группу прикрытия, передал по радио:
— Закалюк, Вильямсон — прикройте.
И пара краснозвездных истребителей повернула к подбитой машине, взяла под защиту боевых друзей. Два «мессера», пытавшиеся добить поврежденный бомбардировщик, тут же были отогнаны от него.
Старший лейтенант Закалюк пытается связаться с экипажем подбитого самолета, но это никак не удается: видимо, радио на бомбардировщике выведено из строя, не действует.
А тяжелая машина идет все ниже, ниже. Закалюку хочется крикнуть:
— Поближе к берегу идите, ребята. Держитесь!
Но не услышат его «бомберы». Крылья готовы истребители подставить, хоть как-нибудь помочь — да это невозможно. А внизу море, холодное море.
Обессиленный бомбардировщик, протянув в небе косой дымный след, планирует и садится на воду. Над ним кружат два истребителя, проносятся низко-низко, взмывают, снова снижаются. Закалюк и Вильямсон знают: подбитая машина может продержаться на плаву лишь несколько минут. А потом что?
Экипаж выбрался на центроплан. Трое в меховых комбинезонах машут истребителям руками. Взывают о помощи? Нет — прощаются: знают, что друзья в сложившейся ситуации ничем уже им не помогут.
Проходит несколько минут. Бомбардировщик погружается в воду. Холодные волны смыкаются над ним, над головами трех смельчаков…
Каково наблюдать такую картину?..
Слезы на глазах, боль в груди, вздох тяжелый — от бессилия и отчаяния — и крепче сжат штурвал, и клятва мстить врагу…
То было в середине марта на траверсе станицы Голубинской. А пять недель спустя произошел второй подобный случай.
Как и тогда, Алексей Закалюк и Александр Вильямсон шли в составе восьмерки истребителей, прикрывавших группу бомбардировщиков, которым была поставлена задача нанести удар по артиллерийским позициям, с которых противник вел яростный огонь по героическому десанту на Мысхако.
Бомбы легли в цель. Левым разворотом самолеты стали уходить. Правый крайний бомбардировщик немного приотстал, и по нему сосредоточили весь огонь вражеские зенитки. Один снаряд попал в правый мотор…
Заметив, что от нашего бомбардировщика потянулась струйка дыма, ведущий восьмерки истребителей майор Владимир Семенишин приказал:
— Закалюк, Вильямсон — прикройте!..
Опять была названа эта пара!.. Тогда ведущим был командир полка, теперь — командир эскадрильи. Но и тот, и другой превосходно знали, кому можно доверить такое задание, на кого можно положиться.
И пара истребителей, отделившись от своей группы, пристраивается к подбитому самолету. Он теряет высоту, тянет на Геленджик…
На этот раз связь с бомбардировщиком — отличная. Закалюк быстро прикидывает — и убеждается: до Геленджика «бомбер» не дотянет! Как же быть?
— «Большой»! Подворачивай к Кабардинке!
Бомбардировщик послушно берет левее. Еще минута. Закалюк прикидывает — и убеждается: нет, не дотянет «бомбер» до берега!
— Ребята, раздевайтесь! — летит на борт бомбардировщика неожиданный совет Закалюка. Он-то уже видел и знает, как в таких случаях бывает. И тут же добавляет: — Вода уже теплая. Подержитесь на воде — самолет минут пять «плавает». А станет тонуть — вы от него подальше отплывите. Скоро катер придет… И тут же, чтобы там, на бомбардировщике, слышали это, своему ведомому подает команду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
А в небе — ни точки, ни звука. Кругом — белое безмолвие. Но вот Годулянову вдруг почудился далекий рокот. Механик рванул с головы ушанку, ладонью заслонил глаза от яркого света и, всматриваясь в еле заметную точку, возникшую в небе, слушал тишину. Уже не точка — уже силуэт самолета выделяется четко на фоне сероватого неба, уже приглушенный гул перешел в рокот. И вдруг Николай Годулянов ощутил в груди теплые толчки: «Мотор — мой!» — механик способен узнать свою машину «по голосу»!..
Самолет все ниже, все ближе. Но радость тут же сменяется беспокойством, на лице Годулянова недоумение и тревога. Что это: мотор дает перебои, а истребитель как-то странно переваливается с крыла на крыло?
Годулянов побежал за самолетом. Истребитель как бы плюхнулся на полосу, пробежал немного и застыл на месте. Мотор тихо рокотал. Из кабины никто не появлялся.
Николай вскочил на крыло. С противоположной стороны у кабины показался только что подоспевший сюда инженер эскадрильи старший техник-лейтенант Николай Коновалов. Они увидели страшную картину: окровавленный летчик, мертвой хваткой сжимая ручку управления, склонился головой на правую руку. Левая висела безжизненно, и сквозь растерзанный осколками рукав наружу проступила кровь.
К самолету уже спешила санитарная машина. Когда летчика укладывали на носилки, он вдруг открыл глаза и, узнав командира, произнес:
— В районе Чистяково — танковая группа, близ Снежного — механизированная. Идут на Ростов…
И потерял сознание.
