- Он оттуда - сюда, я отсюда - туда? Какой же, спрашивается, между
нами может быть общий язык?
Невозможно представить, что
было бы с населением земного шара, если бы все племянники стали такими, как
Костенька.
В детстве он
был веснушчатым и сопливым мальчиком, любил бить соседские окна, в юности -
драчливым парнем, в возрасте мужчины - бездельником и повесой. Годам к
тридцати пяти он стал совершенно невезучим: сколько ни начинал учиться -
не научился ничему, сколько ни начинал служить - ни на одной службе ничем
не проявился. Годам к сорока, к сорока пяти Костенька стал неимоверным хвастуном, послушать -
он все умеет, все знает, если же у него что не ладилось - то ли очередная женитьба, то
ли он снова попал под сокращение штатов, - так это потому, что он на все плюет,
плюет же на все потому, что он своенравный и любит справедливость.
Недавно Костенька въехал в новую квартиру и торжественно отметил
событие.
Костенькино новоселье действительно было
ведь чем-то таким, что в сознание Бахметьева не укладывалось. Хотя бы и
при всем желании. Но у него и желания такого не было, не могло быть.
Квартира - шесть комнат, все отделаны не то
мрамором, не то под мрамор. Бахметьев обошел, ознакомился, в шестую шагнуть не
смог: разве такие бывают?
Мебель... Из
Кремля, что ли, ее Костенька спер? Никак не мог себе Бахметьев К. Н. представить, будто
такую можно пойти и купить в магазине. Другое дело - спереть. Не просто,
но кто умеет, у того, наверное, получится.
Гости... Таких
гостей Бахметьев через час и выгнал бы, к чертовой бабушке: ходят, смотрят
- и ничему не удивляются! Подумали бы, сукины дети, что это за гость, который ходит
по таким вот комнатам, пьет-ест от пуза невероятные блюда и вина и ничему
не удивляется. Да такого гостя на порог нельзя пускать!
Нажравшись, но все еще не напившись, прихватив по
бутылке, эти хамы гости сели в покер - и что же? И три, и пять, и более тысяч
долларов проигрывает гость и по-прежнему лыбится как ни в чем не бывало!
Бахметьев сидел в сторонке, соображал: это сколько же в каждом проигрыше-выигрыше минимальных пенсий?
Продовольственных корзин? Единых проездных билетов? Хлебных батонов? Нет и
нет - уму было непостижимо!
Еще
был струнный квартет, играл концерт и Калинку. Под Калинку гости
плясали. И неплохо, грамотно плясали - значит, им это дело было знакомо.
Гуляли два дня и две ночи, отдыхая на всех
кроватях, на всех диванах и на всех коврах, а что было после этих двух дней,
Бахметьев К. Н. не знал - он ушел.
Когда ушел,
стали ему мниться напольные в квартире Костеньки часы, он такие видел
по ТВ в кабинете президента, маятник разве только чуть меньше человеческой головы
(может быть, и не меньше?), а впечатление - будто бы Костенька врем
и то приобрел в частную собственность. И вот гуляет при участии маятника, под
глухой, из каких-то других времен, бой этих часов. Кроме того - удивительно: этот
же механизм того же назначения и свойства помещался и в крохотных ручных
часиках, исполняя совершенно ту же работу. Есть ли еще подобная машина на
свете, чтобы в любых размерах оставалась самой собою?
Если бы в подземной Воркуте, в угольной шахте,
кто-нибудь сказал Бахметьеву К. Н., что он, во-первых, останется жив, а
во-вторых, попадет на такое вот новоселье собственного племянника, он бы
ту же минуту спятил с ума. Хорошо, что никто не сказал! Вот он нынче и соображал: кто
же все-таки такой - его племянничек? Кажется, неоткуда было ему взяться, но
он все равно взялся? Должно быть, проявились до сих пор не реализованные особенности Костенькиного организма -
то ли он обонял, как охотничья собака, то ли видел, будто ястреб, то ли слышал,
как заяц с большими-большими ушами, но что-то такое органическое жизнь
в нем вдруг востребовала...
Еще
недавно неряшливый - нечесаный, везде, где можно и где нельзя, расстегнутый, -
Костенька нынче преобразился: расчесан-надушен, на пальцах перстни, на ногах
белые с синими или красными по белому полосами носки, галстук из пестрых пестрый,
костюм то ли блестящий, то ли матовый и неизвестного качества. (Правда, надо
сказать, несколько раз Костенька являлся и в прежнем своем виде: расхристанный, под
градусом.)
Костенька посещал
Бахметьева К. Н., и всякий раз это было интересно, но с еще большим интересом воспринимался его
уход. Может быть, потому, что уходил он особенно - и попрощавшись, и пожелав
больному скорого выздоровления, он все равно не уходил через двери, а мгновенно исчезал,
казалось, сквозь стены. Наверное, потому, что он вот так исчезал, и думать
о нем уже не хотелось: был, не стало - значит, так и надо, и все дела.
