Когда стало ясно, что окопы сильнее атакующих средств, что германский военно-морской флот не может покинуть свои гавани, немцы начали поиски фокуса своей идейной деятельности и нашли его в стремлении разомкнуть союз России и Запада. В конце 1914 — начале 1915 года германские идеологи начинают выдвигать идеи союза Западной и Центральной Европы против России. М. Шелер в книге «Гении войн» объявляет, что единственной подлинной целью Германии является объединение всего континента против России. Запад должен понять, что только могущественная Германия, вставшая между Балтикой и Черным морем, может защитить его от растущей мощи России.
Бетман-Гольвег намеревался добиться своих целей за счет раскола России. Канцлер Германии желал развала Российской империи. Он намеревался создать из русской части Польши буферное польское государство. Немцы начали активную пропагандистскую работу среди финнов, русских евреев и кавказских народов. Инструментом была избрана революция и использование национализма. Немцы начали оказывать помощь украинским националистам — в этом виделся едва ли не решающий шаг к расширению германского влияния на Востоке. Целью этой фракции было создание контролируемой Германией зоны от Пиренеев до Мемеля, от Черного моря до Северного, от Средиземноморья до Балтики, что позволило бы Германии конкурировать с Соединенными Штатами в борьбе за мировое экономическое первенство.
В записях канцлера от 11 августа 1914 г. ставились следующие цели: 1) использовать подрывные действия для общего ослабления России; 2) создать нескольких буферных государств между Россией, Германией и Австро-Венгрией в качестве средства ослабления давления русского колосса на Центральную и Западную Европу, для «отбрасывания России назад, на восток, так далеко, как это только возможно» {94} ; 3) ликвидация слабых «якобы нейтральных» государств на германских границах. Конкретно говорилось об «освобождении от гнета московитов» нерусских народов, осуществляемом под германским военным контролем. Австро-Венгрия должна была быть расширена за счет Украины, Румынии и Бессарабии, Бетман-Гольвег отверг как абсурдное лишь предложение превратить Санкт-Петербург в германскую крепость.
Но восстания, на которые возлагали надежды сторонники сокрушения России, не материализовались в августе-сентябре 1914 г, ни в Польше, ни в Финляндии, ни на Украине.
Вторая концепция внешнеполитического планирования исходила из того, что не Россия, а владычица морей Британия стоит на пути германского развития. В интересах же Германии было бы допустить выход России в Средиземное море, поскольку это неизбежно приведет ее к конфликту с Британией {95} . В том же духе в сентябре 1914 г. представитель промышленной группировки Тиссена М. Эрцбергер поставил перед правительством рейха задачу элиминирования «нетерпимой опеки» над Германией со стороны Британии в основных вопросах мировой политики.
Гинденбургу Фалькенгайн посчитал нужным объяснить причины своего упорства именно на Западном фронте: «Наш самый опасный враг находится не на Востоке, этот враг — Англия — организатор всего заговора против Германии. Мы сможем нанести ей ущерб только в случае выхода к морю. Францию Германия может сдержать, лишь поддерживая нынешние позиции на Западе. Подъем французских надежд проявил себя после нашего отступления в сентябре, главной причиной которого было ослабление Западной армии в пользу Восточной» {96}.
Фон Тирпиц, вся военно-морская партия в целом считали именно Британию, а не Россию врагом рейха номер один. И кайзер и фон Мольтке поддержали идею оказания помощи антианглийским элементам в Индии, Египте и Южной Африке. Тирпиц и его адмиралы выступали за осуществление блокады Британии. Линия Тирпица заключалась в определении в качестве главной цели Британии и в заключении после победоносной войны союза с Россией. Он хотел завершить войну с Россией возможно скорее. Тирпиц видел будущее Германии в укреплении ее мировых промышленных торговых позиций.
Эта фракция выступила за полную и жесткую оккупацию Франции и Бельгии с тем, чтобы быть в состоянии оказывать необходимое влияние на несговорчивую Британию, сохраняя при этом дружественность восточноевропейского, русского тыла. Сторонники этой концепции предлагали быть жестче с западным союзником Британии — Францией. Значительная часть германских банкиров выступила за взимание с Франции крупных репараций и за захват французских колоний, но не резкое ослабление ее в Европе. Император Вильгельм Второй в августе и сентябре 1914 г. требовал очистить индустриальные районы Франции и Бельгии от местного населения и заселить их «достойными людьми» {97} . Влиятельный промышленник Август Тиссен полагал, что Франция должна была быть ослаблена за счет передачи Германии департаментов Нор и Па-де-Кале с Дюнкерком и Булонью, департамента Мерт-э-Мозель с цепью крепостей и на юге департаментов Вогезы и От-Саон с Бельфором. Бельгия инкорпорировалась в Германию. Германские промышленники (как и правительство) хотели лишить Францию залежей железной руды, с тем чтобы обеспечить ее полную зависимость от Германии.
Фон Тирпиц противопоставлял эти взгляды сугубо антироссийской политике. Первое столкновение его взглядов со взглядами канцлера произошло в штаб-квартире в Кобленце 19 августа 1914 г. Тирпиц яростно отстаивал свою точку зрения. (В частности, в двухчасовой прогулке он как будто убедил кайзера Вильгельма в правоте своего стратегического видения.) Однако дальнейшее развитие событий показало, что линия канцлера стала доминирующей. Германскому военно-морскому флоту было отказано в активных действиях против Британии. (Бетман-Гольвег хотел сберечь флот как один из козырей в послевоенных переговорах с Британией после поражения Франции.)
21 декабря 1914 г., когда масштабы русского поражения в Восточной Пруссии были определены, генерал фон Сект (который в будущем возглавит рейхсвер и выступит упорным сторонником отрыва России от Запада, сторонником германо-русского союза) писал: «Решающим является вопрос, какая нация может быть нашим лучшим союзником в борьбе против Англии? Ответ, по моему мнению, будет иметь решающее значение в проведении нашей политики в будущем… Францию следовало бы приветствовать в качестве союзника, и с географической точки зрения такой выбор сделать легко. Но Франция, в любом случае, будет слабым союзником, даже если она и в стойле? Итак, в качестве потенциального союзника можно рассматривать лишь Россию. У нее есть то, чего нет у нас» {98} . Сходные же позиции стал занимать В. Ратенау, которому многое на данном направлении пришлось совершить в будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169