…С того дня прошло немало лет. И вот они встретились — летчик и механик. Узнали друг друга сразу. Молча обнялись — и долго стояли так: голова к голове. Потом каждый рассказал о себе.
Находясь в госпитале, Викентий Карпович узнал, что ему, одному из первых в полку, присвоено высокое звание Героя Советского Союза. После излечения летчик возвратился в свой родной 16-й гвардейский истребительный авиаполк и продолжал бить врага.
Годулянов же был переведен в другую часть. И только уже после войны судьба свела их вместе на несколько дней. Они искренне рады были такому счастливому случаю, вспомнили былое, друзей-товарищей своих, верных долгу, преданных святому делу защиты Родины.
…И друга крепкое плечо… Кто не подставлял его товарищу, когда тот оказывался в беде? Кто не опирался на это плечо в свой самый трудный час? Большая это сила — и ничем не измерить ее!..
Есть у меня фронтовой товарищ Алексей Закалюк. Встретимся — вспоминаем наше боевое братство, яркие, волнующие эпизоды, просто, убедительно, ярко раскрывающие и душу нашего человека, и его моральную чистоту, и верность долгу.
В середине марта 1943 года привелось Алексею в составе группы истребителей сопровождать наши бомбардировщики, наносившие удар по косе Чушка, где наша разведка обнаружила большое скопление войск противника.
Бомбардировщики вышли на цель, стали на боевой курс и приступили к бомбометанию. Делали это уверенно, спокойно, словно бы и не рвались вокруг снаряды, не полосовали небо трассы смертельного огня.
Один бомбардировщик оказался подбитым. Он задымил, приотстал от группы, отвернул в сторону и пошел со снижением. Командир истребительного авиаполка, возглавлявший группу прикрытия, передал по радио:
— Закалюк, Вильямсон — прикройте.
И пара краснозвездных истребителей повернула к подбитой машине, взяла под защиту боевых друзей. Два «мессера», пытавшиеся добить поврежденный бомбардировщик, тут же были отогнаны от него.
Старший лейтенант Закалюк пытается связаться с экипажем подбитого самолета, но это никак не удается: видимо, радио на бомбардировщике выведено из строя, не действует.
А тяжелая машина идет все ниже, ниже. Закалюку хочется крикнуть:
— Поближе к берегу идите, ребята. Держитесь!
Но не услышат его «бомберы». Крылья готовы истребители подставить, хоть как-нибудь помочь — да это невозможно. А внизу море, холодное море.
Обессиленный бомбардировщик, протянув в небе косой дымный след, планирует и садится на воду. Над ним кружат два истребителя, проносятся низко-низко, взмывают, снова снижаются. Закалюк и Вильямсон знают: подбитая машина может продержаться на плаву лишь несколько минут. А потом что?
Экипаж выбрался на центроплан. Трое в меховых комбинезонах машут истребителям руками. Взывают о помощи? Нет — прощаются: знают, что друзья в сложившейся ситуации ничем уже им не помогут.
Проходит несколько минут. Бомбардировщик погружается в воду. Холодные волны смыкаются над ним, над головами трех смельчаков…
Каково наблюдать такую картину?..
Слезы на глазах, боль в груди, вздох тяжелый — от бессилия и отчаяния — и крепче сжат штурвал, и клятва мстить врагу…
То было в середине марта на траверсе станицы Голубинской. А пять недель спустя произошел второй подобный случай.
Как и тогда, Алексей Закалюк и Александр Вильямсон шли в составе восьмерки истребителей, прикрывавших группу бомбардировщиков, которым была поставлена задача нанести удар по артиллерийским позициям, с которых противник вел яростный огонь по героическому десанту на Мысхако.
Бомбы легли в цель. Левым разворотом самолеты стали уходить. Правый крайний бомбардировщик немного приотстал, и по нему сосредоточили весь огонь вражеские зенитки. Один снаряд попал в правый мотор…
Заметив, что от нашего бомбардировщика потянулась струйка дыма, ведущий восьмерки истребителей майор Владимир Семенишин приказал:
— Закалюк, Вильямсон — прикройте!..
Опять была названа эта пара!.. Тогда ведущим был командир полка, теперь — командир эскадрильи. Но и тот, и другой превосходно знали, кому можно доверить такое задание, на кого можно положиться.
И пара истребителей, отделившись от своей группы, пристраивается к подбитому самолету. Он теряет высоту, тянет на Геленджик…
На этот раз связь с бомбардировщиком — отличная. Закалюк быстро прикидывает — и убеждается: до Геленджика «бомбер» не дотянет! Как же быть?
— «Большой»! Подворачивай к Кабардинке!
Бомбардировщик послушно берет левее. Еще минута. Закалюк прикидывает — и убеждается: нет, не дотянет «бомбер» до берега!
— Ребята, раздевайтесь! — летит на борт бомбардировщика неожиданный совет Закалюка. Он-то уже видел и знает, как в таких случаях бывает. И тут же добавляет: — Вода уже теплая. Подержитесь на воде — самолет минут пять «плавает». А станет тонуть — вы от него подальше отплывите. Скоро катер придет… И тут же, чтобы там, на бомбардировщике, слышали это, своему ведомому подает команду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96