В ответе госсекретарь Лансинг фактически обвинил римского папу в покровительстве австрийской и германской монархий. Выступая за мирное решение в условиях боевых действий Центральных держав на чужой территории, Ватикан содействует планам наиболее реакционных сил Европы. «Интриги в России, стокгольмская конференция социалистов, пропаганда в нашей стране и в странах-нейтралах говорят о наличии у Центральных держав единого плана — поисков мира на том этапе, когда они одерживают победы в наземных сражениях, и тогда, когда они добиваются успехов в подводной войне» {457} . Стабильный мир с германской автократией невозможен. Германский империализм нацелен на Америку, на Россию, на весь мир.
Лансинг после бесед с возвратившимся из России Рутом сделал в августе 1917 г. вывод, что шансы Временного правительства удержаться у власти невелики {458} . Пресса еще продолжала ликовать по поводу триумфа демократии в России, но Вильсон и Лансинг уже сделали для себя суровые выводы. Русская революция — как и французская столетие назад — неизбежно пройдет весь цикл от умеренности к террору и затем обратно к реакции. Лансинг не верил в саму возможность «обуздать события»; он убеждал президента, что «общее ухудшение состояния дел в России будет происходить до тех пор, пока вперед не выйдет некая доминирующая личность» {459}.
Вильсон теперь полагал, что успех русской революции зависит от способности Америки противостоять искушениям заключить мир с Германией на основе компромисса. Пока Германия не побеждена, никакой военный союз с Западом не защитит Россию от «интриг, тайного проникновения и открытой контрреволюции германского правительства». Ситуация в России требует оказания помощи силам, которые выступают за продолжение войны. Президент и Хауз твердо решили «не играть» с идеями расчленения Германии, не грозить Германии тяжелыми экономическими репрессиями. Американской дипломатии следует двигаться к достижению собственных целей в Европе, а не в русле антантовской ненависти к Германии. Вашингтон должен думать о своем месте в послевоенной Европе, а не увлекаться изобличением врага. Эти предпосылки породили дипломатическую ноту Вильсона от 27 августа 1917 г., в которой более отчетливо, чем прежде, применялся прием «отделения» правящих классов Германии, виновных в войне, от населения страны, ставшего их жертвой.
Мертвый ход
Начиная с августа 1914 г. Британия пыталась заменить в России Германию в качестве экономического партнера, поставщика технических специалистов и кредитов. В августе 1917г. Британия как бы расписывается в своей неудаче. Британские промышленники стали закрывать свои предприятия в России и покидать страну, оказавшуюся неуправляемой. Франция? 10 августа французский генеральный консул Бертран предупредил Кэ д'Орсэ о надвигающемся противостоянии сторон. Премьер Рибо собственноручно, в строжайшем секрете, написал заменившему Тома послу Нулансу, что «псе союзники чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы Керенский и Корнилов сумели организовать энергичное правительство» {460}.
В снеге реально обозначившейся угрозы военного поражения перед послами Запада встала задача подготовить свои правительства к реальности военно-политического паралича России. Более всего беспокоило Бьюкенена то обстоятельство, что Керенский и его коллеги в правительстве лишат армию боевой силы из опасения, что она может быть использована против революции. «Это была бы главная и фатальная ошибка» {461} , — писал Бьюкенен. На наступившем в конце августа 1917 г. поворотном рубеже русской истории Запад как бы замер, не зная, какую политику избрать в русском вопросе.
Аналитическая мысль Запада зашла в тупик. Главы правительств обратились к своим экспертам, но и те испытывали едва ли не раздвоение личности. Согласно оценке Нокса, основная масса русских войск уже не могла сражаться. Промышленность расстроена, и рабочий класс требует уступок со стороны работодателей и правительства. Русский экономический организм потерял привлекательность для Запада. В этом роковом августе Керенский пытался объяснить Нулансу, что ключ к пониманию русского характера следует искать у Льва Толстого во «Власти тьмы»; «Только коснувшись крайних глубин испытаний, мы приближаемся к лучшим часам своей истории». Керенский пытался объяснить, что большевизм был еще одной «силой тьмы», которая в конечном счете пройдет. Русские люди нуждаются в руководстве, которое только национально признанное правительство может обеспечить {462}.
Формирование позиции Запада во многом зависело от того, на что пойдет — в условиях хаоса на железных дорогах и отказа крестьян сдавать зерно — Керенский. Когда стало ясно, что Керенский в очередной раз не готов к жестким мерам, к восстановлению дисциплины, Запад начал списывать его со счетов. Согласно сентябрьской оценке британского кабинета, Керенский, скорее, готов начать переговоры о сепаратном мире с Германией, чем пойти на разрыв с радикальной частью русского общества. В этой ситуации намерения генерала Корнилова восстановить власть в стране, наметившему программу жестких мер, начали приобретать в западных столицах значительную привлекательность.
Френсис встречал Корнилова, когда тот был командующим петроградским военным округом. Генерал объяснял послу по-английски, что ему не нравится пребывание в столице. На Френсиса Корнилов, выходец из казацкой среды, произвел благоприятное впечатление: он поразил американского посла владением семнадцатью языками — мог обратиться к каждой национальной дивизии на ее собственном языке, Он был фаворитом военных — в течение нескольких лет он вырос с поста командира бригады до должности главнокомандующего самой большой в мире армии. Зондаж мнений армейских чинов свидетельствовал о популярности Корнилова в армии, где ценили его волю, цельность характера, патриотизм. Став главнокомандующим, он расстрелял примерно сто дезертиров, выставив трупы на обочинах дорог с надписями: «Я был расстрелян, потому что бежал от врага и стал предателем Родины». Правда и то, что далеко не все среди военных коллег Корнилова восхищались им. Брусилов сказал, что у Корнилова «мозги овцы». Савинков подает Корнилова политической невинностью. Но все же никто не мог опровергнуть наличие у Корнилова практического ума, примечательного мужества и качеств лидера. Он, как и Алексеев, верил, что люди способны проявить замечательное мужество, если ими руководят способные офицеры. Корнилов в конце июля верил только в военный контроль над российской промышленностью и железными дорогами, запрет советов и репрессии против большевиков. Его вера в революционное чудо Керенского иссякла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169