Тем более что дела-то были доведены до конца, главный разговор, главное соглашение состоялось месяца
два тому назад, разве только чуть меньше, вскоре после того, как под присмотром и
при активном содействии племянника Бахметьев К. Н. был эвакуирован обратно
домой из больницы, из ракового корпуса.
И
только он вернулся домой, только осмотрелся в родных пенатах, в которые
и вернуться не чаял, как его даже и не в субботний, в какой-то другой день, в
среду кажется, навестил Костенька, принес всяческой снеди, а еще принес
бумагу с печатью и собственной подписью... Бумага эта была завещанием (на
случай смерти Бахметьева К. Н.), по которому двухкомнатная, с кухней 6,5
кв. м, отходила в пользу Костеньки.
Бахметьев К.
Н. подивился и бумагу подписал - очень старался вокруг него Костенька, его
надо было чем-то отблагодарить.
Костенька быстренько уложил
бумагу в шикарный, чуть ли не слоновой кожи кейс:
- Я, дядя Костя, я нынче тебе честно и по гроб жизни благодарен! Другой
бы на моем месте знаешь как? Другой бы получил твою подпись и - что?
В тот же день и спровадил бы тебя с жилплощади в известном направлении -
туда, где ты так и так очень вскоре будешь. Но я - нет! Я буду до конца
твои заключительные дни поддерживать. Во-первых, я помню, что ты меня еще
не родившегося из воды спас, во-вторых, я знаю, что ты подписал мне до
чрезвычайности важную бумагу. В общем, ты, дядя Костя, сыграл исключительную роль
в моей жизни, о чем я никогда и никогда не забуду!
- Ну а зачем тебе, Костенька, эта двухкомнатная? -
поинтересовался Бахметьев К. Н. - Зачем? Малогабаритка и санузел совмещенный? Я
у тебя был на твоем новоселье, видел твои хоромы, потому и удивляюсь.
- Мне, дядя Костя, не для себя. Мне - для нас.
Когда в субботу через две недели Костенька снова
Бахметьева К. Н. навестил, он постарался узнать, что это значит - дл
нас?
Оказалось, дл
нас нужны вот эти две комнаты с кухней, чтобы позже занять всю лестничную площадку,
а лестничная площадка тоже для нас нужна, чтобы занять весь
подъезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
нами может быть общий язык?
Невозможно представить, что
было бы с населением земного шара, если бы все племянники стали такими, как
Костенька.
В детстве он
был веснушчатым и сопливым мальчиком, любил бить соседские окна, в юности -
драчливым парнем, в возрасте мужчины - бездельником и повесой. Годам к
тридцати пяти он стал совершенно невезучим: сколько ни начинал учиться -
не научился ничему, сколько ни начинал служить - ни на одной службе ничем
не проявился. Годам к сорока, к сорока пяти Костенька стал неимоверным хвастуном, послушать -
он все умеет, все знает, если же у него что не ладилось - то ли очередная женитьба, то
ли он снова попал под сокращение штатов, - так это потому, что он на все плюет,
плюет же на все потому, что он своенравный и любит справедливость.
Недавно Костенька въехал в новую квартиру и торжественно отметил
событие.
Костенькино новоселье действительно было
ведь чем-то таким, что в сознание Бахметьева не укладывалось. Хотя бы и
при всем желании. Но у него и желания такого не было, не могло быть.
Квартира - шесть комнат, все отделаны не то
мрамором, не то под мрамор. Бахметьев обошел, ознакомился, в шестую шагнуть не
смог: разве такие бывают?
Мебель... Из
Кремля, что ли, ее Костенька спер? Никак не мог себе Бахметьев К. Н. представить, будто
такую можно пойти и купить в магазине. Другое дело - спереть. Не просто,
но кто умеет, у того, наверное, получится.
Гости... Таких
гостей Бахметьев через час и выгнал бы, к чертовой бабушке: ходят, смотрят
- и ничему не удивляются! Подумали бы, сукины дети, что это за гость, который ходит
по таким вот комнатам, пьет-ест от пуза невероятные блюда и вина и ничему
не удивляется. Да такого гостя на порог нельзя пускать!
Нажравшись, но все еще не напившись, прихватив по
бутылке, эти хамы гости сели в покер - и что же? И три, и пять, и более тысяч
долларов проигрывает гость и по-прежнему лыбится как ни в чем не бывало!
Бахметьев сидел в сторонке, соображал: это сколько же в каждом проигрыше-выигрыше минимальных пенсий?
Продовольственных корзин? Единых проездных билетов? Хлебных батонов? Нет и
нет - уму было непостижимо!
