Что же до вещества его тела, сотворенного на небесах, то оно выпало с дождем на землю и произвело растения, которые съели две телки, принадлежавшие его родителям; вещество перешло в молоко, которое, смешав с хаомой, родители выпили и соединились в первый раз; так был зачат Заратустра. Еще до того, как он родился, Ахриман и дэвы пытались умертвить его. За три дня до рождения Заратустры деревня светилась так ярко, что Спитамиды покинули ее, думая, что она горит. По возвращении они нашли младенца, излучавшего свет. Согласно преданию, Заратустра вошел в этот мир, смеясь. Он только-только появился на свет, как на него напали дэвы, но он обратил их в бегство, произнеся священную формулу маздеизма. Он вышел победителем в четырех испытаниях, весьма близких по своему характеру к инициациям (его бросали на погребальный костер, в волчье логово и т. п.).
Не стоит продолжать. Чудесные деяния, испытания и победы Заратустры вполне соответствуют парадигматическому сценарию обожествления спасителя. Следует подчеркнуть настойчивое повторение двух характерных для маздеизма мотивов — неземного света и сражений с демонами. Опыт соприкосновения с мистическим светом и экстатического «прозрения» засвидетельствован и в Древней Индии, где впоследствии занял в религии такое большое место. Что касается второго мотива, то сражаться с демонами, т. е. силами зла, есть, как мы увидим ниже, первейший долг каждого приверженца маздеизма.
§ 102. Шаманский экстаз?
Возвращаясь к теме главного «послания» Заратустры, зададим себе естественный вопрос: надо ли искать это «послание» только в гатах, или можно обращаться и к более поздним авестийским писаниям? Утверждать, что все учение Заратустры уместилось в гатах, нет оснований. К тому же некоторые концепции, отраженные в гатах, развиваются в целом ряде более поздних текстов, даже весьма поздних. Но ведь хорошо известно, что если какая-либо религиозная идея впервые развивается в позднем тексте, это совсем не значит, что она новая.
Важно уяснить, что именно было характерно для религиозного опыта Заратустры. Нюберг полагал возможным говорить в этой связи об экстатичности, типичной для шаманизма Центральной Азии. Эту гипотезу многие не приняли, но Виденгрен вновь обратил на нее внимание специалистов, представив ее в более умеренной и более убедительной форме. Он ссылается на предание, согласно которому Виштаспа для достижения состояния экстаза применял гашиш (bhang), и пока он спал, душа его отправлялась в рай. Авестийская традиция утверждает, что и сам Заратустра "предавался экстазу". В состоянии транса слышал он голос Ахурамазды и созерцал свои видения. С другой стороны, не исключено, что большую роль в культе играли песнопения, если считать, что название рая, "gar? dem?n?", означало "дом песни". Известно, что многие шаманы вызывали у себя состояние транса долгим пением, однако не следует любой культ, где используются песнопения, объявлять шаманистским. Близкие к шаманизму элементы можно различить и в сценарии, связанном с Мостом Чинват (см. ниже, § 111), а также в путешествии Арда-Вирафа на небеса и в ад. Но все-таки немногочисленные примеры чисто шаманистских инициаций — связанных с расчленением тела и заменой внутренностей — встречаются только в поздних текстах и могут быть лишь отражением внешних влияний (идущих из Центральной Азии или же от эллинистического синкретизма, особенно мистериальных религий).
Можно допустить, что Заратустра был знаком с индоиранскими шаманистскими техниками (известными также скифам и индийцам ведийского периода), и, похоже, нет оснований верить преданию об употреблении Виштаспой гашиша. Но в гатах и в других частях «Авесты» экстатические и визионерские эпизоды не похожи на шаманские. Заратустра с его визионерским пафосом ближе к другим типам религий. Кроме того, ни в отношениях Пророка с Господом, ни в его «послании», которое он не устает повторять, нет ничего «шаманского». Заратустра мог вырасти в какой угодно религиозной среде, экстатичность могла сыграть какую-то роль в его собственном обращении и приобретении им своих первых учеников, однако шаманистская экстатичность не занимает центрального места в маздеизме. Как мы вскоре увидим, маздеитский "мистический опыт" есть результат ритуальной практики, освещенной эсхатологической надеждой.
§ 103. Откровение Ахурамазды: человек волен выбирать между добром и злом
Заратустра получает откровение новой религии прямо от Ахурамазды. Принимая эту религию, он имитирует изначальный акт Господа — выбирает Добро (см.: «Ясна» 32. 2) и не просит иного от своих учеников. Суть зороастрийской реформы заключается в imitatio dei. Человека призывают последовать примеру Ахурамазды, однако в своем выборе он волен. Он не чувствует себя рабом или слугой Бога (каким признает себя верующий в Варуну, Яхве или Аллаха).
В гатах Ахурамазда — на первом плане. Он добр и свят (spenta). Он создал мир своей мыслью ("Ясна" 31.7), что равноценно creatio ex nihilo. Заратустра заявляет, что «узнал» Ахурамазду «мыслью» "как первого и последнего" (31.8), т. е. как начало и конец. Господа сопровождает свита из существ божественной природы (Амеша Спента): Аша (Справедливость), Boxy Мана (Благая Мысль), Армайти (Преданность), Хшатра (Царство, Власть), Хаурватат и Амертат (цельность/здоровье и Бессмертие). Заратустра призывает и восхваляет эти сущности в одном ряду с Ахурамаздой, как, например, в следующей гате: "Премудрый Господь всемогущий, Преданность, Справедливость, исходящие от Тебя во процветание жизни, Благая Мысль, Господи, услышьте меня: Сжальтесь надо мной тогда, когда придет час расплаты для каждого" (33.11 и сл.). Ахурамазда — отец некоторых сущностей (Аши, Boxy Мана, Армайти) и одного из духов-близнецов, Спента-Майнью (Духа-Благодетеля). Но это значит, что он породил и другого близнеца, Ангро-Майньго (Духа-Разрушителя). В начале всего, как гласит знаменитая гата, эти два духа выбрали для себя: один — добро и жизнь, другой — зло и смерть. "В начале существования" Спента-Майнью заявляет Духу-Разрушителю: "Ни наши с тобой мысли, ни учения, ни способности; ни решения наши, ни слова, ни действия; ни совести наши, ни души не находятся в согласии" (45.2). Очевидно, что эти духи — праведный и порочный — таковы скорее по собственному выбору, чем по природе.
Теологию Заратустры нельзя считать дуалистической в строгом смысле этого термина, ибо Ахурамазде не противостоит никакой анти-Бог; вначале оппозиция возникает между двумя Духами. С другой стороны, по неоднократным указаниям можно понять, что Ахурамазда и Дух Святости едины ("Ясна" 43. 3 и др.). Коротко говоря, и Добро и Зло, и святой дух, и демон разрушения исходят от Ахурамазды; но так как Ангро-Майнью по собственной воле избрал свое злодейское призвание и свой способ существования, то Премудрого Господа нельзя считать ответственным за появление Зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143