– Ну, конечно же! – воскликнула Вилла, глядя на чек. – Эндрю всегда поддерживает и вдохновляет меня. Разве без него я могла бы играть в хоккей так, что мне завидовали все эти помешанные на хоккее дочери конгрессменов? А теперь именно от него я получила первый в своей жизни заказ.
Эндрю продолжал сжимать под столом руку Кейт. Ей казалось, будто этим он говорил ей: «Ну, что ты, Кети? Что на тебя нашло? Я люблю тебя, только тебя, и никого больше… Ведь ты моя жена, Кейт – другие женщины для меня не существуют». Она уже много раз слышала эти слова. Ей очень хотелось, чтобы все это было правдой, и поэтому каждый раз она заставляла себя этому верить.
– У меня есть нарисованный тобой портрет Кейт, – сказал Эндрю. – Но на том портрете она одна, а я хочу, чтобы ты изобразила нас вместе. И не забудь: в моих глазах должно светиться обожание – иначе портрет получится непохожим, – добавил он и, приняв позу романтического воздыхателя, уставился на Кейт своими огромными глазами.
Вилла засмеялась, и Кейт тоже не смогла сдержать улыбки – она уже начала оттаивать. Так бывало всегда. Да и, в конце концов, она прекрасно знала, что Эндрю не остановится, пока не снимет с себя все обвинения. Может быть, она и в самом деле была неправа, и для ее подозрений не было никаких оснований.
– Ты сумасшедший, – воскликнула Вилла, встряхнув головой.
– Да, ты права, – произнес Эндрю, положив под столом свою руку на колено Кейт и начал нежно поглаживать его. – Я действительно сошел с ума – от любви к твоей сестре.
– Как я люблю вас обоих, – сказала Вилла, глядя на них с доверчивой улыбкой ребенка, уверенного в том, что родители любят друг друга, и их дом – надежная крепость. – А картину я напишу бесплатно.
– Возьми чек, – попросила Кейт, улыбнувшись. – Если Эндрю решил заплатить тебе за картину, он сделает это, даже если ты будешь сопротивляться.
– Послушайся свою сестру, солнце, – засмеялся Эндрю. – Она знает, что говорит: я никогда не отступаю от того, что задумал.
Кейт многое прощала Эндрю за его заботу о Вилле. Нелегка жизнь человека, решившего посвятить себя искусству: зарабатывать деньги живописью гораздо сложнее, чем работой в морской биологии. И Кейт была благодарна мужу за то, что он старался поддержать в Вилле уверенность в своих силах.
Это ему всегда очень хорошо удавалось…
Вздохнув, Кейт отошла от окна и стала собирать свои вещи. От нахлынувших воспоминаний ее руки дрожали. Она так любила свою сестру, а та ее предала. Почему Вилла не увидела, кто он такой на самом деле? Как она могла согласиться на связь с ним? Что бы он ей ни говорил, и что бы ни обещал, она не имела на это права.
Их совместный портрет так и не был написан. Вилле никак не удавалось заставить их позировать вместе достаточно долго. Эндрю взял ее на работу в свой офис на Капитолийском холме. Она занималась делопроизводством, отвечала на телефонные звонки, подготавливала к отправке письма – в общем, выполняла несложную офисную работу, оставляющую ей время и силы для живописи.
– Вилла, Вилла, – прошептала Кейт, и сердце ее сжалось.
Она опять вспомнила тот момент, когда застала их вместе.
Кейт отнесла вниз свои вещи и попросила хозяев выдать ей счет.
– Что же вы меня не позвали? Я помог бы вам снести по лестнице сумки, – улыбаясь, сказал Баркли Дженкинс. – Позвольте мне, по крайней мере, донести их до машины.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, я сама, они легкие.
– Мы немного удивлены тем, что вы уже уезжаете, – произнесла Фелисити. – Ведь вы хотели оставить за собой комнату еще на неделю.
– Да, но мне захотелось до возвращения домой еще немного попутешествовать по Новой Англии.
– А, все понятно, – быстро ответила Фелисити.
Кейт очень удивило ее спокойствие. Она ожидала, что хозяева гостиницы будут недовольны ее внезапным отъездом и необходимостью возвратить ей уже заплаченную вперед часть денег. Однако Фелисити, не высказав ни малейшего недовольства, вернула Кейт семьдесят пять долларов. Кейт заметила, что у хозяйки было осунувшееся лицо и круги под глазами, да и вообще она выглядела усталой и измученной, как будто уже давно толком не высыпалась.
– Надеюсь, вы уезжаете не потому, что вам у нас что-то не понравилось? – спросил Баркли.
– Нет, что вы. Мне очень у вас понравилось. И Бонни тоже.
– Славная собачка, – сказал Баркли и стал играть с Бонни, позволяя ей лизать свои пальцы. – Похоже, она помнит меня еще с прошлого раза.
Сердце Кейт оборвалось, и ей показалось, что она услышала сдавленный вздох Фелисити:
– Баркли, – сказала та предупреждающе.
Поселившись в гостинице «Восточный ветер», Кейт объяснила Фелисити настоящую причину своего приезда, надеясь узнать от нее что-нибудь о своей сестре. Однако Фелисити сообщила, что она запомнила Бонни – или другого скотчтерьера, похожего на Бонни, – но не ее хозяйку. «Некоторые люди останавливаются в нашей гостинице всего лишь на одну ночь, – объяснила она. – Они приезжают и сразу же уезжают – как тут всех запомнишь?»
– Так вы тоже помните Бонни? – поинтересовалась Кейт, глядя на Баркли.
Он был высоким и крепким, с начинающими седеть светлыми волосами и пышными усами. У него были глаза веселого гуляки – всегда готовые к улыбке и немного мутные – очевидно, после вчерашних возлияний. Жизнь в Вашингтоне научила Кейт безошибочно распознавать эти признаки.
– Нет, – ответил он, покачав головой. – Мне, правда, очень жаль, Кейт, но я ничего не могу сказать с уверенностью. Это Фелисити мне рассказала, что вы ищете свою сестру, которая останавливалась у нас, и что это ее собака. А сам я ее не помню… Я очень надеюсь, что вам удастся найти сестру…
– Я тоже надеюсь, – сказала Кейт.
Владельцы гостиницы улыбнулись на прощание, и Фелисити протянула Кейт счет с прикрепленным к нему чеком. Баркли, несмотря на протесты Кейт, отнес ее вещи к машине. Один сверток она несла сама, не выпуская его из рук. Пока Баркли укладывал вещи в багажник, Кейт стояла рядом с машиной, и вдруг до ее слуха донеслись удары молотка. В тумане эти удары звучали особенно громко и казались совсем близкими.
Кейт огляделась вокруг, ища, откуда могли доноситься эти звуки, и ее взгляд остановился на сарае, стоящем неподалеку от дороги, которая вела к побережью, волнолому и далекому мысу, где находился маяк. Сарай был старый и покосившийся, крыша его местами прохудилась, а в середине – провисла. К сараю была приставлена лестница, на самом верху которой стоял парень, прибивающий что-то молотком под свесом крыши. Его стройный темный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне белого тумана. Заметив Кейт, находящуюся в ста ярдах от него, он прекратил работу и приветливо помахал ей рукой. Она ответила ему тем же.
– А он не упадет оттуда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92