Еще
был струнный квартет, играл концерт и Калинку. Под Калинку гости
плясали. И неплохо, грамотно плясали - значит, им это дело было знакомо.
Гуляли два дня и две ночи, отдыхая на всех
кроватях, на всех диванах и на всех коврах, а что было после этих двух дней,
Бахметьев К. Н. не знал - он ушел.
Когда ушел,
стали ему мниться напольные в квартире Костеньки часы, он такие видел
по ТВ в кабинете президента, маятник разве только чуть меньше человеческой головы
(может быть, и не меньше?), а впечатление - будто бы Костенька врем
и то приобрел в частную собственность. И вот гуляет при участии маятника, под
глухой, из каких-то других времен, бой этих часов. Кроме того - удивительно: этот
же механизм того же назначения и свойства помещался и в крохотных ручных
часиках, исполняя совершенно ту же работу. Есть ли еще подобная машина на
свете, чтобы в любых размерах оставалась самой собою?
Если бы в подземной Воркуте, в угольной шахте,
кто-нибудь сказал Бахметьеву К. Н., что он, во-первых, останется жив, а
во-вторых, попадет на такое вот новоселье собственного племянника, он бы
ту же минуту спятил с ума. Хорошо, что никто не сказал! Вот он нынче и соображал: кто
же все-таки такой - его племянничек? Кажется, неоткуда было ему взяться, но
он все равно взялся? Должно быть, проявились до сих пор не реализованные особенности Костенькиного организма -
то ли он обонял, как охотничья собака, то ли видел, будто ястреб, то ли слышал,
как заяц с большими-большими ушами, но что-то такое органическое жизнь
в нем вдруг востребовала...
Еще
недавно неряшливый - нечесаный, везде, где можно и где нельзя, расстегнутый, -
Костенька нынче преобразился: расчесан-надушен, на пальцах перстни, на ногах
белые с синими или красными по белому полосами носки, галстук из пестрых пестрый,
костюм то ли блестящий, то ли матовый и неизвестного качества. (Правда, надо
сказать, несколько раз Костенька являлся и в прежнем своем виде: расхристанный, под
градусом.)
Костенька посещал
Бахметьева К. Н., и всякий раз это было интересно, но с еще большим интересом воспринимался его
уход. Может быть, потому, что уходил он особенно - и попрощавшись, и пожелав
больному скорого выздоровления, он все равно не уходил через двери, а мгновенно исчезал,
казалось, сквозь стены. Наверное, потому, что он вот так исчезал, и думать
о нем уже не хотелось: был, не стало - значит, так и надо, и все дела.
Тем более что дела-то были доведены до конца, главный разговор, главное соглашение состоялось месяца
два тому назад, разве только чуть меньше, вскоре после того, как под присмотром и
при активном содействии племянника Бахметьев К. Н. был эвакуирован обратно
домой из больницы, из ракового корпуса.
И
только он вернулся домой, только осмотрелся в родных пенатах, в которые
и вернуться не чаял, как его даже и не в субботний, в какой-то другой день, в
среду кажется, навестил Костенька, принес всяческой снеди, а еще принес
бумагу с печатью и собственной подписью... Бумага эта была завещанием (на
случай смерти Бахметьева К. Н.), по которому двухкомнатная, с кухней 6,5
кв. м, отходила в пользу Костеньки.
Бахметьев К.
Н. подивился и бумагу подписал - очень старался вокруг него Костенька, его
надо было чем-то отблагодарить.
Костенька быстренько уложил
бумагу в шикарный, чуть ли не слоновой кожи кейс:
- Я, дядя Костя, я нынче тебе честно и по гроб жизни благодарен! Другой
бы на моем месте знаешь как? Другой бы получил твою подпись и - что?
В тот же день и спровадил бы тебя с жилплощади в известном направлении -
туда, где ты так и так очень вскоре будешь. Но я - нет! Я буду до конца
твои заключительные дни поддерживать. Во-первых, я помню, что ты меня еще
не родившегося из воды спас, во-вторых, я знаю, что ты подписал мне до
чрезвычайности важную бумагу. В общем, ты, дядя Костя, сыграл исключительную роль
в моей жизни, о чем я никогда и никогда не забуду!
- Ну а зачем тебе, Костенька, эта двухкомнатная? -
поинтересовался Бахметьев К. Н. - Зачем? Малогабаритка и санузел совмещенный? Я
у тебя был на твоем новоселье, видел твои хоромы, потому и удивляюсь.
- Мне, дядя Костя, не для себя. Мне - для нас.
Когда в субботу через две недели Костенька снова
Бахметьева К. Н. навестил, он постарался узнать, что это значит - дл
нас?
Оказалось, дл
нас нужны вот эти две комнаты с кухней, чтобы позже занять всю лестничную площадку,
а лестничная площадка тоже для нас нужна, чтобы занять весь
подъезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18