— Я все сделаю, чтобы ты была счастлива, — сказал я. — Счастлива и ничего не боялась. — (Не так торжественно, Феликс!)
Она вздрогнула и вскочила на ноги.
— Кто сказал, что я чего-то боюсь? — Она было рванулась к двери, но я поймал её руки и ласково усадил обратно к огню. — Джулиан чего-нибудь рассказал? — резко спросила она, и я ответил в том же тоне:
— Никто этого не говорил, к тому же я не видел Джулиана. Иногда мне казалось, что ты чем-то встревожена, только и всего. Но теперь с этим навсегда покончено. У тебя есть я, и я об этом позабочусь. — Я увидел в зеркале своё лицо и вдруг почувствовал себя глупо.
Навсегда! Моя неуклюжая попытка защититься возымела наконец действие: она снова села рядом, смягчившаяся и успокоившаяся. Тем вечером я обнаружил у кровати пару книг эссеистики в красивых сафьяновых переплётах зеленого цвета. «На время утащила из квартиры Джулиана», — объяснила она. Но не сказала когда. На каждой красовался экслибрис: переплетённые инициалы владельца на фоне загадочной картинки — обезьяна лезет на гранатовое дерево. Там и тут подчеркнутые, видимо владельцем, абзацы. «Настоящее мы делаем будущим; то, о чем мы мечтаем сегодня, завтра становится реальностью. Все наши несчастья происходят от пустых мечтаний. Мелкие и нечистые мечты буквально разлагают ткань будущего. Но мечты возвышенной души помогают одолевать препятствия и способствуют достижению цели». Я зевнул, она уже спала, калачиком свернувшись рядом и спрятав голову под крыло. Плывя вслед за нею с полузакрытыми глазами, я сквозь дрёму обращался к своим подобострастно-вежливым служащим с речью о великом моменте: «Попутный ветер удачи, джентльмены, наполняет паруса мечты». Я учился придавать голосу силу и уверенность, подкреплять слова жестами, ораторствовать…
Итак, те дни, ярко врезавшиеся в память, пролетели. Джулиан явно вернулся из своей заморской поездки, но ещё не появлялся на правлении, хотя его комментарии к нашим отчётам были скоры и убедительны, как всегда. Я пришёл к заключению, что он большей частью работает дома и почти никогда не бывает в офисе. Мне казалось странным, что он не жаждет личной встречи, хотя бы для того, чтобы пожать мне руку. Мне же очень хотелось познакомиться с ним. Я даже предложил Бенедикте пригласить его к нам на обед, но она с сомнением покачала головой и сказала:
— Ты не знаешь Джулиана. Он ужасно стеснительный. Предпочитает уединение. Уверена, что он не придет. Он и нам послал в последнюю минуту огромный букет с извинениями, что не может лично прийти поздравить. Знаешь, Феликс, мало кто в офисе может похвастаться, что видел его. Он предпочитает общаться по телефону.
Это было по меньшей мере интригующе, и поначалу я был склонен думать, что она преувеличивает, но оказалось, она говорила правду. Потом он как-то позвонил мне, чтобы кое-что обсудить, — но звонил, будучи за городом. От его голоса веяло ледяной вежливостью. Он говорил медленно, спокойно, отрешённо, что внушало мысль о бесконечной усталости, — слушая его, ты представлял себе Дизраэли, диктующего государственный документ подобным, полным скепсиса тоном. Я выразил нетерпеливое желание познакомиться с ним лично, и он поблагодарил, но добавил:
— Да, всему своё время, Чарлок. Разумеется, мы обязательно встретимся, но сейчас я просто с ног сбился, да и у вас слишком много других дел — я имею в виду вашу с Бенедиктой свадьбу. Не могу выразить, как мы все счастливы.
Делать нечего, пришлось пока подчиниться его причуде. Но однажды утром у меня в кабинете зазвонил телефон, и, судя по тембру его голоса, он говорил откуда-то из здания компании. Это был, конечно, Джулиан — к тому времени я прекрасно различал его голос, поскольку мы теперь часто разговаривали; больше того, я знал, что у него есть свой кабинет в конце коридора, там, где корпел над своими бумагами Натан, секретарь генерального управляющего. Да что уж, я даже раза два записывал его голос для своей коллекции. В весёлом настроении я представлял, как удивлю его, когда увижу во плоти. И вот, пока он говорил, я поставил микрофон на пресс-папье и потихоньку прошёл по длинному коридору и распахнул дверь кабинета, как бы желая о чем-то спросить. Но там был только Натан, сидящий за своим столом; маленький диктофон, прикреплённый к телефонной трубке, продолжал работать.
— А, так вы положили трубку, мистер Чарлок! — с мягким упрёком сказал Натан, снимая диктофон. Я почувствовал себя дураком. Натан выключил диктофон и сказал: — Он был сегодня очень рано утром и записал полдюжины сообщений. Он часто так делает.
Я уныло рассказал об этом случае Бенедикте, но она только улыбнулась и покачала головой.
— Ты никогда не застанешь Джулиана врасплох, — сказала она. — Пока он сам этого не захочет.
— Но каков он, Бенедикта, как выглядит?
Она задумчиво поглядела на меня несколько секунд и сказала:
— В нем нет ничего особенного. Думаю, он такой же, как все.
— Ты сама его когда-нибудь видела? — спросил я по внезапному наитию. Вопрос вырвался у меня сам собой, и я тут же почувствовал всю его абсурдность. Но Бенедикта сдержалась и ответила:
— Ну разумеется, видела, конечно.
Но тон, каким она это сказала, показался мне странным. Если пришлось бы «толковать» его в манере неподражаемого Нэша, я бы понял его так: «Думаю, человек, которого я видела, это Джулиан, но я не до конца уверена». Мысль эта, однако, показалась мне не очень достойной, поэтому я отогнал её и сменил тему:
— Ну да ладно, надеюсь, на свадьбе мы в любом случае увидим его.
Но оказалось, я снова ошибся, потому что ни Джулиана, ни вообще гостей на свадьбе не было, хотя в доме повернуться было негде от подарков и телеграмм с поздравлениями.
Свадьба! Можно ли представить более странную свадьбу? Я, конечно, ни о чем не спрашивал, но и меня ни о чем не спрашивали. Я к приготовлениям не имел отношения, но полагаю, что с Бенедиктой по крайней мере советовались (если она вообще всем не руководила). Допускаю, что она решила придать торжеству исключительно частный характер, только и всего. И ничего другого. У меня тоже не было никого, кого бы хотелось пригласить. Без семьи. Дядя — в Америке, какие-то родственники — в Индии, вот и все.
Но это было моё первое посещение «Китая», нелепого, мрачного загородного дома, который должен был стать нашим «гнёздышком»; к тому же мы прибыли туда под вечер, поскольку церемония бракосочетания была назначена на полночь. «Китай» мертвящий!
С башенками и рыбными садками, огромным парком, спальней, отделанной золотой парчой, грандиозным бассетовским органом. В конце обычного рабочего дня коллеги по совету директоров заходили по очереди ко мне в кабинет, чтобы пожелать удачи и счастливого медового месяца, отпуская полагающиеся в таких случаях шуточки, что, мол, посещают осуждённого в его камере и все в таком роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99